Родня Сандра и Венетии отбывать пока не собиралась, и Венетии пришлось смириться, что она для них снова ребенок, которого нужно баловать.
Что они сделают с невестой непутевого внука и сына, страшно подумать!
– Я уже боюсь твоей семьи! – проворчала я.
– Не бойся, они такие же милые, как я! – Сандр крепко поцеловал меня в губы.
Новости и разговоры ненадолго отвлекали от мыслей о бабке и деде.
В последний день перед прилетом в Рудьяр, лежа на плече Сандра, я прошептала:
– Жаль, что нельзя исправить характер Науэллов, как разрушение.
Сандр зарылся пальцами в мои волосы, поглаживая, расчесывая, успокаивая, и усмехнулся:
– Потому что это не характер. Это их суть. Они сами сплошное разрушение и, не задумываясь, рушат все вокруг себя. И если то, что мы собираемся сделать, заставит их уползти в свою нору и там затихнуть, считай, что съездила в Рудьяр не зря, мой маленький дракон.
На следующее утро, едва мы отлетели от очередной придорожной гостиницы, как привычный пейзаж внизу резко изменился: деревья с густой красной листвой сплошным ковром протянулись до горизонта. Багровые дубы. Они росли только в Рудьяре.
– Мисс! – голос телохранителя отвлек от изучения видов под копытами пегаса. – Посмотрите вперед!
Я подняла голову и прищурилась, вглядываясь в две быстро растущие точки на голубом небе.
Драконы. Бирюзовый и серый. Дед и бабка. Оба встречают. Надо же, как им нужна внучка!
Я кивнула телохранителям, они отлетели чуть дальше, чтобы дать возможность Науэллам поздороваться со мной.
Помахивая крыльями, бирюзовый дракон завис напротив меня. Сапфировые глаза холодно изучали мою тщательно уложенную прическу и скромный закрытый костюм синего цвета для верховой езды.
Я растянула губы в нерешительной улыбке.
– Айлин, рады тебя видеть! – прорычал дед.
Соврал и даже не поперхнулся!
– Я тоже рада… – пролепетала я.
Хорошо, что чутье на ложь есть не у всех драконов.
– Ты устала? – спросила серая драконица, держась чуть позади деда.
– Немного.
– Тогда поторопимся! – всполошилась бабка.
– Мисс Айлин, – окликнул телохранитель. – Мы нашли достаточно большую поляну, чтобы вы могли отдохнуть.
– Оба свободны! Дальше мы сами! – скомандовал дед. – В паре миль отсюда есть городок, остановитесь там. Вещи леди отправьте службой доставки в наш замок.
Телохранители никак не отреагировали, даже ухом не повели. Старший дождался моего кивка, дед скрипнул зубами.
Что ж, все идет по плану. Как мы и предполагали, Науэллы отошлют «друзей отца» при первой же возможности, чтобы те не помогли мне сбежать, если вдруг в гостях не понравится.
Вместе со мной и дедом «друзья отца» опустились на поляну. Помогли неуклюжей леди спуститься с пегаса, подали чемодан с зельями и сопушками.
– Что вы суете?! Все вещи отправьте, – рыкнул на них дед.
Я замотала головой и, прижав к себе чемодан, просительно выдохнула:
– Дедушка! Пожалуйста, тут подарки Мерит! На память… Они разобьются и помнутся!
Дракон брезгливо фыркнул.
– Осмонд, пусть девочка возьмет его, – драконица парила над поляной.
Дед неохотно кивнул.
А бабка с плохо скрытой насмешкой осведомилась:
– Что там, дорогая?
– Набор лечебных зелий и сопушки, – глядя на Аматею с благодарностью, «смущенно» призналась я.
– Сопушки? – дружно рыкнули драконы.
– Да. – Я нерешительно переминалась с ноги на ногу. – Маленькие миленькие зверушки. Четыре пушистых очаровательных комочка.
Дракон махнул на меня передней лапой и подставил крыло, чтобы я могла забраться на шею.
Даже не спросили, как они выглядят. Неинтересна им ни сама внучка, ни что там у нее за зверушки. Надеюсь, дорогая бабка сильно «обрадуется», когда увидит своими глазами эти очаровательные комочки. А дед будет заикаться неделю! Или две!
Телохранители помогли влезть на шею деда, потом сели на своих пегасов, взяли поводья оставшихся двух – моего и груженного нехитрым багажом – и полетели в сторону городка. Все по плану. Отправят вещи в замок Науэллов и присоединятся к Сандру и Аранхорду.
Да помогут мне боги дотерпеть до бала и не показать Науэллам, насколько дружелюбную ведьму в лице дракона они к себе пригласили!
Дед плавно поднялся в небо. Бабка тут же пристроилась рядом, крыло в крыло.
Замок Науэллов был огромным, белоснежным и холодным, как кусок льда. И дело было не в температуре, а в атмосфере, царящей снаружи и внутри основательного сооружения. Начиная с широкой дороги, ведущей к главному входу, заканчивая кисточками на шторах в комнате, куда меня поселили, – все было правильным, точным и бездушным. Там, где должно быть. В соответствии с модой и статусом хозяев. Но ни в одном предмете во всей этой махине не было заботы и душевного тепла! Даже семейные портреты на стенах выглядели эталонами: живописи и композиции.
И в этой ледяной клетке жила мама? Неудивительно, что она влюбилась в строгого, но живого папу!
Слуги в замке тоже были подобраны под статус и интерьер. Миловидная экономка, провожавшая меня в комнату, шла ровно, бесшумно и плавно, как предписывал этикет.
Положив чемодан с сопушками и зельями на скамейку в изножье кровати, я устало упала в кресло и некоторое время бездумно таращилась на идеальные шторы на окне.
Чемодан подпрыгнул, замок лязгнул, и в щелку выглянули сопушки.
– Потерпите еще немного, – успокоила я, – скоро поедем на бал.
То, что потом будет дом, они сами поняли. А я не рискнула говорить об этом вслух. Мало ли какие шпионские приспособления тут висят. С Науэллов станется. Я ведь важное приобретение, которое они собрались удачно вплести в благополучие рода.
Достав из чемодана парочку зелий, я отпила по глоточку из каждого флакончика.
В дверь постучали, девичий голос вежливо представился:
– Мисс Айлин, я Полета, ваша горничная, я могу войти?
– Не нужно, я сама справлюсь, вы свободны.
– Как угодно, мисс.
Девушка ушла. Я ее даже не видела, но разрушение в душе уловила. Правда, оно не было опасным, горничная сама справлялась.
А я поплелась приводить себя в порядок. Чемоданы не прибыли, пришлось довольствоваться тем, что нашлось в огромной ванной комнате. Я как раз заканчивала укладывать волосы, когда в дверь постучали и горничная сообщила:
– Мисс Айлин, леди Аматея и лорд Осмонд ждут вас в кабинете.
Выйдя за дверь, я увидела миловидную девушку чуть старше меня. В ее внешности странным образом сочетались усталость, старательно скрытая боль и непонятное мне чувство радости и счастья.
Любопытство – страшный зверь. Порой оно заставляет нас ходить по краю пропасти.
– У вас что-то случилось? Вы такая грустная, – спросила я, когда мы отправились в очередное путешествие по широким коридорам.
– Ничего, мисс, – Полета отвела взгляд.
– И все-таки?
– Леди Аматея против того, чтобы слуги рассказывали о своей жизни.
Кто бы сомневался!
– Но я не леди Аматея. Что случилось?
– Мой муж погиб… – Полета нерешительно покосилась на меня.
В глазах блеснули слезы, но разрушение в душе не росло. Она незаметно скользнула пальцами по животу, и чувство старательно скрытой радости осветило теплом ее лицо.
Надо же.
– Соболезную, – тихо сказала я. И еще тише добавила: – Рада, что у вас есть за что держаться. Это чудо, ваше чудо.
Полета испуганно побледнела.
– Мисс, пожалуйста, не говорите леди! – прошептала она. – Я потом сама скажу, когда найду работу.
– А зачем вам искать работу?
– Мисс! – Полета умоляюще сложила руки.
– Я не скажу. Но я…
– Полета! Опять ты пристаешь к гостям с разговорами? – К нам величественно и неспешно подплыла экономка.
Горничная торопливо извинилась.
– Мисс Айлин, вас ждут, – вежливо напомнила экономка, показывая на дверь с изящной резьбой.
В кабинете на небольшом диване сидели Науэллы с такими прямыми спинами, словно по копью проглотили. За столом расположился стряпчий. У бабки оказались русые волосы и серые глаза, а вот дед был похож на нас с мамой. Темноволосый. Только глаза у него ярко-голубые, ледяные.
Аматея и Осмонд чопорно наклонили головы, предложили сесть. Дед представил служащего. И они, сославшись на дела, одновременно поднялись и поплыли к выходу.
Аматея немного задержалась в дверях.
– Ты же понимаешь, мы должны заниматься делами, чтобы обеспечить твое будущее?
Свое будущее!
Я закивала, чувствуя себя болванчиком. Очень злым болванчиком!
– Мы безумно рады тебя видеть! – уж не знаю, в какой раз солгала леди Науэлл. Она вообще когда-нибудь говорит правду?! – Не расстраивайся, на балу мы будем все время рядом.
О, в этом я не сомневалась. Меня же нужно представить благородному обществу! И принцу в первую очередь.
– Но тебя ждет приятный сюрприз, – торжественно сказала Аматея, – моя модистка приготовила тебе столько платьев, что эту неделю ты не будешь без нас скучать!
Не буду. Вообще видеть вас не хочется.
Аматея вышла, а стряпчий тут же начал подсовывать мне одну бумагу за другой, объясняя, где подписать. Выводя свое имя под документами на принятие в род, я так давила на перо, словно оно было в чем-то виновато. Взять бы бумаги, с наслаждением разорвать их в клочки на глазах Науэллов, высказывая при этом, что думаю о дорогих родственничках, и уйти в подлунные земли.
Увы, нельзя!
Ничего, потерплю. Все равно я бабку с дедом до бала не увижу.
Стряпчий собрал бумаги, мимоходом заметив, что, если надумаю выйти из рода, надо писать ему или объявить об этом прилюдно более чем при десяти свидетелях. Тогда магия документов развеется, и они станут пеплом.
Шустрый служащий убежал, Полета провела меня в светлый будуар, примыкающий к моей комнате, где модистка расправляла юбку на одном из многочисленных платьев.
Да, денег Науэллы на мой гардероб явно не пожалели! Видимо, были настолько уверены, что я произведу впечатление на принца, что заранее подготовили наряды на все случаи жизни: бальные платья, платья для приемов, платья