В 1438 г., через год после крупного восстания трансильванских крестьян, Дракул сопровождал Мурада II в одном из его частых набегов на Трансильванию, во время которых турки проливали реки крови, грабили и предавали огню города и сёла. Советы оказавшихся под угрозой городов по-прежнему верили, что Дракул обойдется с ними милостивее турок: как-никак он был христианином и почти соотечественником. Вот почему глава Себеша пожелал сдать город именно Дракулу при условии, что горожанам сохранят жизнь и ни одного из них не возьмут в турецкое рабство. Сам Дракул, связанный клятвой ордена дракона защищать христиан от язычников, по крайней мере в этот раз сдержал ее, избавив город от полного уничтожения. В целом за этот конкретный набег на Трансильванию турки захватили 70 000 пленников и награбили богатую добычу. Эти подробности известны нам от самого участника событий — некоего студента из Себеша, именовавшего себя братом Джордже, который с беспримерным мужеством отчаяния бился с турками в Портновской башне Себешской крепости и был взят в плен. Башня, переименованная в его честь в Башню студента, стоит и по сей день. За долгие годы турецкого плена брат Джордже написал на немецком и латинском языках мемуары где великолепно описал нравы и обычаи турок в XV в.
В начале 1440-х гг. Влад Дракул изменил своей протурецкой политике, и объяснить этот поворот возможно, только имея хотя бы беглое представление об общем положении дел на юго-востоке Европы. Один фактор не вызывает сомнений: наведя относительный порядок в делах Римско-католической церкви, папа Евгений IV приложил все силы и старания для ее воссоединения с Восточной православной церковью на Флорентийском соборе, что и произошло 4 июля 1439 г. в присутствии византийского императора Иоанна VIII. Таким образом, создалась важная предпосылка для Западного крестового похода в защиту Константинополя. Возник еще один важный фактор: в Европе появился один из самых выдающихся правителей и военачальников периода, предшествовавшего правлению Влада Дракулы. То был Янош Хуньяди, чьи жизнь и политическая судьба тесно переплетутся с жизнью и политикой как Дракула-отца, так и Дракулы-сына. Блестящей карьере Яноша Хуньяди, которого Румыния и Венгрия провозглашали национальным героем, нисколько не препятствовали его простонародные румынские корни.
Портрет Яноша Хуньяди показывает нам мужчину среднего роста с пропорциональным сложением, золотисто-каштановой шевелюрой, бычьей шеей и красноватым лицом, на котором выделялись пронзительные карие глаза и высокий лоб. При очень скудном формальном образовании Хуньяди бегло говорил по-венгерски и по-румынски, знал сербский, хорватский и итальянский языки и немного изъяснялся на турецком. Дамы находили его не иначе как премилым благодаря его несравненному мужскому обаянию и мастерству танцора. Между тем главным, что им двигало в жизни, было честолюбие, и для достижения своих амбициозных замыслов он готов был воспользоваться любыми средствами. Добившийся всего в жизни своими силами, не чуждый авантюризма, искушенный делец и в некотором смысле банкир, Янош Хуньяди сколотил огромное состояние и под процент ссужал деньгами императора Священной Римской империи.
Хуньяди можно назвать кондотьером в классическим смысле, хотя и с одной существенной особенностью: он искренне верил в идеал крестоносного движения и желал направить его на Балканы, чтобы раз и навсегда изгнать из Европы турок и отвести угрозу от Константинополя. В этом смысле Хуньяди являл пример достойного европейца, а своим «отечеством» он считал христианство. Но даже при этом высоком идеале Хуньяди всеми силами и помыслами стремился к своей наивысшей и главнейшей цели — добиться политической власти, богатство волновало его куда меньше. В борьбе за власть ему были хороши все средства: деньги, титулы и, вероятно, даже Крестовый поход. Хуньяди желал добиться власти над Центральной и Восточной Европой для себя и своих сыновей от супруги Эржебет Силадьи, происходившей из не очень родовитой венгерской знати Трансильвании. Несмотря на выкрутасы политической и военной удачи, Яношу Хуньяди в конце концов удалось стать регентом венгерского королевства и губернатором Трансильвании, а своего сына Матьяша, рожденного в 1439 г., он воспитал в духе, позволившем тому стать одним из великих венгерских королей и проводником культуры Ренессанса за пределами Италии. (Матьяш добавил к своему имени эпитет Корвин по названию фамильного имения, напоминающего о черной птице — corvus, что переводится как «ворон», — которая, согласно легендам, однажды спасла его от смерти. Так что эта черная птица стала центральным элементом фамильного герба новой династии.)
Возвращаясь немного назад, отметим, что еще император Сигизмунд с его острым чутьем на таланты разглядел в молодом Хуньяди мужество и задатки полководца, почему и назначил его пажом при своем дворе. И именно в Нюрнберге на церемонии посвящения в орден дракона впервые пересеклись пути Яноша Хуньяди и будущего господаря Валахии Влада Дракула, хотя тесных отношений между этими двоими никогда не было. Хуньяди недолго пробыл в пажах при нюрнбергском дворе, поскольку император отправил его обучаться передовым приемам ведения войны к непревзойденному знатоку военного искусства, кондотьеру на службе у миланского герцога Филиппо Мария Висконти, который в то время вел военную кампанию против венецианцев. Кроме того, Хуньяди тщательно изучил изобретенные богемскими гуситами тактики — те применяли боевые возы с установленными на них орудиями (вагенбурги) как наступательное оружие, сравнимое по действенности с современными танками, а в обороне сцепленные вместе вагенбурги противостояли атакам противника не хуже крепостных стен.
После смерти императора Сигизмунда в 1437 г. Хуньяди счел целесообразным присягнуть на верность его преемнику, эрцгерцогу Австрии Габсбургу, который короновался как Альберт II. В преемники Сигизмунду Альберт был избран как супруг честолюбивой дочери Сигизмунда Елизаветы Люксембургской. Таким образом, Альберт стал следующим королем Венгрии и, согласно традиции, был коронован короной Иштвана I Святого в старинном соборе города Секешфехервар (Альба Регия, в пер. с венг. — Престольный белый град). Малоопытный, но благородный духом Альберт получил в свои руки королевство, пребывавшее в тяжелом положении: в Трансильвании бурлил крестьянский бунт, гуситское восстание в Богемии ослабляло силы королевства, к тому же нового короля не жаловали венгерские магнаты, никогда не питавшие особых симпатий к Габсбургам. Несмотря на все эти неприятности, Альберт рассудил, что первостепенного внимания заслуживает угроза турецких набегов на Трансильванию (вроде того, в котором поучаствовал Влад Дракул), угрожавшие обеим столицам Альберта — и Буде, и Вене. Вот почему Альберт поручил Яношу Хуньяди, теперь уже наместнику и генерал-губернатору Трансильвании, защиту южных пределов венгерского королевства. Это, поначалу довольно скромное, назначение честолюбивый трансильванский воевода в последующие годы успешно обернул в свою пользу и даже удостоился прозвания Белый рыцарь валахов. Янош Хуньяди действовал по принципу (которым позже руководствовался Наполеон) «лучший способ защиты — нападение». С тех времен и до смерти, последовавшей в 1456 г. от чумы, Янош Хуньяди отвечал за подготовку не менее четырех крупных международных Крестовых походов — в попытке навсегда изгнать турок с балканских земель, превращенных ими в свои провинции, и ослабить давление на Константинополь.
Султан Мурад II, чьи лазутчики аккуратно доносили ему обо всем происходившем при венгерском дворе, в том числе о назначении Яноша Хуньяди в Трансильванию, решил упредить планы Венгрии и ударил первым. Он напал на Смедерево, последнюю сохранявшую свободу сербскую крепость за пределами Белграда, которую оборонял сербский деспот Джурадж Бранкович и его сыновья Григор и Стефан. Несмотря на героическое сопротивление защитников Смедерева, 27 августа 1439 г. крепость была захвачена турками. Сыновей Джураджа Бранковича Григора и Стефана султан взял в заложники, невзирая на то, что сам был женат на его дочери Маре. Сам Бранкович сумел скрыться через венгерскую границу и решил отдать венгерской короне свою столицу Белград, занимавшую господствующее положение на юго-восточном фланге венгерского королевства у слияния Дуная и Савы. Но еще до этого дара Бранковича королю Альберту II практически не оставалось иного выхода, кроме как объявить Крестовый поход против османов. К несчастью, прежде чем ему удалось собрать армию, Альберт подхватил дизентерию и 27 октября 1439 г. скончался в Вене среди уже собранных отрядов своего войска.
Теперь вопрос преемника на венгерском троне зависел от того, что предпримут две могущественные дамы. Одной из них была вдова Альберта, дочь Сигизмунда I Елизавета (Эржебет) Люксембургская, по материнской линии принадлежавшая к роду графов Цилли, одному из влиятельнейших феодальных кланов Германии. Отдалившаяся в последние годы от Альберта, который попытался лишить ее права наследования престола, Елизавета, с ее властолюбием и честолюбивыми помыслами самой сделаться правительницей, недолго оплакивала усопшего супруга. Она попыталась утвердить притязания на власть, опираясь на поддержку своей матери Барбары Цилли, своего родственника Ульриха, главы клана Цилли и зятя Бранковича, а также новоизбранного императора Священной Римской империи Фридриха III, кузена Альберта по линии Габсбургов. На том основании, что на момент смерти супруга она была беременна наследником, Елизавета заявила, что желает сохранить трон за своим еще не рожденным ребенком. Правда, в Буде ходили слухи, что этот ребенок вовсе не Альберта, а плод незаконной любовной связи с одним венгерским магнатом. «Чудотворное дитя» появилось на свет 22 февраля 1440 г., и, как мы уже знаем, в придачу к нареченному имени Ладислас младенец сразу же получил прозвание Постум, что означает Посмертный. Стараясь узаконить претензии сына на наследование венгерского престола, изощренная интриганка Елизавета тайно отправила свою доверенную фрейлину Хелену Коттанерин выкрасть хранившуюся в Вишеградской крепости корону Иштвана Святого и устроила так, чтобы по традициям венгерской земли ее сына-младенца в Секешфехерваре короновал этой короной архиепископ-примас Венгрии Денеш Сечи. Дабы обезопасить юного короля, Елизавета выбрала ему в опекуны его дядю Фридриха III, в наставники — Энеа Сильвио Пикколомини (который в будущем станет папой Пием II), а сформировать свою личную охрану поручила наемнику Яну Искре из Брандиса, в прошлом предводителю войска словацких гуситов.