Я вяло оглянулась. Сандр и Аранхорд скрылись за поворотом, видимо, пошли смотреть на вуивра, Нати грела руки у затухающего костра. Фрэнсис странно усмехнулась и предложила:
– А давай я тебя взбодрю!
– Давай! – кивнула я.
Когда сил нет, отказываться от помощи глупо. А густые брови, волосы по всему телу, или чем там она дополнительно меня наградит, потом уберу.
Никогда не слышала, чтобы заговор на бодрость читали с такой скоростью! Фрэнсис буквально выплюнула его в меня. Магия у нее оказалась ярко-рыжей, под цвет ее волос. Она тряхнула меня словно котенка, рывком превращая из размазанной по полу улитки в жутко деятельного муравья.
– Куда столько? – прошипела я, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, точно белка в колесе, по пещере.
– Про запас! – Фрэнсис пожала плечами. – Ведь в ближайшие три дня больше нельзя этот заговор применять.
Вот ведьма! Знает же, что запастись невозможно. Все бодрящие заклинания действуют только сутки.
– Давай и тебя взбодрю? – Фрэнсис повернулась к Нати.
– Не надо, – попятилась та. – Я выспалась!
Фрэнсис насмешливо фыркнула и уселась у стены.
Вернулись Сандр и советник. Мрачно устроились неподалеку от ведьмы. Аранхорд прикрыл глаза, Сандр забарабанил пальцами по колену.
– Что там? – я плюхнулась рядом с Сандром.
И тут же вскочила. Сидеть на одном месте не получалось, энергия била ключом и требовала действий. Я шустро пробежалась по тоннелю до поворота и обратно и, перехватив удивленный взгляд Сандра, неохотно пояснила:
– Заговор на бодрость. Фрэнсис немного перестаралась. Скоро отпустит. Так что там?
– Вуивр, огромный.
Понятно, что немаленький. Вон как Фрэнсис верещала! Главный вопрос: какая там дальше пещера, хватит ли места развернуться дракону?
– Морда у него шире, чем вход в тоннель, – хмуро закончил Сандр.
Я споткнулась. Гениальная идея стать драконом и напугать вуивра тут же вылетела из головы. Да такая змеища сама любого дракона напугает!
Лица будущих прях стали бледно-зелеными от страха.
– Вуивры активны ночью, – невозмутимо сказал Аранхорд, вытащил из кармана фляжку, откупорил ее и протянул Нати. Та жадно прильнула к воде. – Попробуем пройти днем.
Ага. Осталось придумать, как это сделать.
Фляжка тем временем пошла по кругу. Когда все напились, советник закрыл ее, сунул в карман, скомандовал:
– А теперь всем отдыхать.
Он встал, отошел подальше и растянулся на щербатом полу почти у поворота, отбросив несколько камней. Нати послушно свернулась калачиком и притихла. Сандр перебрался к куполу, там и улегся.
Фрэнсис недоверчиво покосилась на пустую тару из-под зелья, подумала немного и решительно подтащила к себе сосуд с грибами. Подложила его под голову и засопела.
Мне же не спалось. Не только лечь, даже усидеть на месте не получалось. Может, потому и заметила, что Нати сквозь ресницы посматривала на дорожку из нитей под потолком, напряженно о чем-то размышляя. Так, что она там задумала?
Я подползла к Нати и шепотом спросила:
– Куда ты собралась?
– Никуда, – быстро зажмурилась та.
– Врешь.
Нати открыла глаза и, умоляюще глядя на меня, тихо выдала:
– Я бы могла проскочить, я маленькая… Нашла бы прях и узнала, что случилось с женой Аранхорда.
– Если бы ты нашла прях и решила вернуться, ты бы ничего не помнила и никому бы не помогла.
– А если это не так? – прищурилась она.
– Что не так? – не поняла я.
– Про то, что они ничего не помнят. – Нати погладила рукав камзола, обрисовывая пальцами вышивку. – Может, они помнят, но не говорят по какой-то причине.
– Это они тебе нашептали? – я села на землю, дрыгая ногой.
Вопрос требовал немедленного ответа. Поскольку тогда все, что мы знали о пряхах, менялось. Причем кардинально!
– Нет… – Нати покачала головой. – Они только зовут и обещают тишину и покой.
– Тогда почему ты так решила?..
– Да потому что все вернувшиеся талдычат одно и то же! – сонно пробормотала Фрэнсис. – Не бывает, чтобы у всех одинаково память отшибало!
– Вот! – поддакнула Нати. – Мне тоже это кажется странным!
– А ты откуда знаешь, что все говорят одно и то же? – я повернулась к Фрэнсис, дергая уже двумя ногами: они явно рвались в бой! – Слухи всегда все преувеличивают.
– Не слухи… Мой опекун жутко любил все эти древние истории. Про сидхе и прях… прях он просто обожал. Он с легендами о них как ребенок носился. А я тогда писала как курица лапой, вот он и давал мне переписывать все эти сказки, истории, заметки свидетелей.
Мы с Нати переглянулись, переползли ближе к Фрэнсис, та закатила глаза и сердито прошептала:
– Да ничего там такого не было. Просто если у всех одно и то же… Значит, врут. Говорят то, что им сказали.
Интересный довод. Любой целитель с ней бы точно поспорил: когда неожиданно начинается вспышка какой-нибудь заразы, все жалуются на одно и то же. Но, увы, про прях мы знали мало, вдруг Фрэнсис скажет что-то новое?
– Как есть, врут, – уверенно повторила она, – а почему, кто их знает. Пряхи же могут вернуть любого умершего. А вдруг у них там лимит на такие возвращения? Вернул несколько, и силы нет… Странные они.
Фрэнсис осеклась, подмигнула Нати и исправилась:
– Мы… ну почти мы… – И, глядя на серебристую дорожку нитей, процитировала: – К пряхам отправляются те, в ком просыпается дар. А просыпается он, когда они всей душой, всем сердцем отдаются делу. Но не все с ним остаются… Многие возвращаются, без дара и памяти, и путь не найти. Только вот дар их… – она показала на дорожку над головой, – не почувствуешь, как другую магию.
А я чувствую магию прях. Правда, только вместе с Сандром и браслетом.
– Если тебя связывают чувства с одной из прях: любовь, дружба, детская привязанность, ты можешь попытаться найти путь к этой пряхе. Ты увидишь того, кто был дорог, и получишь два подарка. Но только один раз ты можешь попасть в город прях. А вот о том, какие подарки, все молчат.
Не все. Сандр, например, получил кусочек волшебной нити и пророчество. А что другие? Ведь действительно нигде нет упоминаний, что народ пачками ходит к пряхам и потом хвастается подарками. Или им, так же как и Сандру, не верят? Скорее всего.
– А если тебе каким-то чудом удастся попасть к ним без нити сердца, – продолжила Фрэнсис, – они могут сказать, жив ли тот, кто пропал, мертв ли он, и сплести заново жизнь того, кого не вернуть ни драконам, ни феям. Если честно, мне нравится вариант проще! Есть такая колыбельная. Нам няня в приюте пела.
И она тихо затянула:
– Спи, усни, малыш, я спою тебе
Сказку старую да забытую.
Сказку старую да забытую.
Про судьбу твою незавидную.
Ой да далеко пряха нити вьет,
Кою длинную, кою оборвет.
Кому длинна нить, тому долго жить,
Кому малая, тому и тужить.
Спи, усни, малыш, баю-баюшки.
Слушай ты, малыш, свою нянюшку.
К пряхе страшен путь, а кто смог дойти,
Иль с подарками, или в пропасти.
Пряха нити вьет, узелки плетет,
Рядом ходит смерть, свою жертву ждет.
Коль задал вопрос, получил ответ,
Жизнью заплати, своей или нет.
Спи, усни, малыш, баю-баюшки.
Слушай ты, малыш, свою нянюшку…
Фрэнсис задумчиво нахмурилась:
– Дальше не помню. Там что-то вроде «пряха спасет, когда сама в глаза смерти заглянет».
Нати ошарашенно хлопала ресницами от удивления. Аранхорд бесшумно поднялся и исчез за поворотом. Видимо, впечатлился. Сандр мгновенно проснулся и испарился следом.
– А это точно колыбельная? – я наконец пришла в себя от ужастика.
Фрэнсис пожала плечами.
– Душевная няня. Добрая. – Я придавила дрыгающуюся ногу рукой. – Что у тебя там за приют такой был?
– Обычный приют, – зевнула она, поправила сосуд с грибами. – Вполне себе приличный.
– Угу, приличный. Только детям оттуда в будущем точно понадобится целитель, – пробормотала я, – от кошмаров лечиться.
– От каких еще кошмаров? Нашла неженок. А колыбельная эта куда понятней всех дурацких легенд. – Фрэнсис снова смачно зевнула и прикрыла глаза. – Просто и ясно: хочешь идти? Иди, но можешь погибнуть. Дошел, получай подарок или спрашивай. Узнал ответ, но он тебе не нравится, плати.
Ага, жизнью. Чужой или своей. Как мило!
Правда, последняя строчка, непропетая, совершенно не укладывалась в голове. Из нее выходило, что пряха может помочь и без кошмарной платы. Но только после того, как ей самой будет угрожать опасность. Не потому ли пряхи устраивают испытания на пути?
Фрэнсис сонно засопела. Нати стиснула мою руку и тихо сказала:
– Не верю я в эти ужасы. Все равно постараюсь помочь Аранхорду.
И я не хочу верить. Но папа учил искать правду в любом вымысле. Интересно, сколько правды в песенке Фрэнсис? И сколько ее в легендах, что знаем мы?
Я сжала в ответ пальцы Нати, улыбнулась. Неожиданно пришло ощущение разрушения, совсем рядом… Отхлынуло… Остался едва заметный след. Что с ней?
– Отдыхай, – беззаботно сказала я и поднялась на приплясывающие ноги.
Мне срочно нужен был браслет. И Сандр!
Белые сияющие кристаллы освещали огромную пещеру. Самородки, куски серебряной руды, рубины, сапфиры, изумруды, алмазы заполняли ее почти под потолок. Между горами драгоценностей золотыми кольцами перетекало огромное тело гигантского змея. Вуивр неторопливо подъедал запасы, оставаясь в глубине залежей.
На Сандра и Аранхорда, высунувшихся из узкого тоннеля, он не обращал ровным счетом никакого внимания. Пока не обращал. Но стоит только на шаг приблизиться к драгоценностям, как вуивр тут же бросится защищать еду. И самое паршивое, он будет ориентироваться не только на зрение, слух, но и на тепло! Нюх у вуивров, к счастью, не особо развит.
– Если наши ведьмы не сумеют приготовить зелье, тебе придется пробивать окружной путь, – задумчиво сказал Аранхорд.