здался стук в дверь, она живо накинула на себя ослиную. кожу и отперла двери. А те, кто пришли её звать, сказали, насмехаясь, что король зовет её к себе, чтобы выдать замуж за своего сына, а потом с громким хохотом повели её к принцу. Сам принц был очень удивлён чудным её нарядом и поверить не мог, что она – та же самая девушка, кого он видел такой красивой и так пышно одетой. Грустный и пристыженный своей ужасной ошибкой, он спросил у неё:
– А это вы там живёте, в конце того тёмного закоулка, на третьем заднем дворе нашей мызы?
– Да, государь, – отвечала она.
– Ну, – ·сказал он, дрожа и тяжело вздыхая, – покажите мне вашу руку.
Вот это была история! Как тут все рты разинули – и король с королевой, и все камергеры, и все придворные, – когда увидали, что из-под чёрной засаленной ослиной кожи показалась тоненькая маленькая ручка, беленькая- пребеленькая, а колечко пришлось как раз впору самому хорошенькому и тоненькому пальчику в мире. И когда в это время инфанта чуть-чуть обернулась, ослиная кожа свалилась с её плеч, и предстала она такой красавицей, что принц, как ни был он слаб, упал перед ней на колени и обнял её с таким жаром, что она вся покраснела, но никто этого не заметил, потому что король с королевой тоже бросились её обнимать и упрашивать, чтобы она вышла замуж за их сына. Принцесса, смущённая всеми ласками и любовью принца, не успела поблагодарить их, как в эту самую минуту раскрылся потолок и фея Сирени, на колеснице из ветвей и цветов её имени, спустилась на землю и рассказала с бесконечным изяществом всю историю инфанты.
Король с королевой, обрадованные тем, что Ослиная Кожа оказалась именитой принцессой, удвоили свои ласки, а принц был настолько тронут добродетелью принцессы, что заставило его полюбить её ещё больше.
Принцу так хотелось поскорей на ней жениться, что он еле-еле согласился выждать немножко, чтобы можно было всё приготовить как следует к этой замечательной свадьбе. Король с королевой, которые были без ума от своей невестки, беспрестанно её ласкали, не выпускали из объятий. Она же заявила, что не может выйти замуж за принца без согласия короля, своего отца, и ему первому послали приглашение на свадьбу, не говоря при этом, кто невеста. Так потребовала руководившая ·всем фея Сирени, дабы предотвратить неприятные последствия.
И вот съехались короли со всего света, – одни на носилках, другие в кабриолетах, а из более отдалённых стран – на слонах, на тиграх, на орлах. Но всех роскошнее и всех могущественнее был отец инфанты, который, на счастье, уже позабыл о свой глупой любви и женился на королеве-вдове, очень красивой, но от которой у него не было детей.
Инфанта бросилась к нему навстречу. Он сейчас же узнал её и обнял с большой нежностью, прежде чем она успела опуститься перед ним на колени. Король с королевой представили ему своего сына, которого он дружески обнял. Свадьбу сыграли с такой пышностью, что и вообразить нельзя. Но молодые не замечали ничего, потому что были заняты только друг другом.
Король, отец принца, в тот же день увенчал его короной и, поцеловав ему руку, усадил на свой трон. И как ни противился его благороднейший сын, всё-таки пришлось ему повиноваться. Свадьбу эту праздновали целых три месяца, но любовь наших супругов жила дольше, и до сих пор любили бы они друг друга, кабы не померли спустя сто лет.
Нет веры к сказке об Ослиной Коже,
А всё же, чтоб детей утешить, насмешить,
Расскажут бабушки её, и няни тоже,
И будет сказка жить да жить.
Потешные желания(в стихах)
Девице…
Вы рассудительны, и ясны ваши глазки,
Иначе не решился б я болтать,
Об этой сумасшедшей сказке,
Которую хочу вам рассказать.
Пол-локтя колбасы являются сюжетом…
«Ах, милый друг, не говори об этом,
Какие гадости! Пол-локтя колбасы! —
Причудница кричит и чопорно и грозно,
Она всегда нежна, всегда серьёзна,
И на уме у ней сердечные красы.
Но сказками всегда пленяете вы дивно,
И я заслушиваюсь вас,
Слова текут так просто и наивно,
И кажется, что видишь весь рассказ.
Ведь вам, я думаю, известно:
Отнюдь не выдумкой одной,
Скорей манерою прелестной
Рассказ пленителен живой,
И вам понравится нехитрый голос мой,
Кому хотите, в том готов поклясться честно.
Однажды жил да был на свете дровосек,
Нужда и труд ему порядком надоели,
И он говаривал, что в самом деле
Пошёл бы отдохнуть на Ахеронов брег.
Уж сколько лет на белом свете
Он рубит да таскает плахи эти,
А хоть разок бы небо снизошло
К каким-нибудь желаниям его.
Стоял он раз в лесу да долей обижался,
Вдруг – с молнией в руках Юпитер перед ним!
И до чего он испугался —
Пером не передать моим.
«Пощады! – он кричит, бросаясь на колени. —
До смерти я боюсь богов и привидений,
И жребием доволен я своим!»
Грозой гремит громовый голос бога:
«Не трусь, – он говорит, – к чему твоя тревога!
А жалобами ты мне надоел.
Так слушай! Вот что я решил и повелел,
Я, мощный повелитель мирозданья:
Три раза, что бы ты ни захотел,
Исполнятся твои желанья;
Всем можешь ты располагать,
О счастье рассуди умненько,
Всё у тебя в руках; но раньше чем желать,
Подумай хорошенько».
Сказал Юпитер и поднялся в эмпирей,
А дровосек, кому теперь всё улыбалось,
Вязанку на плечи да из лесу скорей,
И лёгонькой какой она ему казалась!
«Ну, ухо надобно держать востро, —
Он говорит себе, – размыслить понемножку,
Подумать толком, как да что».
Подходит к хижине, кричит в окошко:
«А ну, Фаншон, топи скорее, крошка!
Мы, жёнушка, теперь с тобою богачи…
Чего ты рот раскрыла? Стой, молчи!»
И рассказал жене всё толком, по порядку,
А та уж размечталась тут так сладко,
Мечты её так горячи;
Однако следует с умом за дело взяться,
А то ведь можно и ни с чем остаться.
«Послушай, Блез, дружок, – супруга говорит, —
Тут всякой спешки надо опасаться,
А то ведь выйдет срам и стыд
У нас с тобой, а надо б постараться.
Давай отложим всё на завтра, а пока
Подумаем, поговорим слегка». —
«Ну что ж, и то, – супруг ей отвечает, —
Поди-ка нацеди мне кружечку пивка».
Вот кружка перед ним, сидит он, попивает;
Огонь играет, жаркий и живой,
Пригрелся дровосек.
Хлебнёт и вслух мечтает:
«Ишь ведь, как весело очаг-то полыхает,
Эх, славно бы колбаски кровяной
Поджарить пол-локтя…»
Вдруг – смотрит пред собой,
Глаза – на лоб; жена вскочила, изумляясь, —
Громаднейшая колбаса
Ей прямо в руки лезет, извиваясь!
И смотрят оба, вылупив глаза.
Жена, сообразивши, что желанье
Сболтнул он сдуру, кое-как,
Вой подняла, что в наказанье
Ей небом дан такой дурак,
И началось тут причитанье.
Чего ни наплетет жена,
Досадой злой раздражена!
«Ты царства мог иметь, тебе ведь, истукану,
Рубины, жемчуг дорогой
Текли прямёхонько в карманы,
А он – вот, нате-ка! – колбаски кровяной!»
«Да, маху дал я, – ей несчастный отвечает, —
Ну, прямо словно ум в башке померк!
В другой раз…» – «После дождичка в четверг! —
Она ему. – В другой рад не бывает
Таких чудес, толкуй-ка с дураком!»
Муж бедный слушает и терпит черед силу,
Подумал даже, что неплохо б шепотком
Словечко вымолвить и сделаться вдовцом,
И, может быть, оно б и лучше было.
«Вот жизнь собачья-то, – кричит он, – чёрт принёс
Мне эту колбасу! Вот выдалась обновка!
Тебе, проклятая чертовка,
Её бы приклеи́ть на нос!»
Судьба тотчас услышала желанье
И тут всё в исполненье привела.
Ей к носу колбаса немедля приросла.
Наш дровосек застыл в негодованье.
Фаншон была красива и мила, —
Хорошенькая жёнка – утешенье, —
А тут, как поглядишь на колбасу,
Нельзя сказать, чтоб это украшенье
Ей было очень уж к лицу.
Хоть место выбрала б иное
И только б говорить мешала ей:
Ведь это для супруга не пустое,
Нет ничего приятнее. Ей-ей,
Вот бы произнести желание такое!
Глядит он на неё и думает: «Мои
Дела поправятся, когда я на прощанье,
Произнеся последнее желанье,
Единым духом прыгну в короли.
В дворце бы жил, не то что в этом хлеве,
Но ведь придётся (как бы похитрей!)
Подумать и о королеве;
Пожалуй, не по вкусу будет ей
Сидеть на королевском троне
С таким вот носиком в порфире и короне?
А ну-ка, я её спрошу,
Пускай сама решает, что ей надо:
Дворец, богатство, всякая услада —
И колбаса при этом на носу,
Иль уж остаться так, как было, и до века
Прожить женою дровосека,
Но сохранить свою красу?»
И хоть она, конечно, знала,
Как скипетр и корона хороши
И что страшилища на троне не бывало, —
Все королевы так красивы и свежи, —
Но быть желанною – утеха всем невзгодам,
И отказалась ото всей души
Быть королевою и вместе с тем уродом.
И так наш дровосек вернул, что потерял,
Могучим королём не стал,
В карманах золото не зазвенело,
И счастлив был уж тем, что жёнка помогла
Ему распутать это дело,
И вновь она пред ним такая, как была.
Свои мечты убогие лелеет
Слепой глупец, беспечно в мыслях реет
Да грезой переменчивой живёт.
А мало кто из нас умеет
Распорядиться тем, что небо нам даёт.