— Ну что ж, поехали. — Но, прежде чем ехать, мне нужно было определиться с Куратором. — Семен Семенович, а вы сейчас куда? — мягко намекнул я на то, что ему пора линять из моей квартиры.
Он же решил разговаривать со мной без намеков.
— Владислав Станиславович, а я вас тут подожду.
«Вот и определился», — мысленно пробурчал я, вслух же прозвучало совсем другое:
— Черт с тобой… золотая рыбка. Оставайся. Нет сейчас времени тобой заниматься, но к моему возвращению придумай, где ты сможешь приткнуться, пока мы с Дубаком не разберемся.
— Я подумаю, — уклончиво ответил Куратор.
— Сделайте одолжение, — в тон ему проговорил я и тут же добавил, но уже более серьезно: — В противном случае я буду вынужден выставить вас на улицу.
— Но, Владислав Станиславович… — начал было Круазье.
— Мой дом — моя крепость, — резко оборвал его я, сделав упор на словах «мой» и «моя». Куратору оставалось только заткнуться. — Стас, — тем временем продолжал я, — поедешь за нами на джипе.
Китаец кивнул.
Мы были уже у двери, когда Куратор вновь окликнул меня. Я обернулся и вопросительно взглянул на него.
— Я вас очень попрошу, если вам не составит труда, заехать ко мне домой и взять один пакетик.
— Ну и кто мне его даст? — резонно спросил я.
— Так я позвоню жене и предупрежу ее, что вы заедете.
— Что в пакете?
— Да так… — замялся он, — немножко денежек — мне на мелкие расходы, да и вам монета не помешает. — Я одобрительно кивнул. — Только напомните ей, чтобы дала тот пакет, что поменьше… Ей ведь с детишками тоже надо… Кто знает, сколько я буду отсутствовать. — Куратор тяжело вздохнул.
— Ладно, заеду и напомню, — успокоил я Куратора и вышел из квартиры.
— Вот ее дом, — сказала Наталья, показывая пальцем на облезлую пятиэтажку. — Квартира во втором подъезде на третьем этаже.
Я выпорхнул, насколько это возможно с моей со-точкой килограммов, из «восьмерки» и направился к подъезду.
— Я подожду тебя здесь, — прозвучало мне вслед. Могла бы и не говорить, я и так не особо рассчитывал на ее помощь… в данной ситуации.
Я быстренько взбежал на третий этаж и подошел к нужной мне квартире. Я протянул руку к звонку, но вдруг обнаружил, что дверь чуть-чуть приоткрыта. Я внимательно прислушался к своим внутренним ощущениям, но мой индикатор опасности не подавал мне никаких сигналов. В то время как моя левая рука потянулась к двери, правая легла на рукоять пистолета. Все-таки, когда эта железка под рукой, как-то спокойней. Очень аккуратно и тихо, не оставляя на двери следов, я толкнул ее.
Дверь открылась без малейшего шума. В квартире негромко играла музыка, и это были единственные звуки, доносившиеся до меня. Я сделал несколько шагов. Благо дверь была расположена так, что в образовавшуюся между ней и стеной щелочку могло пролезть разве что привидение. Слева за углом никого не было. Замерев на секунду, я прислушался и осмотрелся, пытаясь сориентироваться в планировке квартиры. В таких квартирах я бывал: прямо от двери шел коридор метров пять длиной, упиравшийся в дверь комнаты. Слева от меня, метрах в двух, также была комната. Свернув направо, коридор тянулся еще метров шесть и заканчивался огромной кухней. По правой стороне этого куска коридора находились так называемые подсобные комнаты, а слева жилая.
Я, медленно переставляя ноги с пятки на носок, начал продвигаться вперед, мысленно хваля себя за умение двигаться бесшумно.
— Помоги мне, — услышал я, и пистолет сам выскочил из наплечной кобуры. Несмотря на то что было произнесено всего два слова, я четко уловил две вещи: первая — это то, что голос принадлежал женщине, а вторая — то, что он не принадлежал испуганной женщине. Помощи просили из комнаты, расположенной слева по коридору. Я оторопел, так как мог бы поклясться, что услышать меня не могли. Легкий ветерок сквозанул мне в затылок, и сразу все встало на свои места — я оставил дверь открытой.
Судя по всему, опасность мне не угрожала, и все же я втиснулся в комнату с пистолетом в руке, готовый к любым неожиданностям… но только не к таким. Взгляд моих округлившихся глаз воткнулся в обнаженную загорелую женскую спинку. Опустив глаза ниже, я обнаружил также обнаженный не менее аппетитный и не менее загорелый задик. Увиденное заставило меня сунуть пистолет в кобуру.
— Ну, долго я буду ждать? — требовательно проворковала хозяйка огненно-рыжих, торчавших во все стороны волос. — Ты разве не видишь, что я в затруднении? — Теперь я увидел, что она пыталась застегнуть бюстгальтер, но все ее усилия были тщетны. — Похоже, мой размер несколько увеличился, — произнесла она.
Я подошел к девушке и не без усилий застегнул лифчик. Девушка откинула голову назад, чуть изогнув при этом спинку, и тряхнула своей копной. Расчет был тонким: волосы скользнули по моему лицу, обдав меня волной мягкого и нежного запаха свежести, смешанного с запахом ее тела… Ей это игрушечки, а каково мне?..
Огромным усилием воли я сдержал свой порыв. Обладательница великолепной фигуры и волос, цвет которых полностью соответствовал тому огню, что бушевал у меня внутри, медленно повернулась… Теперь наступила ее очередь удивляться.
— Ты кто? — сдавленным голосом проговорила она.
— Владислав Станиславович Закриди, — представился я, не придумав ничего более умного.
— Ну и что? — спросила она.
— Я ищу Надежду Овод.
Глаза девушки пристально смотрели на меня. От мелькнувшего в них секунду назад удивления и испуга не осталось и следа. Сейчас в них читалось любопытство.
— Вы ее нашли. Что дальше?
Мне хотелось попросить ее накинуть на себя что-нибудь — мне было бы легче отвечать на ее вопросы. А так мои мысли были заняты совсем другим. Она же словно забыла о том, что стоит передо мной обнаженная, поскольку единственным элементом одежды на ней был бюстгальтер, да и тот едва прикрывал соски. Из этого можно было сделать вывод, что ее груди выросли очень быстро, причем сразу на несколько номеров.
— Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов… — начал я не совсем уверенно, потому как в этот момент никаких вопросов мне задавать не хотелось. — Но сначала я хотел бы попросить вас одеться.
— А что, так нельзя? — кокетливо улыбнулась она и, подбоченившись, чуть отвела назад плечи, еще больше выпячивая груди. Лямочки, и так трещавшие под напором мощных полушарий, в конце концов не выдержали. Раздался треск, что-то лопнуло, что-то отлетело, и, как чертик из табакерки, эти прелести, увенчанные розовыми сосками, выстрелились в моем направлении, чуть не коснувшись моей груди. В моей голове помутилось, и пол зашатался под моими ногами. Мне снова пришлось призвать на помощь все свое самообладание.
— Нежелательно, — стараясь казаться равнодушным, ответил я.
Надежда улыбнулась и отошла от меня… У меня вырвался вздох облегчения. Но, как я понял через мгновение, слишком рано. Она удалялась от меня, плавно покачивая упругими бедрами… Это зрелище заставило меня учащенно задышать. Думаю, в этот момент первобытное прошлое возобладало над цивилизованным настоящим… Сейчас я напоминал какого-нибудь бабуина в брачный сезон, обнаружившего ничейную бабуиниху. Осталось только испустить рык и, оскалив клыки и брызгая слюнями, кинуться на нее.
Накинув на себя халатик из тонкого шелка, Надежда вновь подошла ко мне.
— Как вы смотрите на чашечку кофе?
Я демонстративно осмотрелся.
— Никак… По той простой причине, что я ее не вижу, — пояснил я.
Надежда усмехнулась.
— Мне кажется, вы пришли в себя.
Я не мог бы сказать, что полностью, но частично — это уж точно.
Мы прошли на кухню, размерам которой позавидовал бы любой жилец современных многоэтажных скворечников, а обстановка чем-то напоминала мою. Тут не было традиционных уголков, столов, табуретов… и всего прочего. Пол кухни был застелен ковром. Такого даже у меня не было. На ковре очень продуманно располагались небольшой диванчик, кресла, низенькие столики. Я выбрал диванчик и, уже сидя на нем, продолжил осмотр помещения. А поглядеть было на что — у меня даже появилось ощущение, будто я попал в какое-нибудь рекламное агентство, занимающееся рекламой кухонного оборудования, так как легче было сказать, чего на кухне нет, чем перечислить все имеющееся. Пока я осматривался, Надежда быстро приготовила растворимый кофе. Поставив чашки на стоявший прямо передо мной столик, она уселась рядом, чуть коснувшись меня обнаженной коленкой. Даже через брюки я почувствовал тепло ее тела.
— Так что вы хотели у меня узнать? — начала разговор Надежда. Я достал из нагрудного кармана куртки визитку и дал девушке. — А-а, — протянула она, — а я-то думаю, где я вас могла видеть?.. Теперь вспоминаю… В газете — вы маньяк-убийца, — произнесла она без малейшего намека в голосе на испуг.
— Было дело, — вынужден был согласиться я. — Но вы, наверное, не читали опровержения.
— Почему же, читала.
— Прекрасно. — Я уже полностью владел собой и, не откладывая дела в долгий ящик, сразу перешел к интересующей меня сути: — Где Дубак?
Более искреннего удивления, вызванного моим вопросом, я не видел ни разу в жизни.
— Не Дубак, а мудак, — поправила она меня с такой злостью, что у меня не осталось ни малейшего сомнения: сюда Дубак мог прийти только с одной целью — перерезать ей горло. Ну а раз эта прекрасная шейка была цела, значит, Дубака тут не было. — Он бросил меня ради той лахудры, которую убили на острове… И это после того, как я оставила из-за него любимого человека.
Надежда продолжала говорить, правда, слова, что срывались с ее губок, я вряд ли нашел бы хоть в одном орфографическом словаре. Я не прерывал ее — это было бесполезно. Слушая ее, я пил маленькими глотками кофе. Мне пришлось выслушать все, и в какой-то момент мне даже показалось, что я покраснел.
Наконец она выдохлась. Взяв со столика чашку с уже остывшим кофе, она выпила его залпом. Залив в себя порцию дополнительной энергии, Надежда открыла было рот, чтобы продолжить свои излияния, как вдруг замерла с открытым ртом, а ее и без того огромные глазищи стали еще больше. — Так… он же… сидит… — выдавила она из себя.