– А они… – я кивнула на Аранхордов и Сандра.
– Их проводят позже.
Фрэнсис и Нати потянулись ко мне.
– Не нужно, – вмешалась Элия и взмахнула рукой.
Замелькали серые нити, окружили меня, переплетаясь, осторожно подняли и понесли, точно в гамаке, куда-то за развалины. Элия шла впереди, мы с девочками едва за ней поспевали. Обернувшись назад, я натолкнулась на обеспокоенный взгляд Сандра, поболтала ногой в воздухе и одними губами сказала:
– Все хорошо!
А тем временем Венетия высвободилась из объятий мужа и кинулась обнимать Сандра. Обцеловав его, бросилась обратно к советнику. Да, ей потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что она снова живая. Всем им потребуется время. А нам – терпение, чтобы оставить их наедине.
Мой гамак поплыл мимо руин какого-то здания.
– А почему тут все разрушено? – не выдержала Нати.
– Пряхи не всегда следовали принципу согласия, – туманно отозвалась Элия.
И что это значит?
– Дрались они, что ли? – пробормотала я себе под нос.
Нати поперхнулась смехом, Фрэнсис покрутила пальцем у виска:
– Это же как надо драться, чтобы так все разгромить?
Ну… Если заселить пару-другую Фрэнсис, а потом запустить к ним совершенно холостого Аранхорда, одного на всех… Да здесь вообще камня на камне не останется.
– Принцип согласия? Что это? – громко спросила Нати.
– Да, что за принцип? – подхватила Фрэнсис. – И при чем тут разрушения?
– Пришли… – Элия свернула к обшарпанному зданию, поднялась по растрескавшимся ступеням и, потянув на себя тяжелую старую дверь, переступила через порог.
Глава 9
Мы просочились следом за пряхой. Странно, но внутри оказалось светло и чисто. Ни следа того хаоса, что остался снаружи. В небольшой коридор выходили три двери.
– Располагайтесь, отдыхайте. – Элия распахнула первую.
За ней обнаружилась уютная спальня.
– А какая из них ваша? – поинтересовалась Фрэнсис, заглядывая во вторую комнату.
– Тут нет наших комнат, – улыбнулась Элия. – Мы с сестрами живем в другом здании.
– С сестрами? – задумчиво переспросила Нати.
– Да. – Бывшая няня направила мой гамак к открытой двери. – Здесь мы становимся назваными сестрами.
Нити внесли меня в комнату и, опустив в кресло, исчезли. Рядом, на тумбочке, стояла… стояло…
Я схватила графин и жадно забулькала. На краю сознания мелькнула невнятная мысль. Вроде бы про приличия и стакан. Но какой, к демону, стакан, если прямо из горлышка льется немыслимо вкусная, упоительно прохладная вода! Вода!
– Ужин будет чуть позже, – прорвался сквозь бульканье голос Элии.
Да-да, ужин потом, сначала вода…
Когда я наконец с сожалением отлипла от графина, в комнате никого не было. Из-за закрытой двери доносились тихие шаги и приглушенные голоса Фрэнсис и Нати. Видимо, их тоже расселяли по комнатам.
Я поставила графин обратно и с интересом осмотрелась.
Окно, занавешенное тканью из паутины, кровать, небольшой стол, комод, еще одно кресло, все простое и удобное. Три двери. Одна, естественно, входная, а вот две другие… Неужели удобства? Организм тут же потребовал проверить.
Пришлось прыгать на одной ноге и совершать чудеса акробатики. Внутри булькало и переливалось, переполненный живот перевешивал то влево, то вправо, и меня носило из стороны в сторону. Но, в конце концов, я все же хм… изучила уборную. И поскакала в ванную. Там обнаружилась теплая вода в большой бадье, кусок ароматного мыла, пушистые полотенца, тонкий халат. В общем, на полчаса я потерялась для окружающих.
Когда же – отмытая до скрипа, розовая и довольная – я вывалилась обратно в комнату, на столе стоял большой поднос, накрытый сверху белоснежной салфеткой, из-под которой струились умопомрачительно аппетитные запахи. Возле стола в кресле сидела Элия, а с ее плеча на меня таращились два круглых знакомых глаза. Очень знакомых.
Не может быть…
Похоже, одна драконистая ведьма перегрелась, пока сидела в ванне…
Я зажмурилась, потом поморгала. Нет, глаза не исчезли. Мало того, еще и совиный клюв под ними нагло защелкал. Сомнений не оставалось. Мое недоразумение. Но… как оно сюда попало? Где остальные? Опять следили за мной?
Круглая пушистая голова склонилась набок. Хохолка на ней не наблюдалось, ни зеленого, ни оранжевого. Значит…
– Снежа? – неуверенно пробормотала я.
– Рина, – поправила Элия, поднимаясь с кресла.
– Рина? – глупо переспросила я.
В голове царил кавардак.
– Рина, – терпеливо подтвердила Элия, отлепляя мое остолбеневшее тельце от двери в ванную.
Сопушка радостно закивала.
– Но если тут не Снежа… – рассуждала я, пока Элия практически тащила меня на себе и сгружала в кресло, – значит, та ведьма вывела в нашем подвале не троих, а четверых совиных паучков? Три достались мне, а четвертый сбежал к пряхам. А может, вообще вывелось не четыре, а пять или шесть?..
Вопросы сыпались из меня, как горох из дырявого мешка. Я летела, уцепившись за кончик своей мысли, как истеричный пегас сквозь дебри.
– …Или больше? И они все прибежали сюда. Или не все, а только Рина? У вас еще такие есть? – Я ткнула пальцем в сопушку, которая уже спрыгнула с плеча Элии на стол и теперь незаметно подбиралась к подносу.
Застуканная на месте преступления, Рина подскочила и тут же сделала вид, что она просто гуляла. Точно сестрица моих. Повадки те же.
– Да, здесь таких много, – кивнула Элия, аккуратно складывая салфетку. – Мы называем их сопушками…
Надо же, я угадала!
– Они всегда тут жили. Вернее, почти всегда. Их вывели пряхи, но так давно, что уже никто и не помнит, когда именно…
Пряхи? А как же…
И тут в моих руках появилась чашка горячего ароматного чая из трав, я отхлебнула и зажмурилась от наслаждения. М-м-м-м… Вкусно!
– А твоя ведьма просто воровка, – спокойно сказала Элия, пододвигая тарелку с крохотными румяными булочками. – Ешь.
Я тут же схватила одну и отправила в рот.
– Она пришла к нам, чтобы стать пряхой. Но не осталась. Сбежала почти сразу. Тайком, прихватив три яйца. Невдомек ей было, что сопушки живут только парами! Даже из яиц вылупляются парами…
Опустевшая чашка исчезла из моих рук и тут же вернулась, полная чая.
Я невольно улыбнулась во весь рот. Няня… Истинная няня. Пусть даже она стала пряхой и отрешилась от всего земного, но няню из себя вытравить не смогла. Ведь только няня может одновременно усаживать в кресло, кормить, поить, следить за Риной, чтобы та не объелась, подливать, подсовывать сладкие кусочки… И при этом слушать бессвязную кучу вопросов, отвечать на них внятно и интересно, не забыв ни один!
– Не могут они поодиночке, быстро начинают тосковать и погибают, – вздохнула Элия. – Рине срочно нужна ее пара.
Ний? Или Шой?
– Своих не отдам! – вырвалось прежде, чем успела подумать.
Кто-то из моих ведь тоже… один. Значит, и ему срочно нужна пара, иначе…
– А можно я возьму ее с собой? – взмолилась я.
– Конечно, – улыбнулась Элия, и глаза ее довольно блеснули.
Видимо, на это и рассчитывала. Вот хитрая. Вроде и не просила ни о чем, а своего добилась. Ну точно няня!
– Пойдешь со мной, Рина? – Я вытянула руку и погладила сопушку по пушистой голове.
Та радостно щелкнула крошечным клювом. Да, остальные сопушки будут от нее в восторге. И я… Где три фамильяра, там и четыре.
«Размножимся», – внезапно всплыла в памяти надпись из паутины. И под нею три пары возбужденно сверкающих круглых глаз. А следом возникла еще одна картинка: я в окружении целой стаи прыгающих, летающих, резвящихся, дерущихся сопушек, и повсюду яйца, яйца, яйца, как в курятнике…
Очередная булочка застряла в горле, я поперхнулась и закашлялась. Надрывно, до слез.
– А яйца… они… часто… откладывают? – все еще кашляя, спросила я. – Надеюсь… не каждый день?
Ну не куры же они, в конце концов?
– Пара яиц за всю жизнь, – мягко хлопая меня по спине, отозвалась Элия. – И то лет через двадцать.
Отлично. Четыре – вполне хорошая цифра. На ней и остановимся. А те двадцать лет когда еще наступят. Итак, с сопушками все понятно, осталось выяснить еще кое-что…
Я жадно запила кашель и новости чаем и протянула опустевшую чашку:
– Вы так и не ответили, что за принцип согласия такой?
– Принцип согласия… – задумчиво повторила Элия, наливая ароматный напиток. Отставила чайник, сделанный из тонкой паутины, пропитанной каким-то веществом, и отпила из своей чашки. – Ты уже слышала, что вернуть кому-то жизнь можно, лишь забрав ее у другого?
– Да, но петля… – заговорила я, но Элия словно не слышала.
– Так вот. Ритуал состоится только в том случае, если тот, кто просит, согласится добровольно отдать свою жизнь, пряха согласится забрать ее взамен возвращаемой, а две ее сестры согласятся с тем, что должно произойти.
– А как же петля?
– Петля – это тоже чужая жизнь, вернее, часть жизни. Если она все еще у пряхи, та должна быть согласна ее отдать. Если петля уже у кого-то другого, тот должен быть согласен вернуть подарок, а пряха должна быть согласна принять его обратно и опять же согласна отдать взамен возвращаемой жизни…
Бр-р-р… От этих «согласно», «согласен», «согласна», «принять», «вернуть», «отдать» голова шла кругом, как от объяснений Диона, когда тот не хотел, чтобы его поняли. Заморозить бы все сказанные слова, чтобы потом прокрутить несколько раз…
Значит, няня могла отказаться забирать свой подарок у Сандра или, забрав его, могла не захотеть отдавать петлю Вети…
О Лунная Дева, сколько сложностей. Проще говоря, все должны быть на все согласны.
– А если кто-то из них против… – Я не заметила, как заговорила вслух.
– Ритуала не будет. Мертвый так и останется мертвым, живой – живым.
– Ясно, – кивнула я. – Но при чем тут разрушения? Почему от города остались одни развалины?
– Ну, в двух словах и не объяснишь. – Элия обхватила чашку ладонями, словно грея о нее свои пальцы. – Ладно, слушай с самого начала.