[185] поступок.
Власть отца возникала естественным путем – при рождении ребенка в законном браке. Но могла и устанавливаться над некровными родственники посредством усыновления – «adoptio». Усыновление уже к эпохе Поздней Республики было очень распространенным явлением особенно среди римской знати, и к нему прибегали ради продолжения рода, наследования и в политических целях. Усыновленный сын в юридическом смысле ничем не отличался от родного и выступал законным наследником familia. Самый очевидный пример на эту тему – Гай Юлий Цезарь, у которого не было родных сыновей, а единственная дочь умерла в родах. Своим завещанием Цезарь усыновил своего внучатого племянника, Гая Октавия Фурина, который и стал новым главой дома Юлиев Цезарей и известен нам под именем Гай Юлий Цезарь Октавиан Август, или просто император Август.
Власть отца могла быть прекращена до смерти отца. Для этого существовала специальная процедура, которая называлась «emancipatio»[186]. Разумеется, для ее осуществления требовалось согласие отца, именно он «отпускал» сына.
Традиционная власть отца очень медленно подвергалась изменениям. Лишь в правление императора Траяна (98 – 177 гг.) государство на законодательном уровне вмешалось в отношения между отцом и сыном. Если сын подвергался незаслуженным наказаниям, а отец злоупотреблял своей властью, сын мог освободиться из-под власти отца в одностороннем порядке. Тем не менее, власть отца так никогда полностью и не исчезла, существуя во все этапы истории Древнего Рима.
Миф XII.В Древнем Риме не существовало разводов
На самом деле: разводы были обычным делом и не подвергались осуждению, за исключением особых случаев
Familia была системообразующей ячейкой римского общества, а брачный союз – тем фундаментом, на котором она покоилась. Римляне не мыслили себя вне брака. «Если бы мы могли [обойтись] без жен, о квириты, то все мы избегали бы этой напасти, но поскольку природа так распорядилась, что и с ними не вполне удобно, и без них жить никак нельзя, то следует заботиться скорее о постоянном благе, чем о кратком удовольствии», – говорит оратор II в. до н. э. в речи перед народом[187].
Одним из первых деяний Ромула было так называемое похищение сабинянок. Когда отец-основатель увидел, что женщин в Риме явно не хватает, он направил посольства к соседним общинам, предлагая заключить соглашения о браках. Но никто не желал отдавать своих дочерей и сестер этим подозрительным римлянам, которые принимали к себе и беглых рабов и прочий сброд и вели себя довольно агрессивно. И тогда Ромул пошел на хитрость. Он устроил празднество в том месте, где позже возник Большой цирк («Circus Maximus»), а когда соседи пришли поглазеть на игры, римляне по условному сигналу стали хватать женщин и тащить в свои дома. Согласно легенде, именно отсюда берет начало римский обычай, предписывавший мужу переносить новобрачную через порог в ее новый дом на руках, ведь именно так – против воли – сабинянки и очутились в своих новых домах.
Сколько женщин было похищено – об этом источники спорят. Классическое число – 30 сабинянок, но оно уже в древности многим казалось подозрительным – слишком уж круглое. К тому же, было тяжело поверить, что римляне успели похватать всего 30 девушек, и что такое количество жен могло поправить демографическую ситуацию, а ведь именно ради этого все и затевалось. Поэтому существовали и другие версии: кто-то пишет, что сабинянок было 683, а кто-то – что почти 800…[188] Однако, Ромул запретил учинять над похищенными какое-либо насилие, напротив, всем дамам пообещали законный брак, а сверх того – почет и участие в домашних делах наравне с мужчинами. Не то, чтобы у них был выбор, конечно, но все девушки согласились стать женами римлян, и «Ромул, со своей стороны, отобрал из неженатых равное им число мужчин и обручил их согласно обычаям страны каждой девушки, основав брак на совместном пользовании огнем и водой, как это делается вплоть до наших дней».[189] И сам Ромул женился на одной из похищенных женщин по имени Герсилия.
Кража женщин вызвала понятное возмущение у соседей, и римлянам пришлось отразить серию военных атак. Одна из них была очень серьезной и грозила гибелью новорожденному Риму, но сами похищенные сабинянки выступили за примирение враждующих сторон. Выбежав прямо на поле битвы, они призвали своих мужей не убивать их отцов и братьев, а отцов и братьев пощадить их возлюбленных. Тогда был заключен мир, и часть сабинян переселилась в Рим, удвоив его население. Римляне безоговорочно признавали, что эта счастливая развязка – заслуга женщин, и этот эпизод – лишь первый среди многих из истории Рима, подчеркивающих особую и важную роль жен и матерей в жизни города.
Вероятно, известная легенда о сабинянках намекает нам на существование древнейшего обычая похищения невест из чужого племени – весьма распространенная практика у древних народов. Но Ромул провел свадебные обряды, придавая этим союзам официальный статус, тем самым, по представлениям древних, осуществив в этой сфере переход от дикости к цивилизованности.
«Государство не может быть здоровым без постоянного заключения браков»[190] – эта цитата не теряла своей актуальности на протяжении всей истории Древнего Рима. Первейшей обязанностью римских граждан было рождение детей, а само слово «брак» – «matrimonium» – недвусмысленно включает в себя слово «mater» – мать. Государство нуждалась в патриотичных и преданных гражданах, а патриархальная familia – в достойных законных наследниках. Император Август[191], обращаясь к гражданам с речью, говорит: «Разве не в том состоит высшее счастье, чтобы оставить после своей смерти своим собственным преемником и наследником как рода, так и имущества того, кто произошел от тебя самого, и хотя ты умрешь как предназначила природа людям, но будешь продолжать жить в нем и не окажешься во власти врагов, как на войне, и не исчезнешь совсем, как во время чумы?»[192]
Каждый отец семейства должен был быть уверен, что его наследник – это именно его наследник. И потому самые воспетые римлянами женские добродетели – это целомудрие и верность, а над самими женщинами предполагался строгий и непрерывный контроль. С момента рождения женщина находилась под властью отца семейства (pater familias). Если мужчина мог когда-нибудь освободиться от этой власти и сам стать отцом семейства, то у женщины такого варианта не было. Женщина всегда должна была находиться под властью (или опекой) мужчины. Поэтому древнейшие формы брака у римлян представляли собой передачу женщины из-под власти отца (опекуна) под власть мужа. В результате женщина покидала familia своего отца и переходила в новую familia. Такие браки назывались «cum manu» – «с рукой»[193] (можно сказать, что невесту передавали «из рук в руки»). Поскольку в древнейшие эпохи юридический статус всех членов familia по отношению к отцу семейства практически приравнивался к движимому имуществу, то и процесс передачи женщины к мужу был очень похож на сделки с имуществом.
Брак cum manu мог быть заключен тремя способами.[194]
Самый древний и священный способ заключить брак назывался конфарреация («confarreatio»). Это была сложная религиозная церемония, так что это своего рода аналог современного венчания. Такой брак заключался в присутствии 10 свидетелей, Великого Понтифика[195] и фламина[196] Юпитера. Плиний[197] пишет: «В священнодействиях не было ничего более нерушимого, чем узы брака, заключавшегося в форме конфарреации, причем перед новобрачной несли полбяной пирог». Отсюда происходит само слово confarreatio. Полба на латыни – «far». Именно полба в древности была основным злаком, употреблявшимся в пищу, полбяную муку подносили богам, и пирог из полбы торжественно несли перед невестой. Полба была и первой общей трапезой супругов, которые таким образом соединялись в единой судьбе. Их связь становилась неразрывной – расторгнуть такой брак было практически невозможно (но можно). Посмотрите, как романтично описывают суть этого брака источники: «Этот закон вынуждал замужних женщин жить, как бы не имея никакого другого выхода, не иначе как в браке, а мужьям – обладать женами как необходимой и неотчуждаемой собственностью».[198] Обратите внимание, в этой цитате есть прямое указание на то, что муж обладает женой как своей собственностью.
Именно такой священный брак, согласно традиции, учредил Ромул. Считается, что конфарреация была самой привилегированной формой брака, доступной только патрициям.[199] Об этом говорит тот факт, что претенденты на самые священные жреческие должности – фламинов Юпитера, Марса и Квирина, а также по некоторым данным и должность Великого Понтифика, – должны были быть рождены в браке, заключенном посредством конфарреации. В свою очередь, и сами эти жрецы должны были вступать в брак только таким способом. Жены жрецов-фламинов разделяли с ними обязанности по отправлению священнодействий. Интересно, что фламин Юпитера вообще должен был сложить с себя свой сан, если его жена (фламиника) умирала.[200]
Второй вид брака cum manu назывался коэмпция («coemptio»). В основе этой формы брака лежит банальная сделка купли-продажи, которая совершалась в присутствии 5 свидетелей и весовщика. Не исключено, что в совсем глубокой древности коэмпция на самом деле являлась продажей, но в историческую эпоху для заключения брака требовалось символически изобразить сделку, не более того. В качестве покупателя выступал жених, а отец невесты был продавцом. Сама невеста, очевидно, была товаром. Однако, девушка не была безмолвным объектом продажи. Для сделки требовалось ее формальное согласие. Жених спрашивал невесту: «Желаешь ли ты у меня быть матерью семейства?» Невеста должна была дать утвердительный ответ, и, видимо, именно здесь она произносила знаменитую формулу: «Где ты Гай, там и я Гайя».