Однако, эти ночные сборища не были невинным развлечением. Между оргиями строились какие-то планы с неясными целями. Резко выросло число преступлений: поддельные завещания, ложные доносы, отравления и убийства. Члены этой секты завлекали на свои встречи людей, становившихся жертвами: «как крики насилуемых и убиваемых, звавших на помощь, заглушались воплями и завываниями, грохотом барабанов и звоном литавр»[166].
Вакханалии быстро стали популярны в Риме. Адепты культа собирались в роще у Авентина. Их тайна была раскрыта почти случайно.
Состоятельный юноша Публий Эбутий рано лишился отца. Его мать вышла замуж за его опекуна, который распоряжался состоянием юноши как своим собственным. Но время шло, близился момент, когда юноша по возрасту мог вступить в права наследства и потребовать у отчима отчета. Отчим решил не дожидаться этого момента, а избавиться от Эбутия, и Вакханалии представлялись удобным вариантом. Юноше сообщили, что его ждет посвящение в мистические таинства и, заинтригованный, он с восторгом ждал этого события.
Однако, у Эбутия была любовница, куртизанка. Когда она узнала, что Эбутий собрался на Вакханалии, она пришла в ужас и принялась отговаривать его, заявляя, что однажды ей довелось побывать на этих таинствах, и что там «ему придется претерпевать, а затем и совершать всевозможные виды насилий»[167]. Эбутий доверял своей любовнице и отказался участвовать в Вакханалиях. Более того, он отправился к консулу и все ему рассказал. Консул вызывал любовницу Эбутия для подробного допроса в частном порядке. И вот что поведала напуганная куртизанка.
Вакхические таинства в Риме изначально были женскими и проводились днем, а жрицами выбирали уважаемых замужних матрон. Но какая-то жрица из Кампании изменила этот порядок: церемонии стали ночными, и на них теперь допускались мужчины. Собрания проводились 5 раз в месяц и сопровождались безудержными оргиями и насилием: «Тех, кто противится насилию или уклоняется от насилия над другими, закалывают как жертвенных животных. Верхом благочестия у них считается готовность к любому кощунству. Мужчины, словно безумные, во время обряда раскачиваются всем телом и выкрикивают пророчества, а замужние женщины, одетые словно вакханки, с распущенными волосами, с пылающими факелами устремляются к Тибру, окунают факелы в воду, и так как те начинены горючей серой с известью, вынимают столь же ярко горящими»[168]. Но больше всего консула неприятно поразили сведения о том, что количество участников вакханалий было огромно, и среди них были и представители знати.
Встревоженный консул доложил об этом деле сенату, и сенат усмотрел в этих сборищах серьезную опасность для государства. Обоим консулам было поручено немедленно провести самое тщательное расследование, не скупясь на премии доносчикам. Причем, жрецы и организаторы вакханалий разыскивались не только в Риме, но и повсюду в Италии. Официальная позиция римских властей была такова: нечестивые обряды, чужеземные суеверия развращают римскую молодежь. Они не только приобщают их к пороку и бесчестию, но и толкают их на самые разные преступления, затуманивая их разум. Члены тайного общество явно вынашивают какие-то свои планы, используя пороки людей для их достижения. Преступления и разврат связывают их круговой порукой, но прикрываются они своими таинственными иноземными культами, чуждыми римской традиции и римским богам-покровителям государства. Обращаясь к народу, консул говорит: «если вы не примете мер, квириты, то этому собранию, законно созванному консулом при свете дня, будет противопоставлено другое, ночное»[169]. Так он подчеркивает: заговорщики-участники вакханалий стремятся заправлять всеми делами. Художественное преувеличение? Возможно. Неоспоримо то, что сенат и высшие должностные лица желали контролировать религиозные культы, ведь в сознании античного общества они были неразрывно связаны с политикой и процветанием всего государства.
Довольно скоро главари заговора и верховные жрецы были обнаружены и казнены. Вместе с ними к казням было приговорено «великое множество» тех, кто принимал участие в ритуалах и был причастен к насилию или иным преступлениям. Этот приговор выносился и мужчинам, и женщинам. Места тайных сборищ и святилища по всей Италии уничтожались, а сами таинства Вакха были запрещены в Риме и Италии специальным постановлением сената. Однако, из этого правила было сделано исключение: «Кто считает для себя этот культ обязательным и не может от него отречься, не совершив святотатственного греха, тот должен заявить об этом… Если сенат, в присутствии не менее сотни сенаторов, разрешит таковой обряд, то пусть отправляет его при условии, что участвовать в священнодействиях будет не более пяти человек, что они не будут иметь общей кассы, руководителей священнодействий или жреца»[170].
Единственная, известная на сегодняшний день, копия этого постановления сената о вакханалиях от 186 г. до н. э. была найдена в Бруттии (Южная Италия). Текст выбит на бронзовой табличке, роскошная рама добавлена в XVIII в. Документ хранится в музее истории искусств в Вене и подтверждает сведения Тита Ливия.
Бронзовая табличка с постановлением сената о вакханалиях, 186 г. до н. э.
Ночные тайные сборища всегда выглядели подозрительно в глазах римских властей, и это касалось не только культа Вакха. Ночные собрания были запрещены еще Законами XII таблиц, созданными, в середине V в. до н. э.[171] Исключение было сделано лишь для празднества в честь Доброй Богини (Bona Dea) – исключительно женского обряда, совершавшегося ежегодно при участии весталок[172].
Скрытность, круг посвященных, связанных между собой взаимными клятвами, вовлеченность большого количества людей, наличие самопровозглашенных жрецов, все это действительно сильно напоминало властям заговор. И пусть этот заговор принял вид ритуального служения, это была сплоченная организация, способная устроить мятеж. Не случайно постановление сената особо оговаривает запрет последователям культа Вакха иметь общую кассу (то есть бюджет организации) и руководителя священнодействий (то есть лидера).
Каковы были цели этой организации, нам неизвестно, как и то, выдвигались ли какие-то политические требования. Возможно, и само описание вакханалий как разнузданных оргий, сопровождавшихся убийствами и пытками, – всего лишь домыслы и стереотипы. А может, очерняя вакханалии, римские власти желали оправдать свои жесткие действия против них? Да и, в конце концов, сколько мистерий и загадочных обрядов в разные времена окружали самые дикие слухи?..
Миф XI.Отец мог убить своих детей или продать их в рабство
На самом деле: действительно, власть отца семейства («pater familias») долгое время была почти безграничной
Ячейка древнеримского общества – это большая патриархальная семья, «familia». От современной семьи «familia» кардинально отличалась.
В центре римской «familia» стоит мужчина, называемый «pater familias» (отец семейства). Под его непосредственной властью находятся его жена (если брак заключен в соответствующей форме[173]), все его дети, а также дети его детей. Но помимо непосредственных членов семьи «familia» охватывает и все имущество, принадлежащее «paterfamilias», как движимое – скот, лошади, рабы, так и недвижимое – земля, дом, орудия труда, предметы обихода. Так что в русском языке смысл слова familia лучше всего передает термин «домохозяйство».
Власть отца семейства почти безгранична. В древнейшие этапы римской истории государство почти не вмешивается во внутренние дела «familia», и все решения, касающиеся членов «familia», вплоть до вопросов жизни и смерти, принимает ее глава.
Отец решает, жить родившемуся от него ребенку, или умереть. Традиция приписывает Ромулу введение некоторых ограничений в этой сфере: первый царь запретил убивать младенцев до достижения ими возраста трех лет. Однако, если ребенок рождался увечным, отцу разрешалось его «выбросить» при условии, что 5 ближайших соседей засвидетельствуют врожденные пороки дитя[174]. Право на убийство относилось не только к сыновьям, но, может быть, даже в большей степени и к дочерям. Закон Ромула предписывал обязательно выращивать все потомство мужского пола, но лишь первородную девочку[175]. Разумеется, это вовсе не означает, что все так и делали. Закон указывал вырастить минимум одну девочку, но решение о жизни остальных имел право принимать отец. Власть отца над жизнью и смертью ребенка продолжало существовать в Риме вплоть до эпохи Константина Великого (IV в. н. э.), указом которого убийство сына было объявлено одним из тягчайших преступлений.
Наличие этого сурового права отца по отношению к детям совершенно не обязательно означало, что такого рода случаи происходили постоянно. Дети были защищены от произвола отца традициями и общественным мнением. Для убийства сына требовалась весьма серьезная причина и, как правило, такие решения принимались на общем семейном совете, представлявшим собой своего рода домашний суд. Последнее слово всегда было за отцом, однако, хороший отец прислушивался к мнению домочадцев.
В источниках описывается случай, произошедший в 340 г. до н. э. Римляне готовились к очень важной битве с латинами, и консулы строго-настрого приказали войскам сходиться с врагом вне боевого строя. Однако, один из отрядов, посланных на разведку, близко подошел к одному из сторожевых постов неприятеля. Этот отряд возглавлял сын консула. Началась словесная пере