ообще поставим вопрос, не лишить ли Прохоровых княжеского достоинства и самого княжества.
— Не посмеете, у нас же реликвия. — Князья замолчали и уставились на Прохорова. Он тут же испуганно уточнил: — Княжеская.
— А чего она стоит без основной? — прищурился Марков, по-видимому уже прикидывающий на себя роль вечного председателя Совета. В нынешних реалиях — почти императора. — Ничего. Так что…
Он обвел взглядом притихших князей, осознавших, к чему они подошли.
— В таком случае в обсуждениях должны участвовать и губернаторы, — сказал Шелагин.
— Позвольте, — возмутился кто-то, — но губернаторы — назначаемая должность, а мы здесь по праву крови.
— Марков только что сказал, что право крови аннулируется без основной реликвии.
— Нужно заставить Стаминских вернуть императорскую реликвию, — решил Дорофеев. — Или же они будут первыми лишившимися княжеского титула.
— Но у нас ее нет, — возмутился Стаминский. — Ее украли.
— Значит, вы виноваты в том, что не усмотрели, — продолжил гнуть свою линию Дорофеев.
— Не усмотрели императорские охранники.
— Как вы легко перекладываете вину своей дочери на посторонних, — с издевкой сказал Дорофеев. — Кто бы доверил реликвию охранять кому попало? Так что либо возвращайте реликвию, либо останетесь без княжества. Господин Марков, организуйте голосование.
Марков важно откашлялся и спросил:
— Кто за предложение господина Дорофеева? Ставлю на голосование. Господин Стаминский и его дочь в голосовании не участвуют. Их голоса учитываться не будут.
— У меня должно быть право вето, — возмутилась Евгения Павловна.
— Вы его утеряли вместе с реликвией.
— Господа, — продолжил гнуть свою линию Шелагин. — Мне кажется, мы собираемся совершить ошибку.
— Вот именно! — радостно поддержала его великая княгиня.
— И я сейчас не об отстранении Евгении Павловны — с этим я полностью согласен, а о лишении княжеских привилегий.
— Павел Тимофеевич, ну чего ты, — пробухтел Дорофеев. — Мы же не просто так лишаем, а за солидный проступок.
— К которому господин Стаминский имеет лишь опосредованное отношение, — отбрил Шелагин. — Реликвию он не крал.
Он воспользовался возможностью и вышел вперед, встав на возвышение, на котором находился стол председателя. Значит, скоро будет сигнал. Реликвию я извлек из пространственного кармана, но пока держал в невидимости.
— Хорошо, — решил Марков. — Если господин Стаминский поклянется, что никогда ничего не злоумышлял против реликвии, то мы вторую половину предложения на голосование не поставим.
Господину Стаминскому предложение не понравилось. Еще бы, даже при мне он выражал желание реликвию уничтожить, и я подозреваю, что это было не впервые.
— Слишком расплывчатое требование, — процедил он. — Я не могу помнить всех своих слов, высказанных в сердцах, а клятва их наверняка признает злоумышлением. Я могу лишь поклясться, что никому не отдавал приказа красть реликвию и понятия не имею, где она сейчас находится.
— Слишком обтекаемая формулировка. Приказ могла отдать Евгения Павловна.
Та схватилась за сердце.
— Боже мой, что вы такое говорите? Это наследство моего сына.
— То, что он ваш, — сомнению не подлежит, а вот то, что это его наследство, — в этом уже усомнились многие.
— Илья, пора, — скомандовал Шелагин по нашей связи.
Я проявил перед ним реликвию. Он сделал вид, что наложил на нее руки, но на самом деле он не прикасался ни к ней, ни ко мне, чтобы ненароком не выбить из невидимости еще и меня. Я отправил команду, и реликвия засветилась, а вокруг нее возникла голограмма наших земель. Позиция Шелагина была выбрана так, чтобы представителям прессы было видно происходящее как можно лучше. И они не сплоховали, пришли в себя раньше князей и торопливо начали отправлять информацию с видео и фотографиями в свои издания.
— Павел Тимофеевич, — благоговейно сказала Беспалова, — реликвия выбрала вас.
— С чего это его? — возмутился кто-то. — Он просто первый подвернулся. — Требую устроить голосование, кому будет подчиняться императорская реликвия.
— Реликвии на голосование наплевать, — заметил Шелагин. — Она подчиняется только выбранному ею самой.
— Вот пусть у нее и будет выбор. А то ишь, сразу себе захапал. Я — против Шелагина в императорах.
— И я! — радостно сказал Прохоров. — Должен быть правильный выбор из нескольких кандидатур.
— Кто еще так думает? — спросил Шелагин.
— Я бы тоже не отказался попытать удачи, — осторожно заметил Марков. — Императору реликвия никогда так не откликалась, значит дело не в том, что она вас признала, господин Шелагин.
Противников Шелагина набралось довольно много, и они воинственно подступили к возвышению. Даже Марков встал из-за стола председателя.
— Увы, — горестно сказал Шелагин, — слишком многие сомневаются в моем праве владеть реликвией. Проверка так проверка.
После этих слов реликвия погасла, и я опять убрал ее в пространственный карман, одновременно поднимаясь по воздушным ступенькам к потолку, поэтому ринувшиеся к Шелагину князья ухватили только воздух. Но хватали они его весьма усиленно, временами задевая друг друга, что не мешало им пытаться кого-то найти.
— Кажется слова Евгении Павловны про духа-хранителя — не такая уж неправда, — заметил Шелагин. — Только это дух-хранитель реликвии, а не императорской семьи.
— Пытаетесь нас надурить? — рявкнул побагровевший Марков. — Запереть все двери. Сейчас устроим проверку на невидимок.
Разумеется, ждать проверки я не стал, вышел не только из зала Заседаний, но и с территории дворца. Моя роль закончилась, дальше все зависит от Павла Тимофеевича.
Подошел я к машине княжича. И Шелагин, и Греков из нее вышли и стояли, обеспокоенно смотря то в телефоны, на трансляцию, то на дворец. Я поставил защиту от прослушивания на нас троих и тихо сказал:
— Я уже вышел.
— Вышел он, — проворчал Греков. — Да мы чуть не поседели, когда эта толпа бросилась на реликвию. Я уж решил все, затопчут тебя на фиг. Рискованный план. Подумать только, что его инициатором был Павел Тимофеевич…
— Там первая половина только рискованная, — не согласился я.
— А дальше прямо цветочки пойдут? — хмыкнул Греков. — По Изнанке носиться придется.
— Ты как? — пришел вопрос от Шелагина-старшего.
— Все в порядке, я снаружи.
— Мог бы и раньше отчитаться. Я нервничаю.
В этот момент как раз показали крупным планом его лицо, совершенно спокойное, даже расслабленное, но беспокойство от него прилетело не наигранное. Значит, просто хорошо собой владеет.
Тем временем Марков устроил настоящее расследование по появлению и пропаже реликвии. И если бы я еще оставался в зале, то мне пришлось бы несладко, потому что для выявления невидимки использовались артефакты Древних, не новодел, которые просунули в чуть приоткрытую дверь так, чтобы никто не мог выскочить. То, что кто-то мог пройти через стены, проверяющими не учитывалось.
Князь Шелагин строил физиономию человека, оскорбленного в лучших чувствах, и порывался вообще уйти с Совета, но ему не давали, надеясь обнаружить реликвию если не у него, то где-то рядом.
— Можете приступать ко второй части плана, — передал он мне, а сыну позвонил и сказал, чтобы не ждали его, потому что все затягивается, но не настолько, чтобы он не мог справиться самостоятельно. Времени действительно было в обрез, поэтому мы решили возвращаться и уточнять детали этого этапа плана не по дороге, а в оранжерее, чтобы иметь возможность разложить записи и сверить со вчерашними княжескими прогнозами.
Пришлось еще пересмотреть запись с момента появления реликвии до ее ловли разгоряченными князьями. Прогнозы Шелагина-старшего по реакции князей почти сбылись, за двумя исключениями. В первом отмеченный в противники князь поосторожничал и не стал ни выступать против Шелагина, ни требовать императорскую реликвию себе. Вторым же был Прохоров, появление которого почему-то никто не предвидел, потому что, зная его характер, оба Шелагина были уверены, что Георгий отсидится у себя, пока все не устаканится. Почему-то не учли такого важного фактора, как мотивирующий ментал от Юлианны. Никто из нас не сомневался, что инициатива Прохоровых — ее рук дело.
Пришлось сделать поправку, заменив одно княжество на другое, и, соответственно, немного поменять маршрут. Собирались на Изнанку опять мы вдвоем с Грековым, а Шелагин-младший оставался снаружи, чтобы быть в курсе всех изменений на заседании.
Внезапно Песец выдал:
«Кажется, я вспомнил, как дистанционно отключаются реликвии».
«Ты же говорил не отключаются?»
«А страховка, что попадет не в те руки? — удивился Песец. — Непременно что-то должно быть не только срабатыванием генетического маркера. Сеть-то общая. Сегодня, как мы вывели всё на всеобщее обозрение, меня и осенило. Так что рассылка картинки и отключение сразу после этого. Наверняка можно и пакетом слать».
— Илья, ты чего завис? — повернулся ко мне Греков. — Время поджимает.
— Нужно проверить одну идею. Возможно, получится сделать рассылку, а потом дистанционно отключить княжеские реликвии. Вопрос, картинку с какой надписью рассылать?
— Обсуждали же: «Предатель национальных интересов». К данной ситуации идеально подходит, — сказал Шелагин-младший.
— Точно на этой остановились? Мне кажется, Павел Тимофеевич сомневался.
— Точно-точно, — подтвердил Греков. — Можешь у него сам спросить.
Со стороны Шелагина-старшего через нашлепку неслась запредельная сосредоточенность, поэтому я решил его не дергать ради не столь уж важного вопроса, тем более что еще непонятно, удастся ли мне сделать запланированное. Я себя успокаивал тем, что задержка будет максимум на полчаса, так что в любом случае все успеем.
Чтобы не фотографировать с экрана, Греков рысью рванул за ноутом создавать приличного вида картинку и потом ее печатать на единственном в здании принтере, стоящем в библиотеке, а я извлек Реликвию и принялся разбираться в ее функционале с помощью Песца. Как оказалось, на карту он обратил внимание не зря, потому что на ней отмечались и границы контролируемых реликвиями территорий, и сама реликвия на ней светилась ярко и выбиралась прямо на карте. И уже по выбранной точке можно было навестись и отправить сообщение. В случае рассылки можно было выбрать сразу много адресатов, а вот отключать придется по одному.