Рассерженная королева и неутешная Пеструшка, которой не удалось одержать верх над Флориной, бросились к королю со страшными жалобами и добились от него такого приказа, чтобы, покуда у них король Очарователь гостит, заключить Флорину в высокую башню, откуда уж ей дорогого гостя не увидать. И вот как только Флорина вернулась к себе в комнату, схватили её четыре молодца в чёрных масках и унесли в башню на самый верх, Пришла Флорина в совершенное отчаяние, потому что поняла, для чего с ней так поступают: чтобы она королю понравиться не могла, который ей уже нравился очень, и за кого она не прочь была бы замуж пойти.
Король Очарователь не знал ничего о том и с величайшим нетерпением дожидался времени, когда вновь с Флориной увидится. Захотелось ему о ней поговорить с теми придворными, кого король приставил к нему для вящего почета, но они, по приказу королевы, стали ему её всячески порицать: и кокетка-то она, и характер-то у неё злой да непостоянный, и друзей-то своих и прислугу вечно мучает, и нечистоплотна она, и до того уж скупа, что лучше готова одеваться простой пастушкой, лишь бы не тратить те деньги, что отец даёт на наряды. Слушая всё это, король Очарователь страдал душевно и еле-еле сдерживал свой гнев.
«Нет, – говорил он сам себе размышляя, – немыслимо, чтобы судьба вложила такое дурное сердце в такой перл создания. Согласен я, что плохо она была одета, когда я её встретил, но смущение её доказывает, что она к тому непривычна. И может ли быть она злой при такой её скромности и очаровательной нежности? Нет, уж этому я никак не поверю, а скорее поверю тому, что это её королева так расписывает. Недаром она ей мачеха, а уж дочка-то её, принцесса Пеструшка – такое гадкое создание, что дивиться нечему, коли она завидует этому самому совершенному из всех творений».
Покуда он так рассуждал сам с собой, придворные стали догадываться, что не очень-то ему нравится про королевну такие речи слушать, и нашёлся тут один из них похитрее, который, чтобы выведать чувства принца, слова свои изменил, да и голос тоже, и начал ему принцессу нахваливать. При его словах принц точно проснулся от долгого сна, разговорился, и лицо его засияло радостью. Ах, любовь, любовь, до чего трудно скрыть тебя! Везде-то ты проявляешься: и на устах влюблённого, и в очах его, и в звуке голоса. Когда человек любит, то и молчание его, и разговор, и радость, и грусть – всё только о любви говорит.
Не терпелось королеве узнать, действительно ли король Очарователь охвачен любовью, и послала она за теми, кому на этот случай доверилась, и всю ночь их о том и выспрашивала. Всё, что они ей ни говорили, только в том её убеждало, что король Очарователь влюблен во Флорину.
Но что мне сказать вам о тоске бедняжки принцессы. Лежала она на земле в той ужасной темнице, куда её принесли люди в масках.
«Не так бы я горевала, – говорила она себе, – если б меня в эту темницу раньше того заключили, как к нам гость дорогой приехал. А теперь я всё вспоминаю о нём, а от этого мне ещё горше. Нечего и сомневаться, что королева со мной так ужасно поступила, чтобы помешать вновь видеть его. Увы мне! Дорогой ценой платит моё спокойствие за невеликую мою красоту!»
И так она горько плакала, так горько, что если бы её лютый враг увидел, так и тот бы её пожалел.
Так прошла ночь. А королева, которая хотела во что бы то ни стало привлечь к себе, короля Очарователя знаками своего внимания, послала ему в подарок одежды, необыкновенно великолепные и богатые, расшитые портными по самой последней моде. А сверх того, послала она ему орден Кавалеров Амура, который заставила короля своего супруга в день их свадьбы учредить. Был тот орден в виде золотого сердца, украшенного пламенного цвета эмалью, окруженного несколькими стрелами, и одна из стрел пронзала его с такой надписью: «Единая меня ранит». Королева приказала, чтобы для короля Очарователя это сердце было выточено из цельного рубина, в страусовое яйцо величиной, каждая стрела из алмаза в палец длиной, а цепь, на которой то сердце висело, была сделана из жемчуга, причём наименьшая из жемчужин целую унцию[54] весила, – словом, с тех пор как стоит белый свет, ничего такого не было видано.
Король Очарователь, как тот орден увидел, то сперва даже и слова вымолвить не мог. В то же время поднесли ему книгу, листы которой были из тончайшего пергамента, с восхитительными миниатюрами, а переплет золотой с драгоценными камнями; в книге той, в самых нежных и любезных словах был написан статут ордена Кавалеров Амура. При сём королю сказали, что принцесса, которую видел он, те подарки ему посылает и просит быть верным её рыцарем. Подумал он было при этих словах, что это та принцесса, которая ему полюбилась.
– Ах! – воскликнул он. – Так это прекрасная королевна Флорина обо мне так великодушно и так приветливо вспоминает?
– Государь, – отвечали ему, – вы изволили именем ошибиться: мы к вам от прелестной Пеструшки явились…
– Которая меня себе в рыцари прочит? – сказал король строго и холодно. – Весьма огорчен, что не могу сей великой чести принять. Но короли ведь сами себе не хозяева, чтобы по своему желанию любое на себя обязательство наложить. Известны мне обязанности рыцарские, и все я готов их исполнить, и потому предпочту от милости принцессы отказаться, нежели недостойно королевского имени поступить.
С этими словами положил он обратно в корзинку и сердце, и цепь, и книгу и отослал всё назад. А королева со своей дочкой едва от ярости не задохнулись, видя, как чужеземный король, кому они такую честь оказали, ими распорядился.
Как только пришло время королю Очарователю идти в покои короля с королевой, пошёл он туда в надежде увидеть. Флорину и взглядом искал её всюду. Чуть только услышит, что кто-либо входит, тотчас голову поворачивает к двери, и видят все, что беспокоится он и грустит. Догадывалась злая королева, что у него на душе делается, но и виду не подавала. Она только и говорила ему о весёлых гуляньях, а он отвечал ей на всё невпопад. Наконец он прямо спросил о принцессе Флорине.
– Принц, – отвечала ему королева надменно, – король, отец её, запретил ей выходить из своей комнаты, покуда моя дочка. замуж не выйдет.
– Но зачем же такую красавицу, – спросил король Очарователь, – держать взаперти?
– Мне это неведомо, – отвечала королева. – И даже когда я узнаю, я могу освободить себя от ответа вам.
Тут король Очарователь страшно разгневался. Он враждебно смотрел на Пеструшку и только и думал о том, что из-за этого жалкого чудовища лишён он радости видеть красавицу принцессу. Скоро откланялся он королеве, слишком тяжело ему было беседовать с нею.
Вернувшись к себе, призвал он одного юного принца из своей свиты, которого очень любил, и сказал ему, что всё на свете отдаст, лишь бы какая-нибудь из принцессиных прислужниц устроила так, чтобы ему с принцессой поговорить хоть минуту. Этот принц без труда нашёл некоторых придворных дам, которые с ним втайне поговорили. И одна из них сообщила ему, что в этот самый вечер будет Флорина у маленького окошка, выходящего прямо в сад, и что там с ней король Очарователь сможет поговорить, однако с великими предосторожностями, чтобы о том не узнали.
– Потому что, – добавила она, – до того строги король и королева, что казнят меня, ежели дознаются, что я помогла любовному свиданию короля Очарователя.
Молодой принц, радуясь, что так всё устроилось, пообещал ей всё, что она желала, и бросился к своему королю, чтобы возвестить ему о часе свиданья. Но злая эта наперсница не преминула тут же пойти к королеве, и обо всём рассказать ей и спросила, каковы будут дальнейшие её приказания. А та тотчас решила, что следует к тому окошку послать свою дочь; и она подучила её, что ей делать и говорить, а Пеструшка, хоть и очень глупа была, но всё-таки постаралась все выполнить.
Ночь была такая темная, что королю Очарователю невозможно было бы заметить обман, даже если бы он и не так в своём счастье был уверен. Подошёл он и окошку в полном восторге и невыразимой радости и сказал Пеструшке всё, что мог бы Флорине сказать, чтобы её в своей страсти уверить. Пеструшка, пользуясь обстоятельствами, ему отвечала, что нет её несчастней на белом свете из-за злой мачехи и придётся страдать ей, покуда королевину дочь не выдадут замуж. А король уверил её, что если она хочет выйти за него замуж, то нет для него больше радости, как разделить с ней и корону и сердце. С этими словами снял он с руки перстень и, надев его Пеструшке, сказал, что это вечный залог его верности и что ей надо лишь время выбрать, чтобы с ним тайно отправиться. А Пеструшка на его горячие заявления отвечала как только могла умнее, Заметил он тут, что ничего она дельного не умеет сказать, и очень бы это его огорчило, если бы он не подумал, что она боится, как бы её королева не застигла, и потому у неё мысли путаются от страха. И покинул её лишь с условием встретиться на другой день опять в тот же час, что она ему и обещала от всей души.
Королева, узнав об успехе свиданья, весьма обрадовалась. И действительно, в назначенный день король Очарователь явился, чтобы похитить принцессу в воздушных. носилках, запряжённых крылатыми лягушками: один его друг волшебник подарил ему эти носилки. Ночь была темная-темная. Пеструшка вышла тайком из маленькой дверцы, а ожидавший король схватил её в объятия и не меньше чем сто раз поклялся в вечной верности. Но так как скучно было ему долго летать на воздушных носилках, не женясь на любимой принцессе, то спросил он её, где она желает свадьбу сыграть. Она ответила, что есть у нее крёстная фея, по имени Суссио, очень знаменитая, и хотелось бы ей отправиться в её замок. Хоть король дороги туда не знал, но ему стоило лишь своим громадным крылатым лягушкам о том сказать. Им вся карта вселенной была известна, и через малое время доставили они короля с Пеструшкой к фее Суссио. А у той во дворце до того было светло, что король, как только приехал, сейчас же понял бы свою ошибку, не будь принцесса так старательно укутана. Пошла она к своей крёстной и, поговоривши с нею наедине, рассказала, как она изловила короля Очарователя и просила его уговорить.