Адвокаты цеплялись за то, что их подзащитный с самого детства был слабым и ведомым, подверженным чужому влиянию, даже забитым. Именно поэтому, когда Гехт угрожал ему и приказывал что-либо делать, тот подчинялся.
Однако тот факт, что он подчинялся кому-то, не говорил, что ему это не нравилось. Шпрейцер всегда утверждал, что убийства не были спланированными, что они просто ехали по улице и Гехт командовал остановиться. Затем давал указания, кого нужно похитить и что делать дальше.
– Я никогда не делал плохих вещей один, – писал он из тюрьмы журналистке Дженнифер Фурио, автору книги «Письма серийного убийцы»[75].
В принципе, суд поверил ему и его защите. Но затем появился неожиданный свидетель – бывший друг преступника. Он сказал, что Шпрейцер упивался своей ролью в культе, рассказывая о том, что делал с женщинами и что состоял в «стае».
Эти показания забили последний гвоздь в крышку будущего гроба убийцы. Двадцатого марта 1986 года присяжные вынесли ему смертный приговор. Он был отправлен в тюрьму города Понтиак на северо-западе от Чикаго.
Восемнадцать лет он боролся за отмену смертного приговора. Адвокаты перепробовали все, в том числе требовали признать его умственно отсталым в связи с низким IQ. Но все попытки апелляций были исчерпаны, а результата так и не принесли. И вдруг, когда Шпрейцеру был уже сорок один год, губернатор Райан начал свою кампанию по отмене казни в Иллинойсе. В октябре 2002 года дела ста пятидесяти девяти заключенных, включая Шпрейцера, были пересмотрены. Его адвокату Гэри Причарду удалось убедить суд и прокурора Майкла Вульфи в том, что главным виновником в этом деле был Робин Гехт, который смог оказать огромное влияние на юного и слабого парня.
В январе 2003 года смертный приговор для Шпрейцера был изменен на пожизненное заключение без возможности выйти по УДО.
Чудовище на воле
«Все думают, что я монстр. Я не монстр!»
Эти слова в интервью сказал пятидесятивосьмилетний Томас Кокоралейс, который был освобожден по УДО в марте 2019 года. Он хотел выйти еще в августе 2017 года, но не смог найти место для проживания. Ни один родственник не изъявил желания жить вместе с ним, в том числе его старший брат Грэг.
Родственники Лоррейн Боровски были в шоке от этой новости. Их старые душевные раны снова открылись. Они создали онлайн-петицию и собрали двадцать две тысячи подписей. Начальник полиции города Элмхерста в штате Иллинойс Майкл Рут тоже поддержал опасения родных жертвы.
– Я опасаюсь, что он может снова свободно ходить по улицам. Я чувствую, что его освобождение представляет опасность для общества, – заявил он.
Два года генеральный прокурор Иллинойса и прокурор округа Ду-Пейдж пытались доказать психические расстройства Кокоралейса, потому что тогда по закону его можно было бы держать в тюрьме бессрочно. Однако их усилия не увенчались успехом.
Теперь вышедший из-под стражи Томас Кокоралейс утверждает, что был вынужден признаваться во всем, чтобы избежать смерти. Он отрицает свою причастность ко всем преступлениям «потрошителей».
– Я застрял, отбывая срок за то, чего не делал, – сказал он в интервью.
На вопрос о каннибализме он также ответил: «Нет».
– Я смотрю в твои глаза и говорю тебе чистую Божью правду. Нет, я не имел никакого отношения, не знал и не принимал участия ни в одном из этих преступлений. Ни в одном, ни в одном, – сказал Кокоралейс журналистке.
Он снова и снова повторял историю о том, что полицейские рассказывали им детали преступлений. А они, будучи под наркотиками, делали все, что им говорили.
– Как последний дурак, я повторял это прямо им в ответ.
Более того, Томас Кокоралейс утверждает, что его признание выдавил из него в том числе и его адвокат. По его словам, у него даже было алиби на время убийства Лоррейн Боровски. Он якобы был на могиле своей матери вместе с отцом в этот день.
Однако все эти слова ничего не значили для семьи Боровски.
– Серьезно? Он ничего не знал? Он не был вовлечен?! Я ни на минуту в это не верю! – сказал Марк Боровски, младший брат Лоррейн. – Боль. Душевная боль. Да они должны отправить его в Сибирь!
По последним данным, Томас Кокоралейс живет в религиозном реабилитационном центре Wayside Cross Ministries в городе Аврора, штат Иллинойс. Поначалу это вызвало настоящие протесты в городе, но со временем все стихло, и пожертвования центру даже выросли с его приездом туда.
Джеймс Лукозе, исполнительный директор центра, сказал, что не жалеет, что принял Кокоралейса, и верит, что их программа поможет ему реабилитироваться. Кокоралейс встает каждый день в четыре утра, занимается полезной работой, ежедневно посещает часовню, библейские занятия и встречается с наставником.
– Я люблю это место. Я люблю людей в этом месте, и они любят меня, – сказал Кокоралейс. – Теперь я намного спокойнее. Я лучше. Не зол. Раньше у меня было к этому плохое отношение.
С одной стороны, казалось, что программа работает. Но с другой стороны, Кокоралейс продолжает отказываться сделать самое главное: признать вину. Это тревожит Лукозе, считающего такое признание ключевым моментом для реабилитации. В свою очередь, Кокоралейс не разделяет сомнения общественности по его поводу.
– Я не понимаю, почему людям трудно поверить, что я не имею никакого отношения к преступлениям, – говорил он. Кокоралейс сказал, что сочувствует семье Боровски, но не хочет с ними разговаривать.
В свою очередь, Марк Боровски был шокирован подобными высказываниями убийцы своей сестры. Он не мог поверить, что человек, который признался на пленку в убийстве, теперь отрицает свою причастность и пытается делать вид, что ничего не было, а обвинение незаконно.
– Этот парень бессердечный, у него нет души, – сказал Марк Боровски средствам массовой информации.
В конце интервью Томас сказал журналистке:
– Они хотят видеть меня снова за решеткой. Навсегда. Но они должны смириться. Я выхожу.
Это дело немного выбивается из приведенной в этой книге классификации и кажется, что не совсем подходит для нее. Во-первых, речь идет не об одном маньяке, а о группе людей. Во-вторых, их мотив не подходит ни одной категории. В классификации нет сатанистов и адептов какого-либо культа. Больше похоже на то, что массовая истерия и распространение сатанизма просто негативно повлияли на группу молодых людей, обнажив самые темные стороны их душ. Но что, если предположить, что Гехт, основатель «потрошителей», являлся не классическим маньяком, который из-за каких-то травм в детстве приобрел сексуальные и психические девиации, в результате чего испытывал страстное желание убивать девушек и отрезать им грудь? И этот, без сомнения, монстр, вместо того чтобы охотиться самому, выбрал более хитрый и изощренный путь. Впоследствии ему даже удалось избежать полноценного наказания за убийства. Он предусмотрел не все и в итоге оказался за решеткой, но не как маньяк-убийца. В нашей классификации он бы занял множество ниш. По территории – локальный, по методу – крайне организованный и собранный. Гехт основал свою маленькую секту, используя контркультурную религию, и при этом не оставил никаких прямых указаний на себя. Он ничем не выдал себя и по сей день.
По мотиву Гехт ярко выраженный гедонист-тиран. Он наслаждался своей властью над жертвами и над своими последователями. Отнести его к каннибалам, скорее всего, не получится. Возможно, что ему нравился вкус человеческого мяса, но больше похоже на то, что это был отвратительный ритуал, чтобы показывать остальным, насколько все серьезно.
В отличие от остальных членов банды, он единственный, кто не был под воздействием веществ или чьей-то воли. Поэтому даже если люди смогут смириться с освобождением Томаса Кокоралейса, то поверить в то, что такое чудовище, как Робин Гехт, изменится в тюрьме, вряд ли сможет хоть кто-нибудь. Возможно, поэтому он все еще в заключении, и есть надежда, что там и останется.
Бродяга
Сельская местность округа Монтгомери, штат Вирджиния, город Блэксберг, США, 1936 год
Жалкое зрелище представляла собой некогда процветающая «американская деревня», которая во время Первой мировой войны и несколько лет после нее росла и развивалась как технически, так и экономически. Все это привело к тому, что здесь появился город Блэксберг, выросший из одноименного села. А вскоре в городе открылся Политехнический государственный институт на базе Механического и сельскохозяйственного колледжа Вирджинии. Радуясь новым возможностям для расширения сельского хозяйства, увеличению количества тракторов и механизмов на производстве, жители округа не заметили, как начала увеличиваться безработица в селах, а люди начали перебираться в города.
Постепенно в сельском хозяйстве стало нарастать огромное перепроизводство. Цены на продукцию упали, а кредиты, которые фермеры брали для расширения, начали давить тяжким бременем на их плечи. Со временем выгоднее стало работать на многочисленных предприятиях в крупных агломерациях и жить в многоквартирных домах, работая на заводах и шахтах, чем сеять, возделывать, собирать. Больше десятилетия после начала 1920-х годов сельские жители боролись за выживание, а государство, казалось, не придавало этому большого значения. Города богатели, в то время как деревни жили почти буквально в «прошлом веке», без электричества и водопровода. Общество разделилось на два мира, где рожденные в городах американцы могли и не слышать о проблемах своих соседей, живущих в какой-то паре километров от них. А в тридцатых годах наступила Великая депрессия.
За считаные годы государства, увязшие в Первой мировой войне и финансово зависимые друг от друга, начали стремительно беднеть и сокращать производство. По сравнению с 1929 годом в 1933 году производство во всех сферах упало на треть, а половина банков США обанкротилась, в том числе и самый крупный из них – Bank of United States. Начались голод и забастовки, которые нередко прекращались только насилием. Люди разбегались из городов, пытаясь хоть где-то найти денег на жизнь. Десятки миллионов людей были уволены с самых крупных предприятий, таких как Ford и General Motors.