рвый этаж осмотрят, уже масса времени пройдет. А мы за это время…
— Да что вы мне тут заливаете?! — в гневе отскочил от стены Чеботаревский. — Вы забыли, что ли, что в руках моих людей находится ваша родная дочь?!
Вакарис поднялся из-за стола. Поскольку ростом он был выше своего гостя, то ответил ему, глядя сверху вниз, отчетливо и практически без эмоций:
— Уж поверьте мне, дорогой Валентин Петрович, освободить ее для меня сейчас — не проблема. Вокруг банка в данный момент крутится куча полицейских, но никто из них пока не в курсе, что в блокированной на стоянке машине томится заложница. Думаю, если довести сию диспозицию до ваших людишек, что находятся с моей дочерью, то они просто незаметно отпустят ее и беспрепятственно уедут. Иначе — тупик! За удержание заложников условным сроком не отделаешься! А вы для них теперь кто? Отработанный материал! И любому здравомыслящему человеку держаться от вас сейчас следует подальше.
Чеботаревский выглядел жалким. Губы его шевелились, но голос пропал. Но наконец он смог выдавить из себя:
— А вы?
— Что, я? — ухмыльнувшись, спросил Вакарис.
— А вам?.. Вам не опасно находиться сейчас рядом со мной? — с трудом произнес бывший вице-премьер.
— А чего мне бояться? — пожал плечами управляющий «ОКО-банком».
— Ну, найдут меня — особо опасного преступника — в вашем кабинете, предъявят вам укрывательство…
— Не волнуйтесь, не найдут, — постарался успокоить Вакарис Чеботаревского.
Однако, судя по выражению лица последнего, эффекта Роберт Янович добился прямо противоположного. Бывший вице-премьер, казалось, аж позеленел от страха, а на его лысине выступили капли пота.
— Как… не найдут?.. — едва слышно пробормотал он, очевидно, подумав невесть что.
Вакарис же, взглянув на него, невольно улыбнулся.
— Что-то, гляжу, вы совсем пессимистично вперед смотрите, — заметил он. — Не волнуйтесь, я просто хотел сказать, что мы выведем вас на дебаркадер через черный ход. Там, как я уже сказал, вас ждет инкассаторский броневик. В нем вы будете как в сейфе: никому не видны и не доступны.
— Но полиция же может досмотреть этот ваш дерба…
— Дебаркадер, — подсказал ему Вакарис, тут же пояснив: — Нет, туда они соваться без ордера не имеют права. Рядом ведь вход в денежное хранилище! Да и, надеюсь, они не сразу и сообразят, как попасть туда. Если время не терять, броневик сможет вас вывезти отсюда.
Чеботаревский вздохнул с едва заметным облегчением, но бросив взгляд на коробки с долларами в углу, потухшим голосом спросил:
— Ну, и что дальше? Я не вижу в ваших словах логики. Зачем вам спасать меня?
— Ха, имеется, вот, некоторый интерес, Валентин Петрович. Да такой интерес, что я готов сохранить в силе нашу договоренность по поводу Пулково, да и это вон… — показал он глазами на набитые валютой коробки из-под ксероксной бумаги, — если вы согласитесь оказать мне одну, совершенно теперь несложную для вас услугу.
— Я весь внимание, — с неожиданно вспыхнувшей в глазах надеждой произнес Чеботаревский.
Вакарис принял ответ как само собою разумеющееся и объяснил суть дела:
— Пока вы, Валентин Петрович, будете добираться до Питера, не сочтите за труд, расскажите на диктофон все о людях, организовавших похищение моей дочери. Все! Их имена, занятия, подробности похищения, участники, цели его… Короче, все, что вам известно об этом! Расскажите, как они вышли на вас, какие проценты за посредничество обещали… Может, вам известна и еще какая-нибудь компрометирующая их информация. Важно все!
— О!.. — обескуражено произнес бывший вице-премьер, явно не ожидавший такого оборота. Ему даже почудилось, будто в последней реплике Вакариса несколько раз прозвучало зловещее слово «Близнецы». Но нет, банкир тоже являлся неплохим дипломатом. А хороший дипломат в текущем политическом моменте вряд ли позволит себе упомянуть имена сих влиятельных господ всуе. А сам Вакарис, между тем, невозмутимо продолжал:
— Смотрите на вещи трезво, Валентин Петрович. Вы бежите из страны ради собственной безопасности. Здесь вам в ближайшей перспективе, в лучшем случае, светит следственный изолятор, где вас могут продержать не один год. Конечно, никто не даст вам гарантий и за границей. Но все же, там уцелеть вам будет куда проще. Ко всему, вы — опытный политик. Своей персоной вы вполне можете заинтересовать даже английское правительство, ежели подадите себя им как какой-нибудь политический беженец.
— У них там есть Березовский[23]… — пробормотал бывший вице-премьер.
— Ну и что? Подвинем. Да и поговаривают, будто он своим новым хозяевам уже изрядно поднадоел, и те потихонечку подыскивают кандидата на роль нового политического страдальца из России. Ежели вас подобная перспектива не прельщает, потом вы без проблем сможете перебраться в Штаты.
Но как бы не пытался Вакарис внушить собеседнику некий оптимизм, на Валентина Петровича Чеботаревского в тот момент сложно было смотреть без слез. Еще сегодня утром он чувствовал себя победителем. Все складывалось как нельзя лучше: секреты «ОКО-банка» вроде бы плыли к нему в руки; денег на счетах вроде бы достаточно для обеспеченной старости… Самое вроде бы время теперь, пребывая в полной уверенности в завтрашнем дне, готовиться к переезду на вожделенный зеленый остров с золотым песочком на берегу!..
Эх, все казалось таким замечательным, если бы не это ужасное ВРОДЕ БЫ!
— Думайте быстрее, — поторопил его Вакарис, — у нас нет времени.
Но думать быстрее Чеботаревский не мог. Мозги его и так работали на предельной скорости — только что пар из ушей не шел! То, что требовал от него Вакарис, казалось ему самоубийством. Близнецам не нужен болтливый свидетель! Но, с другой стороны, разве обязательно рассказывать этому молодому банкиру всю правду о «близнецах»? Разве он сможет проверить его слова? Не сможет! А значит, можно попробовать наплести ему…
Но Вакарис словно прочитал мысли Чеботаревского.
— Только не надейтесь соврать! — предупредил его он. — Дорога до Пулково неблизкая, рассказ некороткий… Если начнете юлить, нести всякую чепуху, то рано или поздно ваша история зайдет в такой тупик, что даже при всей вашей изворотливости политика выбраться из него вы не сможете. А у моих помощников найдется время проверить вашу честность. Пока самолет будет лететь до Стокгольма, они не только прослушают запись, но и подвергнут ее проверке специальной программой — электронным детектором лжи. Так что шансов обмануть меня у вас не будет. Если же вы просто не захотите излагать какие-то факты, то ваш рассказ элементарно не заинтересует меня. А он, заметьте, должен меня заинтересовать так, чтобы я не жалел о заплаченных за него тринадцати миллионах. Слышите? Он должен меня заинтересовать! Ну, вы согласны?
Чеботаревский не знал, что отвечать. Да и вообще, мысли его потекли в каком-то совершенно ином направлении. Он думал, что у Санты, которого он недавно встретил в Шереметьево, с собой в машине не может быть «ствола». Водитель вообще какой-то мутный. Откуда у такого оружие? Да и было бы, как взять его? Как он доберется до своей машины, когда та окружена людьми Близнецов и полицейскими?
И бывший вице-премьер в какой-то момент даже пожалел, что не носит с собой именного «Стечкина». Это было бы так удобно — бах себе в висок — и нет бывшего вице-премьера вместе со всеми его проблемами! В любом случае, если он откроет рот и скажет все, что от него желает услышать Вакарис, пуля ему обеспечена. Близнецы достанут его и за кордоном. Точно так же, как некогда средь бела дня забрали из элитной швейцарской школы дочь Вакариса. Они всемогущи!
— Полиция уже на первом этаже! — будто-то откуда-то издалека донесся до него голос Вакариса. Тот, оказывается, наблюдал за всем, что происходит в его банке, через монитор собственного компьютера, на который были выведены изображения, транслируемые камерами видеонаблюдения. — Решайте же скорее, Валентин Петрович!
— Я… не знаю, — с трудом произнес тот.
— Тогда, — Вакарис быстрым шагом подошел к двери и взялся за ее ручку, — я вас не держу. Прошу!
— Дайте еще хотя бы минутку подумать! — взмолился Чеботаревский.
— Не дам, — был непреклонен банкир. — Уходите!
— Вы не оставляете мне выбора…
— Ну?
Говорят, в ответственные, критические моменты жизни внутри человека срабатывает некий загадочный механизм, позволяющий действовать ему за гранью собственных возможностей. Мышцы, к примеру, обретают сверхчеловеческую силу, либо мозги начинают работать с такой скоростью, что даже компьютер с самой быстрой оперативкой не сможет соперничать с ними. Да что говорить, многие из тех, кому довелось лицом к лицу встретиться со смертью, рассказывали потом, что буквально за секунду перед их глазами промелькнула вся жизнь.
Жизнь! За секунду! Возможно ли такое?
До сегодняшнего дня Валентин Петрович Чеботаревский и не задумывался об этом. А задумался бы, то, скорее всего, ответил бы отрицательно. Он не верил во всякие сверхъестественные штучки, считая себя убежденным материалистом; все же бывший комсомольский работник!
Но сейчас, в кабинете управляющего «ОКО-банком», когда тот требовал от него немедленного ответа, он вдруг почувствовал в голове необыкновенную ясность. Мысли неожиданно помчались, без помех, с удивительной скоростью, выстраивались в логические цепочки, те рушились, но потом выстраивались вновь… А лицо Вакариса, продолжавшего держаться за ручку двери своего кабинета, словно окаменело. Валентину Петровичу показалось, будто время для них двоих вдруг стало течь по-разному. И за прошедшую секунду он успел прийти к потрясающим выводам!
Во-первых, его насторожили слова Вакариса о некой «программе электронного детектора лжи». Валентин Петрович знал в общих чертах, что должна представлять собой обыкновенная компьютерная программа, имел представление и о том, что такое детектор лжи или, как его еще называют, полиграф. Но чтобы существовала «программа электронного детектора лжи»?.. Это что-то новенькое.