Официальный историк турецкого двора Энвери оставил нам красочное описание этого колоссального воинства, в конце мая собравшегося на территории современного болгарского Пловдива, чтобы получить вдохновляющее напутствие из уст самого султана. Султан разжигал боевой дух в элитных частях своего войска призывами к священной войне и к отмщению за своих братьев-османов, претерпевших от беспримерной жестокости нечестивого Казыклы-бея. В первых рядах стояли грозные янычары-пехотинцы — отборная императорская гвардия телохранителей султана, всегда державшихся вблизи своего господина: безбородые, с длинными черными усами, в украшенных перьями диковинных белых войлочных колпаках, трепетавших на ветру наподобие клювов, в кольчугах под длинными кафтанами, обшитыми телячьей кожей, перепоясанные дорогими ремнями и кушаками. За ними стояла тяжелая феодальная конница, самый колоритный род войск султанской армии — сипахи[40] в высоких белых тюрбанных шлемах верхом на быстрых арабских жеребцах в богатой сбруе; сипахов набирали по всем Балканам из османского поместного дворянства на основе военно-ленной системы. В авангарде султанской армии стояли отряды смертников, состоявшие из солдат-рабов, которые могли заслужить свободу, если по счастливой случайности оставались в живых после сражений. Фланги прикрывали конные отряды силахдаров, отвечавших за султанский арсенал. Азапы (азепы) в длинных зелено-красных кафтанах наводили на противника страх длинными копьями, особенно смертоносными при преследовании. Акынджи[41], легкая маневренная конница, были вооружены луками, но также орудовали пиками; легкая конница беслы имела на вооружении огнестрельное оружие. По центру собранной султаном армии располагалась знаменитая турецкая артиллерия числом в 120 пушек с обслуживающими пушкарями, в составе которых были не только турки. Именно турецкая артиллерия сыграла решающую роль в победе над византийцами при осаде Константинополя. Правда, в Валахии с ее почти непроезжими дорогами, заболоченной местностью и поясом густых лесов пользы от артиллерии оказалось куда меньше, чем рассчитывал султан, и, в сущности, она лишь тормозила продвижение армии — повозки с пушками тянули тихоходные волы, быки или черные буйволы. Слаженность тактических действий турецкой армии обеспечивали чауши, некто вроде адъютантов и гонцов, которые следили за обстановкой на поле боя и считались «глазами и ушами султана». Они надзирали за продвижением каждого подразделения, готовые пустить в ход хлыст, а то и снести голову повинным в нерешительности или трусости. По левому и правому флангу выступали сводные войска ополченцев из вассальных европейских и азиатских провинций, каждое под командой своего бейлербея (правителя соответствующей провинции). Кроме того, в состав армии входили военные инженеры, которые прокладывали дороги и наводили понтонные мосты; интенданты, которые разбивали лагеря для ночлега; кроме них, в обозе шли ремесленники, в том числе колесные мастера, скобянщики, портные, сапожники, маркитанты, повара, музыканты и прочий небесполезный для действующей армии люд, а также женщины для ночных утех воинов. Особенно важная роль отводилась мусульманскому священству (улемам, авторитетным богословам и законоведам), а также муэдзинам; последние за отсутствием минаретов в походных условиях на рассвете призывали сигналами труб султанских воинов к утренней молитве. С войском шли также придворные астрологи, чтобы султан мог свериться со своим гороскопом, прежде чем принимать важные военные решения. В качестве тягловой силы использовались мулы, быки, буйволы и лошади, но больше всего дромадеры (одногорбые верблюды из Северной Африки и Аравии), неприхотливые животные, легко переносившие жару и способные в длительных переходах обходиться без воды. Турецкий флот численностью в полторы сотни кораблей в этом походе большой роли не играл, поскольку, как уже упоминалось, Дракула разрушил все порты на Дунае; действия флота ограничивались атаками на крепости Брэилу и Килию, а под конец похода — эвакуацией недобитого султанского войска. Султан лично командовал армией, а в свой штаб собрал самых многоопытных военачальников, среди которых были великий визирь Махмуд, беи Турахан-оглу Омер, Михал-оглу Али, Али Эвренос-оглу, Дели-оглу Умур-бей из Янины, Михал-оглу Искендер, Несух из Албании, а также Раду Красивый, чья роль по мере развития кампании против Дракулы возрастала. У султана объявился еще один неожиданный союзник: молдавский господарь Стефан Великий, чье предательство мы объясним ниже, напал на крепость Килию. Кроме того, армию Мехмеда сопровождали придворные историки, оставившие нам бесценные хроники продвижения турецкого войска. Среди них Энвери, Ходжа Хусейн, Ашикпашазаде и Константин Михайлович, известный просто как янычар из Островицы, явно сербского происхождения, который пересказал нам ход важнейших операций султанской армии, будучи их очевидцем.
Войско Дракулы бледнело в сравнении с грозной мощью османской военной силы. Как и во все времена, когда судьба валашского государства висела на волоске, в стране была объявлена мобилизация всех способных держать оружие, причем не только мужчин боеспособного возраста, но и женщин и детей старше 12 лет; отдельно формировались отряды из находившихся в рабстве цыган. Существует несколько оценок численности войска Дракулы: русскоязычные источники называют 30 900 человек, венецианский посол Доменико Бальби — 30 000 человек; Пьетро Томази — всего 24 000, и с его оценкой соглашается папский легат Н. Модрусса. Мы склонны доверять данным Бальби — 30 000 человек, в том числе 22-тысячная пехота, а остальное — легкая подвижная конница. Дружины новоизбранных Дракулой бояр, каждая под собственными знаменами, составляли очень малую часть его армии. Старинное родовое боярство Валахии в большинстве своем никакого желания биться с турками не проявило и по-прежнему отсиживалось кто в своих горных прибежищах, а кто в Трансильвании. Армия Дракулы в основном состояла из крестьян под командованием офицеров, которые заслужили свой чин исключительно благодаря своим военным доблестям и дарованиям. Поверх длинных белых туник или сорочек, стянутых в талии широкими тяжелыми поясами, они носили безрукавки, обшитые полосками овчины или толстой свиной кожи для защиты корпуса от ударов турецких сабель. Их вооружение составляли топоры, косы, молоты, кривые турецкие сабли, а также мечи и луки со стрелами. Бояре ехали верхом, одетые в броню под длинными, на византийский манер, мантиями, вооруженные по примеру западной феодальной конницы пиками, мечами и кинжалами. Городским ополченцам военной формы не полагалось, кроме того, что они были одеты в цвета своих ремесленных гильдий, которые закупили им хилое, малоэффективное стрелковое оружие и выделили сколько смогли средств на покупку бомбард — небольших, отлитых из бронзы небезопасных осадных орудий, которые заряжались со стороны дула, а также нескольких мелкокалиберных пушек. Помимо того, у Дракулы имелась личная гвардия, составленная из наемников самых разных стран и национальностей, среди них небольшой отряд цыган — прежние преступления прощались им, пока они верно служили своему господину. Дракула превосходно наладил рекогносцировку, и его разведчики регулярно докладывали ему о продвижениях султанского войска и расположении ночных биваков. Несомненно, в разведчики он брал местных жителей, которые знали местность, где вели рекогносцировку, до мельчайших топографических подробностей. Они действовали во многом на манер партизан, опираясь на помощь местного населения. Не менее эффективным оружием Дракуле служила его легкая конница, которая наносила молниеносные удары по турецким бивакам или отрезанным от основных сил контингентам и сразу же отходила, не ввязываясь в дальнейший бой.
Валашскую армию отличал исключительно высокий боевой дух, особенно в начале кампании, поскольку взявшие оружие крестьяне знали, что защищают родную землю и свой очаг. Дракула, как позже Наполеон, обладал особым талантом вселять в свои войска мужество, готовность к геройским подвигам и порой даже к самопожертвованию. Выступая в поход, Дракула объявил своим воинам: «Те из вас, кто думает о смерти, пускай со мной не идут». Историк Халкокондил рассказывает случай, когда к султану для допроса привели захваченного в плен крестьянина-валаха. Мехмед II сразу же посулил пленнику множество разнообразных наград и даже дворянский титул, если тот выдаст военные планы Дракулы или место его тайного укрытия. Но солдат упорно хранил молчание, все вопросы султана оставались без ответа. Тогда Мехмед пустил в ход угрозы, что пленника вздернут на дыбу, живьем сдерут с него кожу, заживо закопают в землю и прочее подобное, однако и этим ничего не добился. Крестьянин не проронил ни звука и, только когда почуял, что его конец близок, обратился к султану: «Моя жизнь в твоих руках, и сейчас ты велишь убить меня. Что ж, пускай, но знай, ты все равно ничего не выведаешь у меня о моем господине. Лучше я умру за свою родную страну, чем предам его». От этих простых слов султан сначала пришел в неописуемую ярость, но, немного остыв, сказал своему пленнику: «Имей твой господин воинов вроде тебя во множестве, он в скором времени покорил бы весь мир!» Зато к тем своим воинам, кто не отвечал его высоким требованиям к доблести, Дракула не знал пощады. Русскоязычные предания сообщают, что после сражения Дракула имел обыкновение лично осматривать раны своих солдат. Раненных в грудь и другие передние части тела он награждал, а тех, кто получил ранение в спину, сажал на кол с упреком выговаривая провинившемуся: «Никакой не мужчина ты, а женщина», поскольку такие раны мог получить только трус, бежавший с поля боя.
Дракула остро осознавал, сколь мало его войско против турецкой армии, и зорко следил за положением дел на Дунае по донесениям своих разведчиков о продвижении главных сил султана из Пловдива к Видину (одному из немногих дунайских портов, не разрушенных во время набегов предыдущей зимы), где турки в первый раз попытались высадиться на берег. Тучи метких стрел Дракуловых лучников загнали турок обратно на корабли. Наконец, в первую неделю июня 1462 г., передовые части турецкой армии предприняли первую серьезную попытку высадиться на румынский берег у порта Турну, который ранее был разрушен Дракулой, но все еще действовал. Султан намеревался подняться по реке Олт и атаковать валашскую столицу Тырговиште. И все же Мехмед сумел застать валашского господаря врасплох, когда в пятницу 4 июня силы элитного корпуса янычаров под покровом ночи пересекли Дунай на 70 реквизированных у местных рыбаков барках и высадились на берег всего в нескольких милях от главного лагеря Дракулы.