По счастью, на другой день был праздник, и на досуге она добыла из-под земли свой ларчик, нарядилась, волосы себе на пудрила и надела своё прекрасное платье цвета времени. А комнатка у неё была такая маленькая, что шлейф этого прекрасного платья даже негде было развернуть. Красавица принцесса глядела и не могла наглядеться на себя в зеркало.
Тут решила она для развлечения по воскресеньям и по праздникам надевать поочёредно каждое из своих прекрасных платьев, что и стала выполнять в точности. Она убирала свои красивые волосы цветами да алмазами и частенько вздыхала над тем, что никто не видит её красоты, кроме овец да индюшек, которые и в ослиной коже любили её не меньше. Ослиной Кожей и прозвали её на ферме.
Однажды в праздник, когда Ослиная Кожа надела платье цвета солнца, королевич, которому принадлежала эта ферма, возвращаясь с охоты, остановился там отдохнуть. Принц был молод, красив, замечательно строен, и все его очень любили – и отец, и мать его, королева, и весь народ. Его угостили простым деревенским ужином, который он с удовольствием отведал, а потом пошёл бродить по дворам, заглядывая во все уголки. Гулял он так гулял, да и забрался в какой-то тёмный закоулок, в конце которого увидал запертую дверь. Любопытство его разыгралось, и он приложил глаз к замочной скважине. Каково же было его удивление, когда он увидал там принцессу, – такую красавицу столь разодетую, с таким достойным и скромным видом, что он принял её за богиню! И такая сильная любовь в нём загорелась в эту самую минуту, что если бы не уважение, которое он возымел к своему прекрасному видению, то он бы тотчас высадил дверь плечом.
С трудом он выбрался из этого тёмного и мрачного закоулка и то лишь для того, чтобы поскорей дознаться, кто живёт в маленькой каморке. Ему сказали, что это судомойка, которую прозвали Ослиная Кожа, потому что носит она такую кожу; что она такая грязная да засаленная, что никто не хочет ни смотреть на неё, ни говорить с ней; и что взяли то её сюда из милости, чтобы пасти овец да индюшек.
Принц остался не очень-то доволен этими объяснениями, но понял, что эти грубые люди ничего не знают и большего от них не добьёшься. Он вернулся во дворец короля, своего отца, и так он был влюблён, что и рассказать нельзя, а перед глазами у него всё стоял прекрасный образ той богини, которую он увидел в замочную скважину. Он ужасно огорчался тем, что не постучался в дверь, и решил непременно это сделать в. следующий раз. Но любовный жар возбудил такое волнение в его крови, что в ту же ночь открылась у него ужасная горячка, и вскоре он был почти что при смерти. Королева, его мать, у которой он был единственный сын; не знала, что и делать, так как ни одно лекарство ему не помогало. Тщетно она сулила лекарям самые большие награды: они применяли всё своё искусство, но ни что не могло исцелить принца.
Наконец они догадались, что причиной всей этой беды было какое-то смертельное огорчение, и уведомили об этом королеву. Она же, полная нежности к своему сыну, стала заклинать его открыть ей причину его болезни, уверяя, что если всё дело в короне, то король, его отец, без сожалений оставит свой трон, чтобы он мог взойти на него, что если он хочет жениться на какой-нибудь принцессе, то даже если бы они воевали с её отцом, и даже, если бы в это дело были замешаны самые тяжёлые обиды, они всё равно пожертвовали бы всем, лишь бы доставить ему то, чего ему хочется, – но что она умоляет его не дать себе умереть, так как им не пережить этого.
Королева окончила свою трогательную речь тем, что залилась слезами, целуя сына.
– Государыня, – отвечал наконец ей принц слабым голосом, – я не смею мечтать о короне моего отца, дай ему бог царствовать долгие годы, мне быть самым верным и самым почтительным из его подданных! Что до принцесс, о которых вы говорите, то я ещё и не помышлял о женитьбе, и вы можете быть уверены, что я настолько покорен вашей воле, что всегда вас в этом деле послушаюсь, чего бы мне то ни стоило.
– Ах, дорогой сынок мой, – продолжала королева, – ничего бы мы не пожалели, чтобы спасти тебе жизнь, но спаси же мою жизнь и жизнь короля, твоего отца: скажи мне, чего тебе хочется, и поверь, что, чего бы ты ни захотел, всё будет сделано.
– Ну, хорошо, – ответил принц, – если уж нужно рассказать, чего я хочу, так я вас послушаюсь; было бы преступлением с моей стороны подвергнуть такой опасности вас, дорогих моих родителей. Да, матушка, я хочу, чтобы Ослиная Кожа испекла мне пирожок, и как только он будет готов, пусть его принесут мне.
Королева, удивлённая таким странным именем, спросила, что это за Ослиная Кожа.
– Королева, – ответил один из её гвардейцев, который случайно видел эту девушку, – это самый противный зверь после волка; чернокожая и засаленная, она живёт на вашей мызе и стережёт индюшек.
– Не беда, – сказала королева, – наверно, мой сын, возвращаясь с охоты, попробовал её стряпни. Ну, это прихоть больного; одним словом, я хочу, чтобы Ослиная Кожа (если уж есть такая) немедленно испекла ему пирожок.
Побежали на мызу, позвали Ослиную Кожу и велели ей испечь самый лучший пирожок для принца.
Иные историки уверяют, что в ту минуту, когда принц подсматривал в замочную скважину, Ослиная Кожа его будто бы заметила, и что потом, поглядывая на него в маленькое окошечко, она нашла, что он молод, красив и строен, что она его не забыла и нередко это воспоминание заставляло её вздохнуть ненароком. Но так или иначе, видела ли его Ослиная Кожа или не раз слышала, как его расхваливали, она очень обрадовалась тому, что о ней узнали. Она пошла в свою хижину, заперла за собой дверь, сбросила гадкую кожу, вымыла лицо и руки, причесала свои белокурые волосы, надела корсаж, блистающий серебром, и такую же юбку и принялась делать столь желанный пирожок. Она взяла самой лучшей муки, свежего масла и яиц. И покуда она трудилась, колечко, бывшее у неё на пальце, – нечаянно, а может быть, и не нечаянно – упало в тесто, да и замесилось. Как только пирожок был готов, опять она напялила на себя ужасную ослиную кожу, отдала пирожок гвардейцу и спросила у него, как здоровье принца, но тот решил, что нечего ему с ней разговаривать, и побежал скорее отнести пирожок принцу.
Принц с жадностью схватил пирожок из рук посланца и стал есть его с такой быстротой, что лекаря, стоявшие кругом, сказали, что это добрый знак. И действительно, принц чуть было не подавился колечком, которое оказалось в одном из кусков пирога, но он ловко вытащил его изо рта и тут же стал медленнее жевать пирожок, разглядывая редчайший изумруд на золотом стебельке, который образовал такое узенькое колечко, что он решил, что уж такое колечко годится только для самого хорошенького пальчика в мире.
Принц без конца целовал это колечко, засунул его себе под подушку и вытаскивал оттуда каждую минуту, когда думал, что никто этого не видит. И он опять начал томиться да размышлять, как бы ему увидать ту, которой это колечко было бы впору; если он попросит, чтобы сюда позвали. Ослиную Кожу, что испекла пирожок, который он просил, так ведь её ни за что не позовут, а если рассказать, что он видел в замочную скважину, так ведь над ним будут смеяться и скажут, что это ему померещилось; все эти мысли терзали его одновременно, и у него опять повторился приступ горячки. Тогда лекаря, не зная, что дальше делать, объявили королеве, что принц болен от любви.
Королева прибежала вместе с безутешным королём.
– Сын мой, дорогой мой сын, – вскричал удручённый монарх, – скажи мне, кого ты любишь, и клянёмся тебе, она будет твоей женой, хотя была бы самой жалкой холопкой.
Королева, обнимая его, подтвердила ему обещание короля. Принц, растроганный ласками и речами своих родителей, отвечал им так:
– Отец мой и мать, мне совсем не хочется заключать такой брак, который бы вам не понравился, – и в доказательство этого, тут он вынул изумрудное колечко из-под подушки. – Скажу вам, что я женюсь на той, кому это колечко будет впору, а ведь нечего и думать, чтобы та, у которой такой хорошенький пальчик, была бы неотёсанной крестьянкой.
Король и королева взяли колечко, стали рассматривать его с большим любопытством, и так же, как и принц, решили, что такое колечко может принадлежать только девушке знатного рода. Тогда король, обняв сына и умоляя его выздороветь, вышел, повелев громко бить в барабаны, в трубы трубить и на флейтах играть, а глашатаям объявить во всеуслышание, чтобы все девушки шли во дворец примерять колечко, и что та, которой оно окажется впору, станет супругой наследника трона.
Первыми прибыли принцессы, за ними герцогини, маркизы, баронессы, – но все они только исцарапали себе до крови пальцы, и ни одна не смогла надеть колечко.
Пришёл черёд и разным другим красоткам, но как бы ни были они миловидны, у всех были слишком толстые пальцы. Принц, которому стало лучше, сам примерял им колечко. Наконец позвали дворцовых служанок, но и у них ничего не вышло. Уж не оставалось никого, кто бы не примерял колечка; тогда принц велел созвать всех поварих, всех кухарок, да овечьих пастушек, – их всех привели. Но у них оказались такие толстые и короткие пальцы, что колечко не лезло дальше ногтя.
– А позвали ли Ослиную Кожу, которая испекла мне пирожок на днях? – спросил принц.
Все стали смеяться и говорить, что нет, куда её звать, такую грязную да засаленную.
– Пусть сейчас же её приведут, – велел король, – а то ещё будут говорить, что мы кого-то пропустили.
И тогда побежали, хохоча и глумясь, за индюшечьей пастушкой.
Инфанта, которая слышала бой барабанов и крики королевских глашатаев, очень забеспокоилась, что её колечко вызвало такую возню и сумятицу. Она любила принца, – а ведь настоящая любовь всегда робка и вовсе не тщеславна. Она всё время была в страхе, что найдётся красавица, у которой будут такие же тонкие пальцы, как у неё самой. И она очень обрадовалась, что пришли за ней и постучали в её дверь. Прослышав, что ищут пальчик, которому было бы впору её колечко, уж не знаю почему, но только она постаралась причесаться покрасивее и надела свой прекрасный. серебряный корсаж и юбку, которую она сама обшила пышными оборками и серебристыми кружевами, усыпанными изумрудами. Как только ра