29 октября 1975 года
Двадцативосьмилетняя Виломена Маккан не была образцовой матерью. Она была разведена и жила в районе Чепелтаун, в городе Лидс, Западный Йоркшир, вместе с четырьмя своими детьми. Было тяжело. И хотя это не следовало бы считать достойным оправданием для занятий проституцией, но она делала все, что могла, чтобы дать детям нормальную жизнь, которой сама была лишена. Так она и жила: укладывала детей спать, а сама уходила на «точку» неподалеку. Часто она возвращалась к утру, но даже если приходилось задержаться, обязательно предупреждала об этом.
В тот осенний вечер она не планировала «сверхурочных». Она вышла на улицы Лидса и в течение нескольких часов прошлась по разным пабам и клубам, вероятно, в поисках хорошего клиента. Однако, по-видимому, не нашла и уже в половине одиннадцатого побрела домой. Спустя некоторое время к ней подъехал грузовик. Молодой человек с густой черной шевелюрой и ухоженной бородкой смотрел на нее. Она предложила свои услуги вопросом, не хотел бы он чего-то от нее, но мужчина отказался. Сатклифф в судебных документах описывал этот эпизод так: «Возможно, у нее создалось впечатление, что я хотел заняться сексом, но это было не так. Такого рода разговоры были преамбулой, которая вела к истинной цели моего убийства»[89]. Все в этот вечер было не так, поэтому Виломена сорвалась на случайном несостоявшемся клиенте. Он спешно ретировался под ее возмущение и посылы по известному адресу.
К часу ночи женщина стояла на привычном месте, недалеко от своего дома в Чепелтауне. Это подтверждали и патрульные полицейские, работавшие в том районе. В полвторого ночи Виломена Маккан была еще на улице в поисках работы. Это засвидетельствовал ее последний в жизни клиент. Примерно в четыре утра Виломена решила закончить смену и пошла к дому.
Сатклифф изначально планировал снять проститутку, чтобы убить ее. В тот вечер он выпил пару пинт пива в пабе и поехал кататься на своем «Форде Капри» лаймового цвета по району, где можно было часто встретить представительниц древней профессии. Тут он заметил знакомую женщину, одетую в белые брюки и жакет. Она уже была возле подъезда, когда Сатклифф окликнул ее. Виломена не узнала его и, надеясь на хоть какой-то заработок, села к нему в машину. Там она опять предложила ему свои услуги таким же вопросом, как и накануне вечером.
Сатклифф был не уверен в себе, всю жизнь у него была слабая потенция, поэтому он решил потянуть время и попросил уточнить женщину, что именно она предлагает. Она восприняла это как неудачную шутку. «Черт возьми, неужели мне нужно произносить это по буквам?!» – с вызовом спросила она. Питеру не понравился ее тон, и он решил, что это приемлемый вариант для его планов.
Они немного проехали вдоль дороги Скотт-Холл-роуд и остановились возле игровой площадки имени Принца Филлипа. Посидев с минуту в молчании, Сатклифф так и не решился ни на какие действия. Тогда Виломена снова начала заводиться: «Ну чего мы ждем! – раздраженно проговорила она. – Давай уже начинать».
Питер согласился, но и тут дело не пошло. Несколько минут она старалась вызвать в нем хоть какую-то реакцию, но в конце концов сдалась и с возмущением бросила: «Я ухожу. Это займет у тебя весь гребаный день». Затем, согласно показаниям Сатклиффа, она добавила: «Ты чертовски бесполезен». Эти слова привели его в ярость, и, когда она уже начала вылезать из машины, он спросил, не хочет ли она заняться сексом на траве. Маккан усмехнулась: «О! Теперь ты с этим справишься, не так ли?» – и пошла по полю. Сатклифф взял молоток, лежавший в салоне, и двинулся за ней.
Там, расстелив пальто, он предложил ей лечь. Она села, расстегнула штаны и произнесла последнюю в своей жизни фразу:
– Давай уже покончим с этим.
– Не волнуйся, я это сделаю, – ответил Сатклифф.
И он сделал. Вытащив из-за спины молоток, он ударил ее по голове. Однако ожидаемого эффекта не добился. Вместо того чтобы обмякнуть и медленно сползти на землю, женщина стала истошно вопить. Сатклифф растерялся и испугался, но не убежал, а нанес еще два сильных удара. На этот раз он добился того, чего хотел. Женщина со стоном повалилась на траву. Питер вернулся в машину и сидел там несколько минут, погрузившись в свои мысли. Он знал, что ее нельзя оставлять в живых, поэтому достал нож и вышел из машины. Сам он мотивировал убийство Виломены боязнью того, что из-за нее его поймают. В своих показаниях Сатклифф так описывал тот момент: «Я думал: „Боже, что я наделал!“ Я знал, что зашел слишком далеко. Я сидел в машине и видел, как дернулась ее рука. Я в панике оцепенел. Я ожидал, что она встанет, и понял, что у меня будут серьезные неприятности. Я чувствовал, что лучший способ выпутаться из этой передряги – убедиться, что она никому не сможет рассказать… Я был в слепой панике, когда вонзал в нее нож, просто, чтобы убедиться, что она никому не расскажет. Я был очень напуган и не помню, как ехал обратно. Я думал, что обязательно попадусь».
Однако коронер, который на следующий день проводил вскрытие Маккан, обрисовал совершенно другую картину. Женщине было нанесено пятнадцать ножевых ранений в шею, грудь и живот. Предварительно Сатклифф задрал ее кофту и лифчик к подмышкам и спустил ей брюки. Также на брюках были найдены следы спермы, что свидетельствовало о том, что убийца мастурбировал на умирающую или уже мертвую женщину. Такое поведение совершенно не похоже на то, что он хотел избавиться от свидетельницы. Сам по себе нож – это далеко не самое подходящее орудие для чистого устранения человека. Кроме того, характер и количество повреждений говорили о том, что человек, который им орудовал, был просто в ярости. Часть ран нельзя было назвать серьезными – он просто кромсал плоть женщины, возможно уже не дышавшей.
Проведя этот чудовищный ритуал, убийца сел в свой «Форд Капри» и поехал домой, где его ждала жена. Он как ни в чем не бывало зашел в дом, поднялся наверх, принял душ и лег спать. Было около пяти утра.
Примерно в то же время некоторые жители Чепелтауна уже просыпались и собирались на работу. Один из соседей Виломены, придя на автобусную остановку, увидел двух маленьких девочек, которые сидели, прижавшись друг к другу. Это были дочери Виломены. Сонье, старшей девочке, не было еще и девяти лет. Они не дождались маму дома и пришли на остановку в надежде встретить ее с автобуса. Вскоре ее тело было найдено молочником, проходившим в то время мимо спортивной площадки буквально в ста метрах от дома.
Дело поручили старшему детективу-суперинтенданту Деннису Хобану. Он задействовал все ресурсы, какие мог: полторы сотни коллег Хобана опросили семь тысяч домовладельцев и шесть тысяч водителей, которые могли что-то видеть или слышать, приняли сотни заявлений от тех, кто мог хотя бы что-нибудь знать о событиях той ночи, однако так ничего и не добились. ДНК-экспертиза тогда еще не существовала, а все, что удалось узнать по образцу, найденному на одежде жертвы, – группу крови потенциального убийцы, хотя и это был не стопроцентный факт. Сперма могла принадлежать и одному из клиентов Виломены. Расследование зашло в тупик.
3 января 1981 года. Город Дьюсбери, Западный Йоркшир
Рано утром, в районе шести часов (как и было обещано), коллеги из Дьюсбери созвонились с участком в Шеффилде и, договорившись о переводе заключенного под свою юрисдикцию, выехали в сторону Южного Йоркшира. В это время один из офицеров позвонил в полицейский участок Милгарта в деловом центре Лидса, чтобы сообщить информацию о задержанном. Штаб местной полиции в этом здании находился еще с конца XIX века, а в 1977 году там разместили специальную следственную группу по расследованию нападений так называемого Йоркширского потрошителя. Там информация дошла до детектива Деса О’Бойла, который уже давно занимался делом «потрошителя». Когда ему назвали приметы задержанного и размер его ноги (примерно 40–41), О’Бойл решил лично съездить в Дьюсбери и допросить подозреваемого. Его внешность практически полностью соответствовала информации, которую удалось собрать о маньяке со слов выживших жертв.
Сатклифф был доставлен в участок в Дьюсбери без пяти девять утра, а через пять минут позвонила его жена. Ей сообщили, что муж задержан по подозрению в хищении автомобильных номеров. Пока его допрашивали, на анализ был взят образец крови. И готовый к вечеру результат показал, что группа крови совпадает с той, что была получена еще в 1975 году. Однако само по себе это еще не делало Питера Сатклиффа тем самым Йоркширским потрошителем, державшим в страхе весь Йоркшир в течение последних шести лет. Но в то же время из Шеффилда пришла новая информация, которая буквально кричала о его виновности.
Сержант Ринг из участка Хаммертон-роуд, придя с ночной смены в шесть утра третьего января 1981 года, услышал, что мужчина, которого он задержал вчера, все еще находится в участке, так как представляет собой очень большой интерес. Тогда сержант постарался вспомнить, не было ли каких-то еще странных эпизодов во время его задержания. И Ринга осенило: Сатклифф отпрашивался в туалет и несколько минут был вне поля зрения патрульных. Сержант немедленно отправился на место вчерашнего ареста и в свете фонарика стал внимательно осматривать придорожную зону. Недалеко от забора, за бочкой, он обнаружил молоток и кухонный нож.
В шесть вечера детектив О’Бойл уже располагал достаточным количеством информации, чтобы если не обвинить Сатклиффа, то быть уверенным в его связи с Потрошителем. Он позвонил в свой отдел и сообщил, что остается в Дьюсбери, чтобы продолжить расследование. В десять вечера Питера снова закрыли в камере до выяснения новых подробностей. В тот же вечер детектив-суперинтендант Дик Холланд, представлявший специальную группу по расследованию нападений маньяка, принял очень многообещающий звонок из Шеффилда. Местный детектив сообщил ему, что, похоже, что они задержали того самого Йоркширского потрошителя. Холланд был поражен услышанным, но не рванулся допрашивать подозреваемого, а позвонил детективу О’Бойлу, дал ему указания по дальнейшему ходу расследования и договорился о встрече на брифинге в полицейском участке в Бредфорде, городе, где жила семья Сатклифф.