– Твой корабль? – удивился царь. – Вроде где и был. Я не слышал, чтоб ты стартовал. Да, – он хохотнул, – тут такой пожар уже был бы… Маккинби?..
– Ты хреновый царь, Патер. Ты вообще что-нибудь знаешь о положении? Или веришь всему, что тебе говорит Хесс? И купленная им твоя личная гвардия?
– Та-ак, – протянул царь. – И?..
– Ты сказал, что берешь пленных себе. А Хесс велел казнить их завтра на рассвете.
– Ну, это-то мне доложили, – засмеялся Патрик. – У Деллы масса поклонников, если ты еще не в курсе.
– Я в курсе. Потому что все они пришли ко мне с одними и те же словами: царь нас не слышит. – Август бросил Патрику кусок тряпки с рисунком, нанесенным чернилами из ягодного сока. – Карта. С нашими палатками. С указанием, какую конкретно палатку жечь и топтать. Эту карту мне отдал индеец буквально за пятьдесят метров от твоего шатра. Сказал, что украл ее у командира гвардейской сотни. Полагаю, что остальные командиры получили такие же карты. Ближе к рассвету у них закончится кумыс, который с барского плеча выкатил ты. Тогда им добавит Хесс. Из своих запасов. Одну бочку, правда, уже украл молодняк. И выпил. Результат – у реки случилось массовое побоище, еле разняли.
Патрик только многозначительно приподнял бровь.
– У Деллы действительно много поклонников. Она завоевала серьезный авторитет – как великая колдунья. Еще днем ко мне приходили индейцы – старухи, мужчины, женщины. Патрик, ты ничего не заметил, когда Деллу привели к тебе?
– Знаешь, она для лесной жизни неплохо выглядела.
– Еще бы. Ее помыли, приодели, раны намазали местным наркотиком. Патрик, за несколько часов до этого ее выдрали плетьми. Причем Хесс велел дать ей в два раза больше, чем остальным. За подстрекательство к бунту и побегу.
– Это когда она восьмерых положила?
– Патрик, ты хотел дать народу конституцию? А в ней будет написано, что охрана имеет право насиловать приговоренных к смерти женщин?
Патрик скривился.
– Это обычай, – встрял Хесс.
Маккинби не удостоил его и взглядом.
– На следующий день к ней потянулся народ. Твой народ, Патрик. Твой народ сам провел суд и вынес вердикт. Он выслушал и обвиняемых, и свидетелей – да, такие нашлись. Решил, что пленные невиновны. И натащил всего, без чего жизнь по индейским понятиям невозможна. За обещание не покидать место плена. Патрик, всех держали под открытым небом. Сначала в болоте, куда ты и близко подойти не сможешь, там гнуса столько, что в трех шагах ничего не видно. Потом на холме. Вот на холм им принесли и одежду, и воду, и еду, и лекарства для ран. И навес от дождя сами собрали, и костер на камнях развели. И даже к Хессу делегацию послали, сказав, что он неправедно судил чужаков. Хесс делегатов выпорол и пошел к Делле. Велел отобрать все, раздеть людей донага. А Делле, которая наговорила ему гадостей – а ей терять нечего, почему бы не наговорить? – велел еще разок всыпать горячих. Десять ударов бичом. Чтоб запомнила, как дерзить. За день до казни. А теперь, Патрик, ответь: за что Делла и все остальные получили смертный приговор? Хесс сказал тебе, что их взяли в храме? Их взяли в двадцати трех километрах от ближайшего храма. Заодно вырезав подчистую деревню, которая могла бы свидетельствовать в их пользу. А Деллу вообще привез наш консул – да-да. Ее «поймали» в консульстве.
– Чужаки осквернили храм!!! – загремел Хесс.
– Стоп-стоп, Хесс, – Патрик поднял руку. – Есть закон: ушел невредимым – не виновен. Так что я не понял, на каком основании…
– Они колдуны. Храм не мог им повредить!
– Ну так тем более. У них в храме свои дела были.
– Патрик, ты глупец. Чужаки топчут твои святыни…
– При твоей, Хесс, активной помощи, – перебил Маккинби.
– Ты лжешь.
– Зачем? Но перед тем, как я докажу свою правду, хочу кое-что сказать. Мой личный корабль – всего лишь корвет. Это моя яхта, на которой, в силу моего герцогского статуса, можно ставить пушки. Собственно, это та же яхта, на которой Патрик гостил перед выпуском из колледжа. Тогда на ней не было пушек. Сейчас она укомплектована под завязку. И на ней еще пятьдесят хладнокровных бойцов. На подлете я сбросил спутник, он остался на орбите и обеспечивает мой личный канал связи с внешним миром. Но это не все. У меня второй корабль. Крейсер. Арендованный. Сейчас он висит над лагерем банды. У командира приказ в случае определенных действий – или бездействия – нанести удар по катакомбам, находящимся под лагерем банды. С земли крейсер не видно, облачность низкая. И это еще не все. Есть третий корабль. Мне не хватало только опытного навигатора, потому что он старый и стоит на земле. Я отправлю туда Берга. И Берг поднимет его. Что дальше? А дальше моя яхта повиснет над ставкой, крейсер – над бандой, а Берг нейтрализует курьерский корабль, который вот-вот должен прилететь в лагерь банды. После чего я, как эпический герой, разнесу банду в клочья. Строго по плану. Хесс, ты ведь знаешь, что будет дальше?
Старик молчал, яростно сжав губы. Маккинби чуть усмехнулся:
– У меня прекрасный слух. Если в лагере раздастся хоть один выстрел – следующий будет тебе в лоб. Тебе ведь не нужна победа любой ценой? Ты не фанатик. Тебе нужна власть, личная власть. А как ты ею насладишься, если умрешь? Все труды прахом пойдут. Поэтому отдай приказ гвардии не приближаться к моим палаткам.
Старик сквозь зубы громко выкрикнул несколько фраз.
– Отдал, – удовлетворенно сказал царь. – Перевожу дословно: сделайте вид, что этих грязных сукиных детей нет, и обходите их стоянку как поганое место.
Маккинби кивнул. Он был совершенно равнодушен к ругательствам в свой адрес.
– По правилам жанра мне следовало бы предложить тебе сделать глоток из той кружки, которую ты своими руками наполнил для меня. Да? Я хочу отнести это моему химику. Интересно, чем меня пытались отравить на этот раз. Я коллекционирую не только красные машинки, но и образцы ядов, которыми меня угощали. Этот экспонат будет двадцать шестым.
У царя вытянулось лицо. Он побледнел, как будто его вот-вот стошнит.
– Выпей водки, – посоветовал Маккинби. – Похоже, антидот – именно она. От Хесса разит ею. Ты уже пьян, унюхать не мог. А мне какое дело, что старый индеец пропустил стаканчик? Может, после того, что я устроил, ему требовалось успокоить нервишки. Конечно, это не все, что он приготовил. Но проблему купленной гвардии я почти решил.
Входное полотнище откинулось, внутрь заглянул коротко стриженный немолодой солдат в топическом камуфляже, кивнул и исчез.
– Уже решил, – удовлетворенно сказал Маккинби и убрал пистолет. – Поговорим, Хесс?
– У тебя ничего не выйдет. Ты не знаешь, кто мой друг в твоей стране. Тебе снесут твою глупую голову. Забирай своих дрянных людей и уходи. Забудь навсегда, что видел и слышал здесь. Тогда останешься жив.
– Хесс, очень опасно плести интригу в стране, которую не изучил достаточным образом. Очень. Генерал Мимору, которого ты считаешь серьезным человеком и большим вождем, – никто. В отличие от пленников, которых ты решил походя убрать как свидетелей. Люкассен в прошлом звездный принц, – Маккинби позволил себе ядовитую улыбку. – Ай-ай-ай, какой недосмотр. Если бы Мимору знал, что Люкассен это легендарный Максимиллиан ван ден Берг, бывший князь Сонно, кумир джедаев, плейбой, авантюрист и финансовая акула – он вряд ли бы рискнул связываться с ним. Ошибку Мимору усугубил консул, привезя тебе в наручниках Деллу Берг. Ее настоящее имя – Офелия ван ден Берг. Бывшая супруга Максимиллиана ван ден Берга и нынешняя княгиня Сонно. Она владеет такой же планетой, как Саттанг, только богаче. Даже в сегодняшнем удручающем состоянии она богаче. Но это не самое главное. Вот эта женщина, которую ты считаешь негодной для замужества и которую я с большим удовольствием назвал бы своей женой, – она капитан тактической разведки. И она здесь оказалась вовсе не случайно. Приятно думать, что баба по своей инициативе решила вспомнить молодость и рванула на Саттанг без поддержки. Только, Хесс, ее сюда направило высшее командование в лице военного министра Земли. Лично. Боюсь, что консула ожидает суд за измену Родине. Третью ошибку совершил ты, приняв меня за придурка в юбке и с мечом. Кстати, Патер, – спасибо за идею. Я сам не ожидал, что удастся провести твоих старейшин. А я, Хесс, – инквизитор первого класса. И сейчас я разговариваю с тобой, а твоего покровителя Мимору расплетают на ленточки Агентство федеральной безопасности и военная контрразведка – наперегонки.
Маккинби показал три пальца.
– Три ошибки, Хесс. Всего-то. Каждая интрига в процессе реализации имеет больше. Но любая из этих трех ошибок была роковой. Ты сделал все три. Твой заговор провалился.
Царь решительно встал, сбросил мантию и пояс, из-под ковра достал пластиковый пакет и вытряхнул его содержимое на пол. Надел трусы, носки, плотные штаны полувоенного образца и высокие ботинки на шнуровке. Почесал волосатый живот и из-под другого ковра выудил клетчатую ковбойскую рубашку. В рубашке он чувствовал себя защищенным. Похлопав по карманам брюк, извлек мятую пачку сигарет и закурил.
– Заговор – профессиональная болезнь царей, – изрек он. – Отлично. Только я ни хрена не понимаю. Маккинби, а с начала и поподробней? Если что, я сойду за местного судью.
– У вас, индейцев, оригинальное отношение к импотенции – вы иногда ею даже гордитесь. Конечно, если сорокалетний индеец не способен овладеть женщиной, имея притом все нужные органы, над ним смеются. Но столетний старик, все еще остающийся мужчиной, – тоже не может рассчитывать на уважение. Считается, что, когда седеет воротник, мужчина должен отрешаться от плотских утех и обретать мудрость. Поэтому старческая импотенция у вас свидетельствует, что мужчина созрел до того, чтобы думать. Только импотент может стать старейшиной. И только старейшины правят по-настоящему. Твой дед Хесс был на редкость здоровым мужчиной. Ему исполнилось семьдесят, а он все еще мог два раза в день. Но женщины надоели ему. Хотелось власти. Тогда он тайно, сговорившись с нашим консулом, предшественником нынешнего, вылетел на некую военную базу, где хирург выполнил его заветное желание. Ура, больше не стоит. И не встанет, хоть тресни – а ведь кандидат в старейшины должен доказать свое бессилие. Хесс мог не бояться никаких испытаний. Понятно, что таких хитрецов хватает, поэтому ваши лекари осматривают кандидата. Но Хесса оперировал землянин, и следов осталось – как от укуса насекомого. Хесс стал старейшиной. Его ждало большое будущее. У всех старейшин были сыновья, но Хесс от своих заблаговременно избавился. Оставил только дочь. Принцесса Саттанга Атани. Он выбрал ей самого никчемного мужа, но вот незадача, Атани влюбилась в землянина и забеременела от него. Хесс подумал – и решил, что это славно. Потому что жену зе