— Чего тебе? — грубовато спросил он.
— Мне Юрия Васильевича.
Парень помедлил, потом бросил в сторону гостиной:
— К козлу пришли!
— Ну давай его сюда! — донеслось оттуда.
Сан Саныч сразу почувствовал, что обстановка в доме крайне напряженная и входить в квартиру не стоит. Но было уже поздно. Парень схватил его за рукав, втянул в квартиру, подтолкнул, приказывая, чтобы тот шел вперед.
Смирнов вошел в гостиную и остановился как вкопанный. Девятов в разорванной рубашке, связанный крепкой веревкой, с кляпом во рту и с кровоподтеком под глазом сидел в кресле посредине комнаты. Рядом с ним стояли двое громил с пистолетами.
— Ну и чего тебе?! — прорычал один из них.
— Я пришел за сыном.
— За каким сыном?
— За своим. Он, — фотограф кивнул на Девятова, — украл у меня сына.
Громилы удивленно переглянулись. Но и у самого Юрия Васильевича округлились глаза от изумления.
— Так ты еще и детей воруешь, паскуда?! — набычился один из них и с размаху врезал ему по лицу, брызнула кровь. — Где ребеночек-то, отвечай!
Хозяин замычал, желая ответить. Один из «быков» вытащил кляп изо рта, давая ему возможность высказаться.
— Он сумасшедший! Я не крал никакого сына! — истошно завопил Девятов.
— Юрий Васильевич, вы были в Анине у директора детского дома Могилевского?
— И что из этого?! — плохо понимая, откуда Смирнов осведомлен об этом, растерянно проговорил Девятов.
— Так были или не были?!
— Ну был, был!
— Так вот вы, будучи в Анине у Могилевского, представились Беловым Львом Валентиновичем, заместителем директора детского дома из Серпухова, и забрали мальчика пяти-шести лет, его зовут Саша Смирнов, якобы для того, чтобы определить в свой детский дом. Но мальчика в Серпухов вы больше не привезли. У вас есть связи в Америке, Голландии, Австралии, там есть богатые люди, кто готов усыновить русского мальчика и заплатить за эти хлопоты немалые деньги. Разве не так, Юрий Васильевич? И ваша любовница Татьяна Жуковская из мэрии вам помогает оформлять соответствующие документы!
Громилы с удивлением смотрели на своего подопечного.
— Он сумасшедший! — прошептал Девятов.
— Вы что, Жуковскую не знаете? — удивился Смирнов.
— Знаю, знаю!
— И она не ваша любовница?
— Да, она моя любовница! — выкрикнул он. — Ну и что?! Это мое личное дело!
— А ты не ори, отвечай нормально, а то быстро приведем в чувство! — предупредил один из налетчиков.
— Но я не торгую детьми и никакого мальчика не забирал! — истерически выкрикнул Девятов.
— Вот еще одно доказательство! — Сан Саныч вытащил из кармана портрет-рисунок хозяина дома. — Я сделал этот портрет со слов Могилевского…
Фотограф показал рисунок громилам. Те внимательно взглянули на портрет, сверили его с оригиналом.
— Похож вроде, — промычал один из них.
— Похож, — согласился второй.
— Да, я знаю Могилевского, был у него, но совсем по другим делам и никакой торговлей детей не занимаюсь! На хрен мне нужны дети, когда у меня есть свой бизнес?!
— Какой у вас может быть бизнес с директором детского дома? — не понял Смирнов.
— Такой! Потому что я занимаюсь строительным бизнесом, а господин Могилевский летом будет возводить новый спальный корпус, реконструировать старые здания, и я добивался у него генеральных подрядов на эти работы. Только и всего. Мы встретились, выпили по рюмке коньяку, но договор у нас не состоялся, слишком много он себе затребовал за это, и я уехал. Никакого пацана не забирал. При мне там приходил какой-то мужик, пьянчуга, хотел сдать плачущего мальчугана, но Петр Казимирович велел им обоим подождать в приемной. Больше я ничего не знаю! Ну где, где у меня, где этот пацан?! Ищи! Если найдешь, он твой!
«Быки» недобро посмотрели на Девятова, потом на Сан Саныча. Им было ясно, что кто-то один из двоих говорит неправду.
— Но у вас в серванте, на другой квартире, лежит пачка детских фотографий. Зачем они вам?
— Там фотографии причесок, я хочу открывать парикмахерскую, а потому все деньги и вложил в это дело, — Девятов бросил взгляд на громил.
— Ну не знаю, — пробормотал Сан Саныч.
— Иди отсюда, чтоб я тебя больше не видел! Уберите этого идиота! — выкрикнул он.
Смирнов пожал плечами, повернулся, чтобы уйти, но «бык», стоявший на пороге, усмехнулся.
— Куда? У нас, мужик, зайти еще можно, а вот выйти нельзя! — Он хрипло рассмеялся.
Сан Саныч оглянулся на тех двоих, стоявших в комнате, но они оба молчали.
— Если б ты, парень, расколол этого козла и доказал, что прав, мы бы тебя отпустили. А так за базар придется платить, — продолжил речь бугай в спортивном костюме. — Можешь, конечно, откупиться. Мы не звери. Давай штуку баксов за то, что мы выслушали всю эту фигню, и проваливай. А нет, уложим вместе с нашим должником в одну яму! Ну, решай?!
— Но у меня нет с собой таких денег, — пробормотал Смирнов. — Откуда же они у меня?
— Мы можем съездить за ними, если тебе кто-нибудь одолжит такую малость или ты займешь у кого-нибудь эти денежки, — хмуро обронил один из налетчиков с золотым перстнем на пальце и одетый не в спортивный, как двое остальных, а в дорогой темно-зеленый костюм, судя по манерам, главарь этой банды. — Каждый платит за базар, и ты не исключение!
— Братцы, вы что?! — забормотал Смирнов. — Я приезжий, мне не у кого взять такие деньги!
— Смотри-ка, он приезжий! — прорычал бугай, открывавший ему дверь. — А с приезжего полторы!
— Еще минута пройдет, станет две, — взглянув на часы, проговорил главарь. — А еще через минуту три тысячи баксов!
— Мы до миллиончика и подождать можем! — хохотнул бугай.
— Да пошли вы! — разозлился Сан Саныч. — Считайте хоть до миллиарда!
— Ах ты, мразь длинноносая! На колени, тварюга! — неожиданно вскричал главарь, и Сан Саныч не успел сообразить, как его сбили с ног и чей-то ботинок с силой вонзился ему в ребра. Он взвыл от боли. — Бейте его, пока не подохнет!
И двое подручных принялись футболить фотографа ногами. Сжавшись в комок и закрыв лицо руками, он лишь вскрикивал, когда от какого-нибудь удара искры летели из глаз и сознание раскалывалось на свет и тьму.
— Ну а тебе, сучий потрох, тоже жизнь не дорога?! — Главарь схватил за волосы Девятова, резко повернул его голову к себе. — В последний раз тебя спрашиваю: ресторан нам отписываешь или подохнешь вместе с этим сопляком? Не тяни, приятель, у нас время не казенное!
— Ничего и никому я отписывать не буду! — жестко отрезал Юрий Васильевич.
— Ну что ж, — главарь приставил пистолет к его голове.
Подручные на мгновение замерли, прекратив даже избивать Сан Саныча, нагнетая страху на бизнесмена и точно желая удостовериться, что их вожак без робости пойдет на мокруху, но в эту секунду входная дверь с шумом распахнулась и в квартиру с громкими криками «Всем на пол! Лежать! Милиция!» ворвались человек пять в масках.
Двое налетчиков, избивавших Смирнова, быстро оказались на полу в наручниках. Главарь отскочил и вжался в угол, сжимая пистолет.
— Бросай оружие! — выкрикнул командир подразделения. — Ну?!
Губы у главаря, побелев, задрожали, он опустил пистолет, отбросил его в сторону.
Денис Морозов первым сорвал маску, подбежал к Сан Санычу, поднял его на ноги:
— Жив?
— Жив.
— Сын здесь?
— Нет.
— Развяжите меня, — потребовал Девятов. — Ну что смотрите, развяжите!
Развязали и Девятова. Его вместе с Сан Санычем отвезли сначала в больницу, где им оказали медицинскую помощь и выдали листы освидетельствования, а потом на допрос к следователю, который подробно выяснил все обстоятельства. История о похищении сына, рассказанная Сан Санычем, его заинтересовала, он даже попросил показать сделанный им рисунок, но тот либо остался у налетчиков, либо в квартире Девятова.
— Может быть, вы неточно зарисовали, а вследствие этого просто обознались? — уточнил следователь.
— Может быть, — пожал плечами Смирнов.
Он боялся, что его самого снова опознают как маньяка, убивающего детей, чей фоторобот по-прежнему висел перед входом в милицию на доске объявлений, или он ненароком встретит Климова, а потому разубеждать старшего лейтенанта не стал.
Часа через два они освободились, и Юрий Васильевич на радостях повез Дениса и Сан Саныча к себе в ресторан обедать.
— Вот уж не ожидал, что таким образом меня спасут! — сидя за рулем, приговаривал он.
— А почему вы не отдали им ресторан? — удивился фотограф. — Ведь они могли убить вас!
— А за что им отдавать ресторан? Из-за того, что я не взял их в охранники, когда они просились?! Да не в этом даже дело! Ну отдал бы им ресторан, и что?! А завтра они бы потребовали у меня квартиру, машину, рубашку! Таким скотам нельзя уступать! — Он помолчал, потом усмехнулся: — А сам-то почему пожалел штуку баксов? Мог ведь без ущерба выложить.
— Я этим скотам и рубля бы не дал!
Девятову такой ответ понравился, и он одобрительно кивнул:
— Да, достоинство и честь не купишь!
Они приехали в ресторан, Юрий Васильевич провел их с Денисом в тот самый банкетный зальчик, где они сидели вчера с дамами.
— Сан Саныч, зайди-ка! — позвал его Девятов. — Денис, а ты подбери нам тихую, но хорошую музыку.
Смирнов зашел в кабинет хозяина. Тот открыл сейф и выложил на стол тысячу долларов.
— Возьми! — приказал он.
— Но…
— Бери! — жестко повторил он. — Шестьсот твои за вчерашний обед! Я не могу допустить, чтобы мой спаситель ел мой хлеб да еще платил за него! А четыреста как угодно: хочешь, дели пополам, хочешь, отдай все Денису. Твой друг настоящий парень! Извини за эти гроши, но у меня действительно больше нет, все вложил в эту чертову парикмахерскую! Давай забирай и не ставь меня в неловкое положение!
Сан Саныч забрал деньги. Они вернулись в зал, где уже суетились официанты, расставляя тарелки и внося закуски. Денис выбрал песни Джо Дассена.
— Слушай, а все, что ты нес громилам, это правда? — усаживаясь за стол, спросил Юрий Васильевич.