визация Москвы. Можно это сравнить с дегазацией, дезактивацией, дезинтеграцией — с чем угодно, но именно с этой частью слова, не помню, как называется.
И последнее. Автора могут упрекнуть в конъюнктурщине и желании ловить попутный ветер в свои паруса. Дескать, был обласкан, писал панегирики, а теперь — вот. Не писал. Моя первая книга о Ю. Лужкове вышла почти 15 лет назад и называлась «Тореро в кресле мэра, или Юрий Лужков: хронология успеха». Она была совершенно честной и искренней, я ни одной строчки ни с ним, ни с его борзыми перьями не согласовывал. Он был другим, и именно таким я его видел. Каким видел — таким изобразил. Возможно, ошибался в чем-то, может, заблуждался, но то, что не врал и работал на него не за коврижки, — это точно.
Можно упрекнуть автора в длительном — больше 10 лет — молчании по поводу: дескать, лев повержен, рвите его на части. Ничего подобного. Книга, во всяком случае большая часть ее объема, написана давно и пролежала все это время сначала на столе, потом в столе, потом в шкафу, потом на антресолях. И куски, и отрывки, и целиком предлагал разным изданиям и издательствам — никто не взял. Почему, понятно из текста.
Мой мудрый отец на 90-м году жизни сказал по поводу моей профессии:
— Все газеты врут. В 42-м году писали, что мы немцев гоним, а на самом деле — я же вижу — отступаем.
— Отец, — говорю, — можешь мне поверить: я неправду не пишу, пишу исключительно правду.
— Правду будешь писать — золотым не будешь, — подытожил мой мудрый родитель.
Как в воду глядел. Но я ни о чем не жалею. Книга дождалась своего издателя — без интриг, без протекции, без блата, без знакомства с главным редактором я положил рукопись на стол — и она была принята. Коллеги, не бойтесь правды, она — бог свободного человека.
И совсем последнее. Период, который охватывает повествование, — почти 20 лет, в некоторых эпизодах даже больше. Для удобства прочтения молодежь, которая не помнит, не знает имен, структуры, административного деления города, легко найдет упоминаемые фамилии и ведомства в «повседневном» для нее Интернете.
Автор искренне надеется, что сделал свою работу добросовестно, за нее не стыдно, и делу делужковизации Москвы она послужит достойно.