Прочитав написанное, я чуть не загнулся от вспышки воспоминаний, прерванных зелёными искрами в глазах.
-Чёртовы колдуны...
***
Тяжёлая сумка с вещами, куда я временно запихал протез с щупальцами, резала плечо. Оставшись в одной майке, чем постоянно приковывал взгляды к своему помятому в боях телу, я ехал на обычном автобусе по Нью-Йорку, с предвкушением вглядываясь в окна.
Жаркий летний денёк обеспечивал духоту в старой металлической коробке на колёсах, вынуждая морщиться от ароматов мочи и пота, пропитавших общественный транспорт, но мне было наплевать.
Знакомые улочки проносились за окном, пробуждая старые воспоминания и вызывая на лице тёплую улыбку. Было просто приятно вновь окунуться в далёкое прошлое.
«Два года здесь прошло, а не сильно и изменился город».
Постукивая пальцами по поручню, нетерпеливо дожидаюсь своей остановки, после чего чуть ли не силой раскрываю двери, с грохотом выпрыгивая на улицу под тихую матерщину водителя.
На улице было знойно, потому привычные старушки давно позакрывали окна, понадеявшись на вентиляторы и кондиционеры, что работали на износ, оставляя мокрые пятна на асфальте, что не успевали высохнуть на такой жаре.
Втянув носом воздух, чую знакомые с детства ароматы, что будоражат аппетит. Тушёная баранина с морковкой и луком пряными ароматами расползалась по всему микрорайону.
Где-то на втором этаже жарили боксти, картофельные блинчики, от которых уже натурально потекли слюнки.
Отпихнув ногой парочку хабариков, вывалившихся из переполненной урны, поднимаюсь по старым ступеням, разглядывая новые граффити на дверях и стенах. В каких-то местах их уже закрасили, а где-то только успела подсохнуть краска, оставляя кривые разводы в виде стекающих капель.
Приоткрытая в подъезд дверь встретила новым скрипом. Видать, петли не смазывали с самого моего переезда.
Внутри было прохладно. Те, кто застал жизнь в старых советских домах, может понять, что я сейчас испытывал. Чуть влажный воздух со специфичным ароматом. Толпы комаров, что ютились под потолком, пытаясь пробиться сквозь немногочисленные окна, покрытые пылью и замыленные настолько, что проще разглядеть улицу через стену.
Сбросив сумку с плеча, застываю напротив такой родной и позабытой двери, что встречала меня много лет подряд в бытие школьником.
Рука непроизвольно замерла около побитого звонка, замирая в последний миг, словно показывая мои внутренние страхи.
-Харэ мяться.
Встряхнувшись, вдавливаю палец до упора, пока наконец не замыкает провод, оглашая квартиру раздражающей трелью.
-Кого там ещё черти принесли в такую рань?
Ругань была слышна гораздо раньше, чем мой папаня успел дойти до двери. Грузные шаги, тяжёлое дыхание, что было слышно даже сквозь дверь.
И вот, в замке проворачивается ключ и отпирается щеколда, чтобы сквозь дверную цепочку на меня взглянули родные усталые глаза, в которые моментально вернулась жизнь.
Резким рывком батя вырвал цепочку, распахивая передо мной дверь, после чего обхватил в своих медвежьих объятьях. Его руки давили всё сильнее и сильнее, грозя сломать обычному человеку кости, а голова мужчины упёрлась мне в плечо.
Десяток секунд он уверялся, что я не мираж и не злая игра его подсознания, прежде чем отступил на шаг назад, вглядываясь в моё подросшее лицо.
Батя постарел. Сильнее, чем должен выглядеть в свои ещё молодые годы.
Седина почти захватила голову, а морщины прочертили вполне видимые линии, что украшали уголки глаз, щёки и лоб. Пивной живот подрос, грозя спрятать от владельца собственные ноги, но в нём всё ещё была сила, а мощные, увитые мышцами руки лишь подтверждали это.
-Живой. Клянусь портками Елизаветы, старой козы! Вернулся! Живой!
Я не знал, что сказать, да и какие слова смогут передать всё то, что хотелось донести? Столь долго я им врал. Сколько скрывал и прятал от близких, надеясь незнанием защитить... И это сработало.
А потом пропал на два долгих года, веря собственному чутью и вбитым в голову знаниям, что достались из прошлой жизни. Маленький заигравшийся мудак.
-Мэри! МЭРИ!
Он уже хотел было обернуться, чтобы дозваться жены, но именно в этот момент, ловко огибая пивное брюхо отца, через проход протиснулась мать, вцепляясь в меня мёртвой хваткой, заливая грудь слезами.
Она держалась за меня, как утопающий за край верёвки. Не хотела отпускать, молча всхлипывала, пытаясь вдавить своё лицо ещё сильнее, лишь бы прочувствовать тепло моего тело... То самое, что подтверждает одну простую вещь. Я жив. Я здесь, рядом с ней. Её единственный, любимый глупый сын, что заигрался в героя.
Разметав волосы, она сотрясалась в рыданиях, оставляя красные линии когтей на моих руках. Отчего стыд пробирал меня насквозь, накрывая с головой и грозя вылиться в поток слёз, что через силу удалось сдержать.
Она была такой хрупкой, такой маленькой и беззащитной, что мои ответные объятья скрыли её от всего мира. Такая худая и болезненно выглядящая, отчего было даже страшно давать волю эмоциями и обнимать собственную мать изо всех сил.
В горле пересохло. Жуткий ком никак не хотел уходить, провоцируя меня поддаться всеобщему настроению. И лишь спустя пару минут объятий с родителями я смог вновь нормально говорить.
-Я вернулся, мам... Пап...
Лишь под вечер мама смогла успокоиться и выпустить меня из своих цепких рук. Её потряхивало и порой она постоянно заглядывалась на меня, будто бы проверяя, не исчезну я вновь, пропадая на столь долгий срок.
Лишь пара рюмок крепкого бурбона и сытный ужин помогли ей прийти в себя и забыться крепким сном, что сморил её от столь сильных переживаний.
Уложив женщину на кровать, я прикрыл её одеялом, закутывая потеплее, после чего оставил на лбу невесомый поцелуй, благодаря за всё.
Мне хотелось бы уверить её, что такого больше не повторится, но... Жизнь героя — опасная штука, особенно зная, какие опасности могут поджидать на задворках мира.
Покинув родительский дом, я с ностальгией пробрался на крышу, надевая старое пальто, самое первое, купленное на с трудом заработанные деньги.
Дырявое и помятое, такое же, как и его хозяин.
Хотелось курить. Эмоции брали верх, а я и не хотел им противиться, ведь представлял, сколько ещё трудных дней придётся пережить моим близким.
-Чёртова рефлексия...
-Опять ходишь тут?
-М? Тётя Тома?
-Хо! А раньше всегда шифровался, — по-доброму улыбнувшись, соседка-родственница присела на вытащенный из-за угла стул. Буквально упав на него, женщина довольно вытянула ноги, параллельно вытаскивая пачку сигарет, — кто же знал, что наш малыш Шон будет спасителем города, а? Хоть хабцы перестал раскидывать и на том спасибо, а то та полячка уже задрала своим нытьём. Герой Нью-Йорка... Надо же.
-Я был не один...
Привычная отговорка уже режет слух. За сегодня нас посетили десятки родственников, для которых не была секретом моя вторая личность. Странные дела, десятки родичей легко бы могли растрезвонить об этом на весь город, но... Никто не проболтался. Что это? Ирландская общность? Или просто приятный человеческий фактор в виде исключения? Надеюсь, и то и другое.
-Ну, с целью справился, а это главное. Долго же тебя не было... Тут столько всего творится, ужас какой-то.
-Наслышан.
-Ты это, как освободишься, заходи на чаёк. Расскажешь хоть, как там... В геройском мире.
-Конечно, тёть.
Проводив ковыляющую старушку до двери её квартиры, лёгкой походкой возвращаюсь обратно, уже представляя, кого я там встречу, ведь ощущал его появление ещё в момент нашей беседы с тётей.
-Выходи уже. Я слышу, как ты дышишь, словно старый извращенец.
-Наглости тебе не занимать.
Спрыгнув на крышу, на ходу стягивая маску, Мэтт Мёрдок расставил руки в стороны и без предисловий обнял меня, даря улыбку.
-А ты раздобрел.. И вырос? Как-то слишком постарел. — Хлопая меня по плечу, Мэтт кивнул головой и мы без слов сорвались с крыши, отправляясь в додзё Сорвиголовы. — Даже непривычно...
-Время в том месте идёт по-другому. Для меня прошло целых шесть лет.
-Чудесен мир в своих секретах, — пропел Мёрдок, радостно улыбаясь, — я рад, что ты жив, ученик. Это великолепная новость, особенно на фоне того, что творится сейчас...
-Наслышан.
Показывая, что столь неприятная тема мне известна, я добился лишь весёлого пофыркивания от Мэтта.
-Не сомневался в тебе. И что? Кого выберешь?
-Ты сам-то за кого проголосуешь?
-Ну, у нас есть Стив Рождерс, со свободой, независимостью и борьбой со злом во всех его проявлениях...
-Дед в своём стиле. Хотя я бы это назвал бомжеванием и преступлением.
Проигнорировав мои слова, Мэтт первым спрыгнул вниз с последнего здания, приземляясь прямо напротив входа.
-На другой стороне ринга у нас закон, порядок и дисциплина... Что иронично, ведь главный у них Тони Старк.
-Ага, если вкратце, то подставляй попку СовБезу и всё будет красиво и в шоколаде.
-Верно, но думаю Тони выразится по-другому.
-Срать на него. Он свой выбор сделал, я лучше послушаю мнение того, кто ещё не определился.
-Охрененный выбор между гигантской клизмой и сэндвичем с дерьмом.
-Ха-ха, в точку. Но, как по мне, лучше всё же встать на сторону Стива...
-И скрываться ото всех? Стать преступником, с которыми мы боролись годами?
-Будто бы у нас есть выбор? — Застыв в дверях, я оглядел мрачное тёмное додзё, что вызывало у меня лёгкое чувство опасности. Непонятное ощущение нарастало и чем дольше я стоял в проходе, тем сильнее шестое чувство шептало мне: «Не входи».
-Шон? Ты чего застыл? Давай, проходи.
Что-то было не так. Мэтт нервничал и явно был не в своей тарелке. Только мой наработанный опыт, взаимодействие с камнем разума, что до сих открывает мне порой секреты и мастерство в Ци, позволили заметить, как напряжён мой друг.
Его каменное лицо выражало привычную слабую улыбку, но под ней скрывалось настоящее послание, которое я не мог расшифровать.