Он протянул матери фотографии. Та бегло их просмотрела, кивнула, улыбнулась.
— Хорошие фотографии! Сколько я вам должна? — Она приветливо обратилась к фотографу.
— Вы мне ничего не должны. Это подарок.
— Да, но… — Незнакомка смутилась, перебирая снимки. — Их слишком много!
— Я готовлюсь к фотовыставке и попросил разрешения у Полины Антоновны поснимать ребят, а в благодарность за их помощь принес им снимки. У меня фотобумаги не хватило, я бы больше напечатал…
— Так давайте я вам заплачу, и вы купите себе фотобумаги.
— Нет-нет, у меня есть деньги, я просто не хотел выходить, потому что было холодно.
— Перед Рождеством всегда так…
— А его зовут Смирнов Сан Саныч, как и меня! — радостно выложил Саша, и незнакомка тотчас вспыхнула, сразу почувствовав опасность.
— Это правда? — спросила она.
Фотограф кивнул.
— Саша, зайди в дом! Ну же! Мне надо поговорить с Сан Санычем! — Голос ее сразу изменился, посуровел, как и взгляд.
Мальчик помедлил, переступил через порог, и она сразу же прикрыла за ним дверь.
— Откуда вы? — спросила она.
— Вы взяли его из детдома? — тотчас задал даме встречный вопрос Смирнов.
— Я спрашиваю: откуда вы?!
— Это мой сын…
— Нет! — В ее глазах промелькнул испуг.
— Это так. — Он шумно вздохнул, потер виски, поморщившись от неожиданной боли.
— Я вам не верю!
— Вы ведь взяли его из детдома, не отпирайтесь, я знаю, что это так! Зачем нам лгать друг другу, я не хочу причинять мальчику боль, я люблю его, мы должны думать о нем, а не о наших амбициях, приоритетах и черт знает о чем! — страстно заговорил он. — Поймите, я…
— Я его вам не отдам! Не отдам! И вы никогда не переступите этот порог! Даже не надейтесь! И уезжайте из Москвы! Вы молоды, найдите достойную женщину и создайте новую семью, что вы, как крохобор, ползаете по чужим сусекам!
— Я не крохобор…
— Убирайтесь! И чтобы я вас никогда больше не видела, иначе вы пожалеете, что пришли сюда! Забирайте свои фотографии! Они мне не нужны!
Она сунула ему пачку фотографий, оттолкнула его и захлопнула дверь. Сан Саныч потоптался на месте и стал спускаться вниз. Ему было плохо. Кровь так стучала в висках, что казалось, тонкая кожица не выдержит и лопнет. Лишь вывалившись во двор и подставив лицо резкому морозному ветру, постояв так минуты две, он почувствовал, как боль в висках стала понемногу утихать.
Он ожидал всего, но только не такого поворота. Его рыжая Александра отдала мальчика в детдом, чтобы ей при отъезде из России не потребовалось разрешение отца. Пока он чухался, эта дамочка Сашку усыновила… Мысль неожиданно остановилась, и он присел на скамейку, чтобы ее не вспугнуть.
«Она еще не усыновила его, она только собирается это сделать, потому что фамилия-то осталась прежняя! — радостно закричал он про себя. — С документами долгая волокита, и она не успела это сделать! Не успела!»
Но как он докажет, что это его сын? Документы увезла рыжая, а копию он не захватил. Надо возвращаться в Нижнюю Курью, брать копию, ехать сюда, подавать в суд, а за это время дамочка Сашку усыновит, сменит фамилию, переменит квартиру, район, и ему опять придется потратить несколько месяцев, чтобы их разыскать. Нет, надо договариваться сейчас. Хватит просить милостей у природы. Это его сын, и точка. Вот отправной пункт. Все остальное лирика. Надо радоваться, что у мальчишки нашелся настоящий отец.
— Это же гены, черт возьми, гены, зов крови, а не клюквенный сок! — вслух решительно проговорил он. — Это же контратип! Контратипчик!
Ветерок стал покусывать его за щеки. Сан Саныч решительно направился к подъезду, но дверь была закрыта, а код, который набирал Саша, он не запомнил. Однако ждать пришлось недолго. Подошел один из жильцов, и Смирнов успел проскользнуть за ним следом. Он взбежал на третий этаж, нажал на кнопку, но звонка не последовало.
«Она отключила звонок, — усмехнулся он, — ну что ж, придется постучать! Мы не гордые!»
Он застучал в дверь. Через несколько секунд хозяйка ее открыла и бесстрашно взглянула на него:
— Есть звонок, зачем же стучать…
— Вы его отключили!
— Он заедает, надо нажимать посильнее, — сердито заметила она. — Проходите!
Она двинулась в глубь квартиры, и Смирнов, оглянувшись, никого позади себя не нашел. Значит, приглашение было адресовано ему. Это уже интересно.
Сан Саныч вошел в прихожую, быстро разделся, взял фотографии, пакет с конфетами и шампанским, прошел в гостиную.
Саша с заплаканными глазами, шмыгая носом, смиренно сидел на тахте вместе с матерью. Так встречают гостей, когда в доме объявился покойник.
«Сашка устроил скандал, и потому меня впустили», — тотчас догадался Сан Саныч.
— Я забыл передать вам фотографии, — он положил их на стол. — Было бы жалко, если б я их утащил. Они хорошие, я старался! Я ведь считаюсь хорошим фотографом. Нет, правда, печатался во многих журналах, в том числе и специальных, выставки свои есть, награды… Хотя поговаривают, что бывают и лучше меня, но я их пока не видел. Я тут случайно прихватил шампанское с конфетами и хотел бы выпить за столь приятное знакомство… — он улыбнулся, выставил бутылку на стол. — Это, быть может, и великое нахальство с моей стороны, но так уж получилось, хотя я человек застенчивый…
— Это чувствуется, — не без иронии заметила хозяйка.
— Меня зовут Сан Саныч Смирнов, я — фотограф, — представился он, поднялся и отдал поклон.
— Я тоже Сан Саныч Смирнов, — приободрившись, ответил мальчик, привстал и кивнул головой, подражая Сан Санычу.
Хозяйке такой запев совсем не понравился. Она хмуро молчала, не собираясь ни с кем знакомиться.
— Это моя мама, ее зовут Нина Платоновна, — представил Саша.
— Очень, приятно! — Смирнов привстал, шаркнул ногой и поклонился.
— Мне тоже приятно, — улыбнулся малыш.
— Ну ладно, коли познакомились, неси, Саша, фужеры! Они на кухне, — смирилась она, поднялась, поправила скатерть, достала из серванта печенье. Вы есть хотите?
— Я хочу! Мы оба хотим! — выкрикнул Саша.
— Нет-нет, я не хочу! Я еще днем поел!
— Саша, открой холодильник, там тарелки с колбасой, ветчиной, салаты, неси все сюда! — крикнула Нина Платоновна.
— Но вы же кого-то ждали, готовились, а я все съем, — забормотал Сан Саныч.
— Будем надеяться, не все съедите! — по-прежнему сохраняя неприветливое выражение лица, парировала Нина Платоновна. — А уж коли так случилось, что вы вдруг объявились, давайте сядем и сразу обо всем договоримся. Еще одна встреча с вами мне ни к чему! И ребенка травмировать я вам не дам!
— А вы мне понравились, и я был бы не против встретиться с вами еще… — Он столкнулся с ее суровым взглядом и осекся.
За десять минут Нина Платоновна с таким блеском сервировала стол, что Сан Саныч восхищенно всплеснул руками.
— Да вы просто фея, волшебница! — восторженно воскликнул он.
Хозяйка усмехнулась, но по сдержанной усмешке было заметно, что ей приятно слышать похвалы в свой адрес.
— Садитесь к столу, Сан Саныч!
— А дядю Толю не будем ждать? — Фотограф еще не успел выговорить два последних слова, как тотчас понял, что задавать этот вопрос ему вовсе не следовало: Нина вспыхнула, а Саша тотчас помрачнел. — Нет, если не будем, то…
Он сел за стол. Нина Платоновна с сыном расположились напротив. Она решила разговор о сыне с этим новоявленным папашей пока не заводить, а дождаться Толю Климова, которого сама пригласила на семейный ужин. Они познакомились с ним два месяца назад. Капитан угрозыска летел на задание, но, увидев ее на улице, остановился, купил букет роз и вручил ей.
— Если меня сейчас не убьют, мы поженимся! — страстно объявил он. — Ваши имя и фамилия?
— Нина Платоновна Асеева.
— Я найду вас, Нина Платоновна!
И он помчался дальше. Асеева усмехнулась и почти забыла об этом происшествии. Однако через два дня Климов заявился к ней на работу с простреленным плечом, одна рука была на перевязи, а в другой он держал букет роз, сообщив, что, как только его оперативники Нину разыскали, он сразу же сбежал из больницы.
— Вы сумасшедший! — сказала она.
— Горбатого могила исправит, — легко вздохнул он. — Но я люблю тебя!
Сразу на «ты» и сразу без забрала. Нина хоть и не любила таких сумасшедших и напористых, но Климов ей понравился. Высокий, плечистый, мужественный, если не сказать, бесстрашный, с открытым, красивым лицом, этакий русский Ален Делон. Капитан был уже дважды женат, но в свое оправдание поведал, что женщины сначала влюбляются в него, а потом, возненавидев его работу, уходят.
— Почему вы считаете, что я не уйду? — усмехнулась Нина.
— Потому что вы деловая женщина и сами цените независимость, — уверенно проговорил он. — Тут мы схожи!
Он заблуждался. Когда-то она и вправду была такой. По этой причине, отчасти, и разошлась с мужем, который считал, что удел жены вить семейное гнездышко и метать жратву на стол. Но не только по причине ранней и неосознанной независимости. Она вдруг почувствовала, что не испытывает к мужчинам той неодолимой тяги, какую питали многие ее подружки, взахлеб, до одурения, млея и тая в крепких мужских объятиях. Нет, ей нравилось, когда за ней ухаживают, дарят цветы, объясняются в любви, но чтобы так бегать за ними, это уж никогда. Хочется вам — бегайте сами, а я посмотрю. Просто она была такая, самодостаточная, как уточнил бы ее босс, у которого Нина работала переводчиком, точнее, начальником иностранного отдела, ибо в ее подчинении были еще одна переводчица и секретарь. Генеральный директор Нины любил структурирование и емкие формулы.
Года два-три назад Нине понравилась бы эта фраза о независимости, но сегодня она не считала это великой женской доблестью, но и опровергать Климова не стала. Ей вдруг захотелось выйти замуж, и она даже всерьез подумала о предложении капитана. Но сначала он должен подружиться с сыном. Она и Сашку взяла год назад из детдома, чтобы создать семью: первый неудачный аборт лишил ее надежд самой родить ребенка, — и теперь все зависело от того, подружится ли ее лихой кавалер с сыном, полюбят ли они друг друга. Нина понимала: парню нужен отец, и бесстрашный Климов, как никто, подходил для этой роли. И вдруг в этот серьезный момент появляется сумасшедший папаша, у которого нежданно проснулись родительские чувства, в надежде, что все бросятся ему на шею. Этого не будет, она сама выберет для сына отца, достойного и ее тоже.