Перейдем к не менее интересным персонажам – братьям Вибеннам (Авл и Целий). Подтверждение существования Целия Вибенны нам неожиданно дает Тацит[67]. Он пишет: «Не будет неуместным сообщить здесь о том, что этот холм в старину прозывался Дубовым, так как был покрыт густыми дубовыми рощами, а Целиевым его назвали впоследствии по имени Целия Вибенны, который, будучи предводителем отряда этрусков и придя вместе с ними на помощь римлянам, получил этот холм для заселения от Тарквиния Древнего, или его отдал ему кто-то другой из царей, ибо в этом историки расходятся между собой. Но не вызывает ни малейших сомнений, что воины Целия, которых было великое множество, обитали даже на равнине вплоть до мест по соседству с форумом, из-за чего эта часть города и стала называться по имени пришельцев Тусским кварталом»[68].
Тацит подтверждает: холм Целий действительно получил свое название от этрусского военного вождя, причем этот Целий Вибенна пришел на помощь римлянам со своим отрядом и поселился здесь, а воинов у него было великое множество. Правда, наш источник не уверен, при каком именно царе это произошло. Эти сведения подтверждает и другой автор. Однако, на этот раз прибытие Целия и его воинов в Рим связываются с самим Ромулом[69].
Наконец, есть версия, что и Авл Вибенна тоже был царем. Давайте вспомним еще одну легенду из римской традиции. Царь Тарквиний Гордый приказал начать строительство храма Юпитера на скале, которую называли Тарпейской. Во время работ римляне нашли… человеческую голову. Да не простую. Она выглядела свежесрубленной, а кровь, текущая из отсечения, была даже теплой, хотя голову нашли на большой глубине. По легенде, рядом с головой была надпись этрусскими буквами: «Caput Oli regis» (Голова царя Ола или Олия). Это знамение было истолковано так: место, где найдена голова, станет головой всей Италии. Поэтому римляне переименовали весь холм в Капитолий. На латыни – «Capitolium», от слова «голова» – «CAPUT». Обратите внимание на вторую часть слова «Capitolium». Это не просто «голова», это «голова Олия» («CAPUT OLI»). Имена Авл и Олий считаются тождественными. Кроме того, в очень малоизвестных источниках проскальзывают упоминания «царя Олия из Вульчи»[70].
Как видно, сведений о царском периоде истории Рима очень мало. Однако, сами римляне были уверены, именно порядки, заложенные при царях, стали основой могущества Рима.
Миф V.Римляне свергли последнего царя из-за сексуального скандала
На самом деле: именно в этом нас уверяют античные авторы, но скорее всего, это неправда
Свержение царской власти и рождение республики – один из краеугольных эпизодов всей истории Древнего Рима, тщательно расписанный античными авторами. Перед нами разворачивается впечатляющая и поучительная картина: римский народ сбрасывает с себя оковы тирании и обретает свободу, и «эта свобода была тем отраднее, что пришла вслед за самовластьем последнего царя, полного гордыни»[71]. В этой картине два главных героя. Познакомимся с их историей[72].
Придя к власти, открыто убив своего предшественника, Тарквиний Гордый сразу же перебил самых знатных сенаторов. Так он избавился от оппозиции. Перепуганные остатки сената и не думали продолжать сопротивление. За все 25 лет правления Тарквиния мы не слышим, чтобы сенат что-либо обсуждал, решал или предлагал. Все решения в государстве принимались в доме царя, в закрытом кругу его приближенных. Тарквиний монополизировал и судебную власть: «он разбирал уголовные дела единолично, ни с кем не советуясь, и потому получил возможность умерщвлять, высылать, лишать имущества не только людей подозрительных или неугодных ему, но и таких, чья смерть сулила ему добычу».[73] Царь не просто присвоил право принимать решения о жизни и смерти, он еще и активно пользовался этим правом с целью наживы и личного обогащения.
Жертвой царя и его алчности становились и его собственные родственники. Например, муж его родной сестры, Марк Юний. Традиция передает, что это был благородный и очень богатый человек, и Тарквиний приказал убить его тайно даже без всякого суда, чтобы завладеть его имуществом. Заодно царь велел убить и его старшего сына, чтобы некому было отомстить за отца. Но у Юния был и младший сын, Луций, в то время еще подросток. Чтобы спастись, Луций Юний стал изображать из себя дурачка, слабоумного. Его причуды и бессвязная болтовня забавляли семейство Тарквиния, а видя его кривляния никто и представить не мог, что от этого мальчишки может исходить угроза режиму. Ему сохранили жизнь и даже позволили жить в доме царя. Он получил милое семейное прозвище «тупица», это дословный перевод с латыни слова БРУТ. Так что, его имя звучит как Луций Юний Тупица (Брут). Практически Иван-Дурак…
Долгие годы Брут старательно оправдывал свое прозвище, ни у кого не вызывая подозрений. Тем временем, ненависть к Тарквинию росла, несмотря на военные успехи и рост города. Подлость и коварство царя настроили против него всех знатных, а массовые строительные работы по возведению храмов и грандиозной канализационной системы (которую, правда в сильно модернизированном виде, впоследствии римляне называли самым выдающимся архитектурным сооружением Рима) вызывали озлобление и простых людей, руками которых эти работы производились.
В крайне напряженной обстановке царю были явлены страшные знамения: из деревянной колонны в его доме выползла змея. Напуганный Тарквиний решился отправить своих сыновей за советом к Дельфийскому оракулу, считавшемуся самым авторитетным в мире. Сыновья царя взяли с собой и Брута, чтобы развлекал их в пути. В то время как царевичи везли Аполлону богатые дары, Брут объявил, что преподнесет божеству деревянный посох. Над ним смеялись, но внутри ничем не примечательной палки Брут спрятал драгоценный золотой жезл.
Получив прорицания оракула, царевичи не удержались и спросили пифию, кто же унаследует высшую власть над римлянами. И получили ответ: «Тот, кто первым поцелует мать». Всю дорогу домой отпрыски царя спорили, кто из них первым подбежит к матери, чтобы получить ее поцелуй. Один лишь Брут разгадал истинный смысл прорицания. Когда корабль причалил к берегу, Брут сделал вид, что оступился и упал. Распластавшись на земле, принадлежавшей Риму, он поцеловал ее. Ведь родная земля – это всеобщая мать римлян. Возможно, именно тогда Брут и решил, что однажды свергнет тиранию и вернет римлянам свободу.
Однажды во время осады города Ардеи[74] старший сын Тарквиния Секст устроил попойку в своем шатре, где присутствовал и Брут. Слово за слово, разговор разгоряченных вином мужчин зашел о женщинах, и участники пира начали спорить о том, чья жена лучше. Каждый расхваливал свою жену на все лады, пока не стало ясно: разговорами ничего не решить, надо действовать. Вся компания вскочила на лошадей и понеслась смотреть, чем заняты жены, пока мужья воюют. Оказалось, что жены царских сыновей не отказывали себе в удовольствиях, предавались веселью и пировали в кругу сверстниц. Но Лукрецию, жену одного из спорщиков Тарквиния Коллатина, они нашли в тиши за прядением шерсти, традиционным занятием благочестивых римских матрон. Все единогласно признали, что Лукреция действительно лучшая жена: скромна, добродетельна и очень красива. Так Коллатин выиграл в споре и был очень доволен этим, но царевич Секст Тарквиний воспылал тайной страстью к Лукреции и решил во что бы то ни стало обладать ею.
Через несколько дней этот царевич «случайно» заехал в гости к Коллатину, когда того не было дома. Разумеется, он был принят радушно, и остался ночевать в доме как почетный гость. Дальше он поступил на редкость романтично. Ночью Секст Тарквиний пробрался в спальню Лукреции, приставил меч ей к груди (чтобы не кричала) и стал объясняться в любви. Дама с возмущением отвергла его страсть. Тогда он пригрозил, что убьет ее, а к ней в постель подкинет тело раба. Все будет выглядеть так, словно она развлекалась с рабами по ночам, позор ее будет посмертным и без права реабилитации. Ей пришлось уступить его приставаниям.
Но как только царевич ушел, Лукреция отправила письмо отцу и мужу с призывом немедленно приехать, случилось страшное. Случайно (!) вместе с ее мужем Коллатином в это время находился Луций Юний Брут, и тот позвал его с собой. Отец Лукреции прибыл в сопровождении другого известного аристократа, Публия Валерия. Когда все собрались, Лукреция рассказала им, как все было: «Следы чужого мужчины на ложе твоем, Коллатин; впрочем, тело одно подверглось позору – душа невинна, да будет мне свидетелем смерть. Но поклянитесь друг другу, что не останется прелюбодей без возмездия».[75] С этими словами она выхватила кинжал и вонзила его себе в сердце.
Эта ужасная сцена, эта гибель невинной жертвы похоти царского сына вдруг воодушевила Брута. И пока остальные пребывали в шоке от происходящего, Брут выхватил окровавленный кинжал из тела Лукреции и торжественно поклялся покончить с этим беззаконием и уничтожить тиранию в Риме. Вместе с ним такую же клятву принесли ее отец и муж.
Тело Лукреции вынесли на Форум, вокруг собрался народ. Брут произнес эффектную речь, призывая римлян к оружию. Произошедшая в нем перемена поразила всех. Ни следа не осталось от того дурачка и шута, каким он был все эти годы. Перед толпой говорил сильный и красноречивый лидер! И его слова падали на благодатную почву. Царю припомнили все его проступки, самоуправство, гордыню. Возмущенные люди горячо поддержали Брута, и народ вынес постановление об изгнании всего семейство Тарквиния. Войско (напомню, это было римское ополч