ьми, никакого тебе языкового барьера, все знают английский. Поэтому договориться о реставрационных работах труда не составило. Уже завтра сотрудники мастерской приедут в замок, осмотрят его и сделают свое заключение, а затем и смету составят. А после уже договор подряда составим.
— Замок Ривьерен — культурное наследие не только Бельгии, но и всего мира, — в тон ему ответил я.
— Вы абсолютно правы, мистер Уилсон! — с энтузиазмом поддержал меня месье Жанссенс. — А позвольте узнать, как вы намерены использовать замок после реставрации?
— Здесь нет никакого секрета. Ривьерен станет туристическим объектом. Так все желающие смогут прикоснуться к истории, почувствовать себя ненадолго рыцарем или прекрасной дамой, побродить по замку, познакомиться с бытом людей из средневековья. Туристам даже будет предоставлена возможность переночевать в замке и конечно же принять участие в пире с факирами, акробатами и менестрелями. В планах еще есть проведение рыцарских турниров, без смертоубийств, разумеется. В общем, полное погружение в средневековье. Также хотелось бы сделать туристический маршрут, охватывающий несколько замков, но это уже как смогу с их владельцами договориться.
— Грандиозные планы! Сразу видно американскую хватку! — воскликнул месье Жанссенс. — Мне очень нравятся ваши идеи: туристический маршрут, рыцарский турнир, погружение в историю. Я бы и сам хотел поучаствовать в таком масштабном проекте.
— Договорились, — легко согласился я. — Мне понадобятся ваши связи.
— Я и финансово готов вложиться, — бельгиец что-то сильно загорелся идеей, я даже немного опешил от такого напора. Впрочем, туристический бизнес довольно прибыльный, он как раз начинает свой рост, уже десять лет прошло как закончилась война и у людей стали появляться деньги не только на первичные потребности, но и на развлечения. Так что можно им всерьез заняться, а не просто языком чесать, строя из себя ценителя средневековья.
Беседа с месье Жанссенсом закончилась в ресторане. За ужином он продолжал меня пытать на предмет организации средневекового маршрута и сам рассказывал о местных достопримечательностях, которые можно было в него включить. В общем, пообщались мы не только душевно, но и предметно. Одно плохо — поездку в замок пришлось отложить до утра.
Ривьерен встретил меня заколоченными окнами и дверями — сторож выполнил мое распоряжение и запечатал замок.
Сам Алексис моему визиту явно обрадовался, доложил, что происшествий в мое отсутствие не было, никто на мою частную собственность не покушался и вообще не интересовался замком.
Поблагодарив за работу, я наградил его недельным отпуском, который он оказывается давно уже ждал, чтобы навестить семью дочери в провинции Лимбург. Проводив Алексиса, я поспешил в замок проверять и пересчитывать содержимое ящиков.
Во второе свое посещение замка, уже будучи его владельцем, я прихватил с собой в Штаты замок с ящика и в своем гараже изготовил к нему ключ. Еще я с собой привез пару балонов так называемой «выдэшки», средства от коррозии, еле отыскал в Нью-Йорке, в это время оно еще не получило широкого распространения.
Мой дубликат подошел, замки поддались, и я увидел то, чего ожидал — все ящики были заполнены янтарными панелями.
Убедившись, что груза не уменьшилось и мне придется перетаскивать более четырех тонн, я пригорюнился. Работы предстояло на несколько часов. Можно, конечно, нанять местных клошаров и ускорить процесс, но что с ними потом делать? Убивать?
Я не чистоплюй, но крови все же надо избегать, где это возможно. Так что попробую ограничиться одним противоправным деянием при подготовки акции — угоном грузовика.
Обдумывая вывоз янтарной комнаты в Союз, я перебрал несколько вариантов. Первый — я узнаю расписание захода в порт Антверпен советских сухогрузов, затем нанимаю рыболовецкую шхуну и везу на ней ящики в нейтральные воды, где жду сухогруз. Вот только есть риск, что после передачи груза меня скрутят бельгийские моряки, охреневшие от наглости шпиона комми, и сдадут в полицию. Может быть и получится откупиться, а вдруг нет, и что теперь все мои планы на вторую жизнь коту под хвост?
Дальше был вариант привести ящики на остров Шпицберген, что в Северном Ледовитом океане, но, во-первых, туда идти далеко, дорога пару месяцев займет, во-вторых, тамошние воды кишат военными кораблями НАТО и Советов, то есть дофига шансов на них нарваться. Я, конечно, парень удачливый, но удача — девка капризная, и, если ее так по-глупому провоцировать, может и обозлиться.
Еще можно взять в аренду склад в порту и туда завезти ящики, или оставить грузовик с грузом в каком-нибудь укромном месте, а в посольство отправить письмо с координатами. Но в первом случае нужны левые документы, на поиск или изготовление которых опять понадобится время. Кроме того, за посольскими ведется постоянное наблюдение. Местную контразведку всяко заинтересует содержимое склада или бесхозного грузовика. Обязательно попытаются досмотреть.
Отчаявшись, я уже думал привезти посылку в какой-нибудь советский порт на Балтике, но это наиболее провальный из всех вариантов. Меня сразу повязали бы свои же и потащили на допрос, для вдумчивой беседы с спецслужбами мало кто выдержит.
Вот и остался мне самый эффектный из вариантов и роль каскадера. Надо было только дождаться ночь потемнее.
Глава 22
Чрезвычайный и полномочный посол Союза Советских Социалистических Республик в Королевстве Бельгия и по совместительству советский посол в Великом Герцогстве Люксембург Виктор Иванович Авилов как обычно задержался допоздна, не желая оставлять незаконченную работу на завтра, ведь новый день принесет новые задачи, так что лучше их не накапливать, решать своевременно, иначе можно погрязнуть в волоките.
Еще и дождь, такой силы, что его шум слышен даже через двойные рамы с толстенными стёклами, стучал как-то тревожно.
Посол встал, перебарывая усталость, размял затекшие конечности и подошёл к окну. Огни ночного Брюсселя были размыты за залитыми дождём окнами.
Но внезапно внутренний двор посольства озарил яркий свет, а через мгновение раздался грохот, не особо сильный, звукоизоляция в здании была хорошая, но достаточно отчетливый.
И спустя минуту зазвонил внутренний телефон.
— Товарищ посол, — он узнал голос начальника охраны посольства — грузовой автомобиль протаранил ворота и въехал на территорию. Я приказал удвоить посты и оцепить грузовик.
— Все правильно. И, товарищ Павлов, местных на территорию посольства не пускать до выяснения. Это приказ!
— Есть, никого не пускать, — козырнул невидимый начальник охраны и положил трубку.
Матерясь про себя Авилов достал из платяного шкафа плащ со шляпой и через пару минут уже был на улице под ледяными струями. Ненависть к дождю усилилась.
— Что у нас тут Иван Борисович? — отыскал он взглядом второго секретаря, представляющего здесь всем известное ведомство.
— Бельгийцы бегают как в жопу ужаленные, водитель грузовика выпрыгнул и сумел уйти. В кузове какие-то ящики, скорее всего снарядные. Очень похоже на попытку теракта или провокацию. Я рекомендую начать эвакуацию. Если там действительно взрывчатка, то её столько что всё здание как ветром сдует.
— Товарищ второй секретарь, — к чекисту подбежал один из его людей, штатный сапёр, — в ящиках не снаряды и не взрывчатка.
— А что там, Трифонов?
Чекист и посол синхроно почувствовали надвигающиеся проблемы, словно факта прорыва грузовика на территорию посольства было мало, и последовали за сапером. Вскоре они уже были в крытом брезентом кузове и лицезрели несколько десятков ящиков, часть из которых была открыта.
— Дайте фонарь, — велел Павлов и, получив требуемое, направил луч света на содержимое ящиков.
Расширившимися от удивления глазами работники советского посольства смотрели на большие янтарные панели с двуглавыми орлами.
— Тут еще и письмо есть, товарищ Авилов, — отвлек их созерцания подарка сапёр и подал Виктору Ивановичу конверт.
Авилов нетерпеливо открыл его и при свете фонаря разобрал русские слова, набранные буквами французского алфавита, которые были вырезаны из газеты.
— Подарок Стране Советов от дядюшки Ванга, — прочитал он. — Какого, к черту, Ванга?! — спросил он чекиста.
— Позвольте. — Павлов буквально вырвал у посла письмо и прочитал следующие строки, уже напоминающие требования. — «Панели янтарной комнаты должны быть переправлены в Союз в кратчайшие сроки. О начале восстановительных работ в Екатерининском дворце прошу сообщить в западную прессу до конца 1955 года». — Мне срочно нужно ехать в Москву, — сообщил он Авилову.
Все, вроде, прошло отлично, но задница побаливала. Пострадала при приземлении, когда я выпрыгивал из кабины грузовика. Теперь там сплошной синяк, но это неудобство еще можно перетерпеть, главное, копчик с крестцом не пострадали.
Надеюсь, хоть не зря мои страдания, и упоминаний в прессе о начале восстановления янтарной комнаты я дождусь. Иначе, боюсь, пропадет всякое желание сотрудничать с руководством СССР.
В этот раз решил не заморачиваться иероглифами. Свою функцию привлечения внимания они выполнили, кроме того, эксперты наверняка уже установили, что писал их не китаец, а значит необходимость в них отпала. В дальнейшем, если все пойдет по плану, тоже буду писать послания на русском. Так и мне удобнее и получателю понятнее, да и риск разоблачения минимальный. Вряд ли они вычислят кто их пишет. Сперва подумают, что беляк, но грамматика не дореволюционная. Затем решат, что я свой советский, только сбежавший на Запад или оставшийся здесь после войны. Но опять мимо — стиль письма, построение фраз, речевые обороты — все не соответствует этому времени. Может ещё какие версии появятся, но не в одной из них не будет фигурировать чистокровный янки.
Кряхтя, я сменил положение в удобном кресле салона первого класса и вновь уткнулся во вчерашний номер Washington Post. От статьи под названием «Лейбористы продались комми» удовлетворенная ухмылка так и лезла на мое лицо, и я еще раз ее перечитал, смакую.