Показалось.
Да и что заморачиваться-то? Мероприятие явно близится к концу. Хотя время все равно потеряно. Валька жалел, что ему не удалось провести весь день в салоне Кранца за работой над очередным клише для «Сампошива». За целый рабочий день старик и заплатил бы ему прилично. Хотя, с другой стороны: мафон купил, модным шмотьем обзавелся, от армии его отмазали. Кажется, какой смысл теперь рвать жилы в зарабатывании глупого бабла, если его и тратить-то, в общем, некуда?
Но смысл этот у Вальки с недавних пор все ж появился. Длинноногий, светловолосый — в данный момент «он» стоял рядом с ним в толпе однокашников и с недоумением следил за его движениями.
— Чего это ты комсомольский свой рассматриваешь, будто впервые видишь? — услышал Валька над самым ухом чистый девичий голосок.
Он бросил взгляд на симпатичное личико Сиси Кетч, что улыбалась ему с белоснежной футболочки, обтягивающей небольшие, но явно упругие бугорки груди Леночки Павловой. Эту футболку Валька подарил девчонке на прошлой неделе. А пару дней назад купил ей аудиоплеер, наушники которого сейчас закрывали ей ушки…
Ах, как Леночка радовалась подаркам! И явно гордилась тем, что на нее обратил внимание этот, доселе незаметный, но как-то вдруг, словно по мановению волшебной палочки, ставший самым перспективным женихом на курсе, юноша. Пускай она, со своими 178 сантиметрами, на полголовы выше его. Это все ерунда. Подобные пары сейчас в моде. Главное, Валечка — серьезный молодой человек. В голове его не пиво, рок, футбол и качалки, как у большинства остальных его сверстников, а… бизнес. Ну, а еще он, по всей видимости, к ней неравнодушен… Иначе, вряд ли он водил бы ее по дорогим кооперативным кафешкам!
Поэтому-то и стояла сейчас Лена на митинге, слушая в наушниках всю ту же Сиси Кетч, но не сводя с Вальки глаз. Теперь, вдобавок ко всему, он начинал казаться ей не просто симпатичным парнем, а настоящим красавцем. Какой благородный профиль! Прямой нос, волевой подбородок, высокий лоб… Да на его лице прям лежит печать интеллекта, черт возьми! Не то что у остальных парней…
Только зачем он достал комсомольский билет? Может, желает порвать? Это сейчас тоже модно. Только глупо. Нужно срочно отговорить Вальку от такого поступка! Но сперва все же не мешало бы уточнить — для чего он вытащил этот документ.
Когда Леночка задала ему этот вопрос, Валька едва заметно вздрогнул. Действительно, он смотрел на билет так, будто впервые увидел. Ведь, по сути, так оно и было.
— Думаю вот, — шутливо ответил он ей, — может, порвать его к чертям собачьим? А? Выбросить, да и свались с митинга. Собрание комсомольское, значит, некомсомольцам делать на нем нечего. Надоело, Лен, пустозвонов слушать.
Только Лена собралась ему что-то возразить, как Валька — видно, передумав рвать билет, — засунул его обратно в карман.
«Какой он все же серьезный! — отметила про себя Леночка. — Молодец, оставил свой билет в покое… Пригодится же может! Мало ли?»
И она сказала, многообещающе улыбнувшись своему милому Валечке, взяв того под руку:
— Ну, и пошли.
Валентин хотел обнять девушку за талию, но из-за разницы в росте рука его легла ей на бедро. Да так там и осталось. Протиснувшись в толпе однокурсников, они, под завистливые взгляды некоторых из них, направились к выходу с территории техникума…
Глава 9В шаге над пропастью…
На этот раз Валька Невежин решил предложить старику изготовить клише с изображением Майкла Джексона. В одном из журналов он отыскал приличную фотографию этого американского певца. Валька рассудил, что его портрет на одежде, выброшенной на рыночные лотки, сможет принести «Сампошиву» довольно приличную прибыль. А значит, есть смысл завести разговор с Васькой, руководившим этим швейным кооперативом, об увеличении стоимости клише. Но сперва все следует обсудить с Борисом Аркадьевичем.
Тот, когда Валька зашел в салон, что-то проявлял в фотолаборатории.
— Сейчас-сейчас, пленочку в фиксаж перекину, — быстро пробормотал он, встретив его, после чего скрылся за черными шторами.
Валька развалился в кресле и, достав из сумки журнал с фотографией Майкла Джексона, принялся громко излагать свой план:
— Дядь Борь, — начал он, повернув голову к черным шторам, — я нашел для нашего Васьки классную фотку! Майкл Джексон. Может, слышали? Все Штаты по нему с ума сходят. Прикиньте, негр, который мечтает стать белым. Всякие пластические операции делает. И кожу себе белую пересадил, и волосы, наверное, чужие на скальпе вырастил. Но, главное, поет классно. И танцует…
Из-за черных штор слышалось приглушенное: «Ага. Ага». Судя по всему, Борис Аркадьевич не слушал, что ему говорят, но из вежливости поддакивал.
Валька улыбнулся и замолчал.
Кранц появился в главном зале салона через минуту.
— Что ты там говорил? — спросил он, щуря глаза, оказавшись на свету после пребывания в темном помещении фотолаборатории.
— Говорю, вот… — Валька бросил на столик цветной иностранный журнал, — Майкл Джексон. Васька на этом фэйсе может заработать неплохие бабки, дядь Борь. И вот что я сказать-то вам хочу… Может, есть смысл поторговаться нам с ним, а?
Борис Аркадьевич тяжело опустился в кресло рядом и как-то печально вздохнул.
— Думаю, Валюх, смысла торговаться с Василием у нас нет.
— Как это нет? — возмутился Валька. — Вы просто не знаете, кто такой Майкл Джексон…
— Да не в Майкле твоем дело, Валюх… «Сампошив» наш долго жить приказал.
— Как это?.. — удивленно спросил Валентин, ощущая, как у него перехватывает дыханье от такой новости.
— Вот так, — горестно развел руками старик. — Наехали какие-то рэкетиры. Разгромили оборудование… Но это все ерунда. Застращали нашего Васюху здорово, но пообещали-таки оставить в покое в случае…
— На бабки поставили? — предположил Валька.
— Нет. Не в бабках тут дело. Иное ему условие, Валюх, выставили: перестать выпускать футболки с фотографиями. Якобы какая-то крупная фирма по торговле такими же шмотками на наш город планы имеет и потихоньку, так вот, конкурентов убирает. И ничего не поделаешь — закон рынка.
— А как же милиция?
— Что, милиция? Вот в милицию-то его как раз вызвали, да все и объяснили.
— Ну и беспредел!
— Такова жизнь, вьюноша, — вздохнул Кранц.
С минуту они молчали. Первым нарушил тишину Валька.
— Дядь Борь, и че делать-то будем? — растерянно спросил он. — Выходит, плакали наши доходы?
— Ну, на обычных клиентах, Валюх, тоже что-то заработать можно, — без особого энтузиазма проговорил Борис Аркадьевич.
— Что?! — вскричал Валька. Но голос его сорвался, а глаза предательски заблестели. — Я только пообещал подруге…
— У тебя появилась подруга? Та самая девочка Леночка? — уточнил Кранц, с равнодушием глядя перед собой. — Тогда, наверное, о клиентах я зря заикнулся. Прежней выручки у нас с тобой точно не будет.
— А может, нам с вами с начальниками этой новой фирмы — ну, которая вместо Васькиного «Сампошива» будет — поговорить? Предложить им наши услуги, а, дядь Борь?
— Пустой номер, — отмахнулся тот.
— Но… Но все же должен же быть какой-то выход, а? Вы же опытный фотограф, дядь Борь. Должны ведь знать, на чем сейчас фотографы еще могут заработать. Может, нам с вами все же рискнуть поснимать голых моделей?
Кранц усмехнулся.
— М-да, вьюноша. Наверное, это будет смотреться забавно: юные Афродиты под прицелом фотообъективов старого пердуна и безусого юнца.
Валька, проведя рукою под носом, зачем-то заметил:
— Я уже давно бреюсь.
Губы Бориса Аркадьевича вновь тронула улыбка. Но на эту реплику стажера он ничего не сказал. Зато молвил нечто иное…
— Вообще-то, Валюх, есть один способ хорошо заработать… — тихим загадочным голосом произнес он. — Но дело это, так сказать, не совсем законное…
Валька хмыкнул:
— Ха! Не совсем законное… А комсомольский билет, который вы мне якобы в горкоме достали? Думали, ваш ученик такой лох, что не догадается? Это же очевидная подделка! Примитивная фотоцинкография.
Кранц посмотрел на ученика с определенным интересом.
— А ты, вьюноша, не так безнадежен! — с улыбкой заметил он.
— Ну, не томите же, дядь Борь. О каком способе вы говорите?
— Обожди, — не торопился с ответом старик. — Давай разберемся сперва. Ты считаешь, что твой комсомольский билет поддельный. Хорошо. Допустим. Но ты его почему-то не выбросил. Почему-то ходишь с ним в кармане на собрания и усом не ведешь. При этом ездишь в автобусах и расплачиваешься за проезд фальшивыми талончиками…
— Да я… — воскликнул Валька, не понимая — шутит ли старик по поводу талончиков иль говорит серьезно. По губам его даже скользнула робкая улыбка.
— Знаю-знаю, — усмехнулся Кранц. — Все отпечатанные нами экземпляры были пересчитаны мною, и я выявил недостачу… Ну, да не в этом суть. Давай разбираться дальше. Военкомат. Ты избавлен от армии. Наверное, уже и сам уверовал в то, что отсрочка тебе положена по закону. Да?
— Так я ничего и не говорю, — пожал плечами Валька Невежин, непонимающе глядя на собеседника.
— А известна ли тебе, вьюноша, поговорка: «Коготок увяз, всей птичке пропасть!»?
— Известна, — дрожащим голосом ответил Валентин. — Только к чему вы об этом спрашиваете, дядь Борь? Хотите сказать, что я, как птичка та ваша, коготком во всех этих делах незаконных увяз, да?
Кранц кашлянул.
— Не увяз. Не волнуйся. Обо всем этом известно лишь мне, Валя. А я — могила! — старик, сурово нахмурив брови, поднес к губам указательный палец, подражая женщине с известного плаката «Молчи!». — Так что, если хочешь, выйди вон сейчас из моего салона да ступай, куда пожелаешь. Выброси свой комсомольский, порви оставшиеся автобусные талончики… Никто тебе никогда их не припомнит. Обещаю.
— И зачем тогда вы упреки эти мне высказали?
— А за тем, вьюноша, что если я сейчас посвящу тебя в свои планы хорошего заработка, то пути обратно у тебя уже не будет. В этом случае нарушить закон тебе придется уже основательно. Тут уж тебе, птичка… вернее, птенчик мой, увязнуть не коготком придется, а по самое, так сказать, не балуйся. Только об одном тебя прошу сейчас, Валентин: не торопись с ответом. Подумай…