Та быстро прочла и отдала ее мне.
– Спасибо! – шепнула она. И звонко добавила: – Да, мисс, вы правы, все будет хорошо!
Пока Полета застегивала сотню пуговок сзади на платье, я успела отправить Сандру небольшое послание. Предупредила, что к нему придет девушка в беде.
«Что-нибудь придумаем, мой неугомонный дракон», – прилетело в ответ.
Через час Полета оглядела меня со всех сторон, улыбнулась и, еле слышно сказав: «Удачи вам, мисс», отправилась собирать вещи.
Лишь только она вышла, сопушки выскочили из развала подушек, и буквально через несколько минут я стояла посреди комнаты в шикарном бежевом платье с парными меховыми «помпонами» на плечах, тоже надушенными и оттого слегка ошалевшими.
Дверь распахнулась без стука.
– Ты очаровательна! – торжественно объявила Аматея. Надо же, в кои-то веки не соврала. Она внимательно оглядела сопушек и кивнула: – Хорошо смотрятся, сразу выделишься из толпы.
Второй раз за день сказала правду? Все, где-то пошел град из драконов!
– Ты будешь самой очаровательной леди на этом балу! – бабка улыбнулась, поправив кружево по вырезу темно-серого платья.
Ну да, после нее, видимо. Судя по очередному вранью.
Мы спустились. Дед уже ждал в карете. Он был одет в черное. Очевидно, чтобы оттенить мой свет и невинность. Серое пятно, черное пятно. Посередине внучка – бежевое пятнышко.
– Красивое платье, – сухо обронил Науэлл, пока я усаживалась напротив него и Аматеи.
– Благодарю, – склонила я голову.
Опять врет. И чем ему платье не угодило? Впрочем, Науэллу вообще наплевать, красивое оно или нет, главное, чтобы достигло нужного результата вместе с содержимым.
Пока наша карета катила в сторону летнего дворца, я всячески «нервничала». Старательно сглатывала, кусая губы, комкала платок, тут же «спохватывалась» и складывала руки на коленях. Показная паника, без которой точно не может обойтись ни одна провинциалка, не давала впасть в панику настоящую.
Через пару часов все закончится!
Но их еще нужно выдержать…
Бабка долго присматривалась к сопушкам, поджав губы, потом решительно протянула руку.
– Думаю, их все же стоит убра…
И вдруг взвизгнула, тряся кистью.
Дед от неожиданности отшатнулся, приложившись затылком к стенке кареты, зашипел словно змей:
– Аматея!
– Оно кусается! – возмущенно рявкнула его дорогая супруга. – Айлин, немедленно выкинь эту пакость!
Ага. Сейчас.
– Они не умеют кусаться, – пролепетала я, испуганно хлопая ресницами. – Это, наверное, ваша модистка иголку оставила…
Или кто-то нанюхался духов и разрезвился. Я провела ладонью, словно разыскивая мифическую иголку, и незаметно щипнула Шоя за пушистую попу. Тот дернулся, но промолчал. Знает, что виноват, негодник!
– Ай! – показательно пискнула я и тоже потрясла кистью, глядя на Аматею честными глазами. – Точно иголка. Может, вы достанете?
– Некогда, – процедила та. Но тут же спохватилась и растянула губы в улыбке: – Сейчас подъедем.
И точно, через пару ударов сердца карета остановилась.
Летний дворец встретил нас шелестом листьев багровых дубов и густым ароматом роз. Мы вышли из кареты и в сопровождении слуги направились сначала по ступеням к распахнутым массивным дверям, потом по широченному коридору к входу, видимо, в бальный зал. Науэллы важно плыли впереди, я со смущенным и смиренным видом топала следом за ними. Вот уж боги пару подобрали! Холодные, расчетливые, напрочь лишенные чувств. Сначала без тени сомнения выставили из дома дочь и надолго забыли о ней. Но внезапно вспомнили спустя столько лет. Послали на каторгу ее мужа – отца собственных внучек. Лишили ее работы и едва не испортили репутацию. Планомерно затравили всю ее семью. И все это только для того, чтобы получить в свои жадные лапы на все согласную внучку и с ее помощью стать ближе к короне.
Что ж. Сегодня они как никогда будут близки к короне!
– Лорд и леди Науэлл с внучкой! – торжественно объявил глашатай.
В огромном бальном зале смолкли голоса, только тихо играла музыка. Все повернулись к нам. Осмонд гордо выпятил грудь и подал мне идеально обтянутую перчаткой ладонь.
Смущенно потупив глаза, я опустила на нее свою руку. И мы двинулись от одной группы гостей к другой. Везде меня представляли, показывали, предъявляли, как чудо, как находку, мастерски обходя вопрос о непутевой дочери и ее супруге, словно их не было в живых.
Наконец, представив меня королю и королеве и получив благосклонный кивок, Науэллы торжественно подтащили меня к принцу. Им оказался темно-рыжий кареглазый дракон примерно одного возраста с Сандром, высокий и худощавый. Их высочество явно скучал и мечтал исчезнуть с бала. Но не мог. Как я его понимала!
Увидев приближающуюся процессию, принц подавил зевок, растянул губы в вежливой улыбке и мужественно пережил представление «найденной» внучки. «Благоговейно» прошептав приветствие, я уставилась на блестящий паркет под туфлями, раздумывая, не хлопнуться ли в обморок для пущей убедительности. Решила не хлопаться. Отобью еще себе что-нибудь. И так от застывшей улыбки ныли скулы.
Чувство разрушения стало полной неожиданностью. Я вскинула голову и удивленно посмотрела на принца. Разрушалось не его тело, а душа! Что-то с ним происходило непонятное, опасное, а разбираться времени не было. Но и промолчать я не могла.
Значит, все-таки придется хлопаться. Главное, чтоб сопушки не отвалились.
Я пошатнулась и, закатив глаза, свалилась точно в объятия оторопевшего высочества. Высочества с отличной реакцией.
Пока принц крутил головой, ища, куда бы сгрузить мое обмякшее тельце, я прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь разобраться, что же все-таки рушит его душу. Увы, ничего не получалось. Пришлось срочно «приходить в себя».
Я протяжно вздохнула, пару раз моргнула и уставилась прямо в насмешливые карие глаза.
Покраснеть удалось без труда. Щеки сами вспыхнули, хоть зелье на них вари.
– Простите, что-то голова закружилась! – «растерянно» пролепетала я. – Здесь так жарко…
Достаточно громко пролепетала, чтобы услышали все любопытные уши. И пока принц старался поставить меня на ноги, обвила его шею руками и тихо шепнула:
– Я не знаю, что с вами или вокруг вас происходит, но это разрушает вашу душу… Никогда никому и ничему не позволяйте разрушать свою душу. Не сдавайтесь, ищите выход… – И снова громко пискнула: – О-о-о, простите!
– Да что вы, леди, всегда мечтал побыть вешалкой! – отозвался он с той галантностью, что уже на грани издевки. И едва слышно добавил: – Понятия не имею, как вы… Спасибо, мне не хватало именно этого.
Его высочество наконец совсем не бережно водрузил меня на ноги, рывком отцепил мои руки от шеи и вежливо оскалился:
– Может, приказать слугам принести холодную воду?
Угу, и макнуть меня туда головой. Чтобы не кружилась.
– Или лед? – Карие глаза сверкнули дружелюбным теплом.
– Не надо… лед, – я попятилась к Науэллам, пряча довольную улыбку. – Простите!
Принц меня великодушно простил, посоветовал Науэллам носить с собою нюхательную соль и откланялся.
– Это было слишком явно! – прошипела мне на ухо Аматея, едва желанный жених исчез в толпе. – Леди так не поступают!
А ведьмы очень даже!
– Что за самодеятельность? – продолжала кипятиться леди Науэлл.
– Извините, не знала, что нужно согласовывать падения с вами, – сухо отозвалась я, отбрасывая сидящий в печенках образ трусливой дурочки.
Среди гостей я заметила Сандра и Аранхорда, они быстро шли к нам.
– Что?! Как это понимать? – бабка больно стиснула мою руку выше локтя.
Я невольно вскрикнула и…
Помпоны на моих плечах словно взорвались. Четыре пары совиных глаз гневно уставились на «покусительницу», клювы яростно защелкали, угрожающе замелькали в воздухе мохнатые паучьи лапки.
Аматея завизжала, в ужасе шарахнулась назад, с размаху впечатав острый каблук в сапог Осмонда. Тот заорал от неожиданности что-то совсем не по этикету и, выдернув из-под нежной дамской ножки пострадавшую конечность, попятился вместе с дорогой супругой, слегка прихрамывая. Толпа отхлынула, выдохнув многоголосое «э-э-э-э» и таращась на внезапно вылупившихся из помпонов «монстров».
Кто-то, кажется, хотел привлечь внимание на балу?
О-о-о-о, это точно удалось. Все в зале смотрели только на нас. Даже король с королевой. Даже наследник престола. Ему явно больше не было скучно. И хоть лицо его выражало монаршью невозмутимость, карие глаза весело блестели.
Визг бабки внезапно оборвался, и в наступившей тишине прозвучало:
– И эта пакость жила у нас дома неделю?!
Интересно, какую пакость она имеет в виду? Ту, что у меня на плечах, или ту, что в бежевом платье?
Тем временем лорд Аранхорд и Сандр подошли к нам. Вернее, ко мне. Потому что милые родственники держались на расстоянии и сокращать его явно не собирались. Зато принц с самым незаинтересованным видом незаметно подбирался все ближе.
– Леди и лорд Науэлл, – звонко сказала я. – Позвольте представить вам лорда Аранхорда, советника короля Хейвурда…
Осмонд тут же придал лицу безмятежное выражение: дескать, знать не знаю, кто это такой. Аматея тоже надела маску приветливой дамы.
Я протянула руку Сандру, сжала его пальцы и закончила:
– И лорда Подгорного Ассандра Ортвина, моего жениха.
– Приятно познакомиться, – выдавил Осмонд.
– Безумно приятно… – эхом повторила Аматея, глядя на меня как на червяка в туфле.
Я потрогала сопушек, они шустро перелетели на плечи Аранхорда. Лица Науэллов помрачнели, но они все еще не теряли надежды, что происходящее лишь досадное совпадение.
– А мне-то как приятно с вами познакомиться! Лично… – расцвел в кровожадной улыбке Аранхорд. – Все хотел спросить, сколько мой помощник с вас взял за подделку подписи? А то он то одну, то другую сумму называет…
Толпа ахнула, королевская чета насторожилась, Науэллы дружно сделали вид, что не понимают, о чем речь.