– По какому праву? Я закон не нарушил.
– Также будет наложен арест на ваше движимое и недвижимое имущество.
– Это беспредел!
– Вы не сможете выполнить обязательства перед партнерами, а партнеры у вас с крутым нравом, – бесцеремонно давил Сосновский.
– Я подам в суд!
– На госбезопасность? – БАС широким жестом указал на Соболева в кителе с золотыми погонами и генеральскими звездами. – Уголовник, отсидевший десятку за убийство, жалуется на законные действия генерала ФСБ. Флаг вам в руки!
Сосновский сузил глаза и зашипел:
– Вы еще не поняли, я лишу вас всего имущества и всех доходов. А проценту по кредиту будут капать. Время работает против вас, Отар Гурамович.
После паузы Беридзе спросил:
– Чего вы хотите?
– Наконец-то деловой разговор.
Сосновский качнул ладонью, чтобы посторонние вышли из комнаты. Генералу он велел остаться, а Беридзе указал на стул перед собой. Это позволило невысокому БАСу смотреть сверху вниз на хозяина дома.
– Отар Гурамович, когда-то вы помогли музыканту по имени Санат Шаманов. Спасли молодого неразумного парня от тюрьмы. Наверное, ради дочери и внука – не суть важно! Я за это вас не осуждаю, ведь музыкант стал вашим зятем, а мог сгнить на нарах. Вы не находите, что зять у вас в долгу?
– В каком смысле?
Сосновский обошел стол с пачками денег, приготовленными для конфискации, поцокал, разглядывая убранство добротного дома.
– Жаль потерять всё это. Но зять может вас спасти. Напомните ему о долге за прошлое.
– Вы его посадите?
– Нет! Он нужен мне в качестве музыканта. Он будет делать то, что умеет лучше всего, а вы получите ваши деньги.
– Так просто?
– Проще простого! – с наигранной радостью подтвердил БАС. – По рукам?
– Я не могу повлиять на зятя. Он гражданин ФРГ. Приехал – уехал.
– Вам и не надо влиять. Это не в вашей компетенции. Я влияю на вас. Влияю на всё, что тут происходит, и на него повлияю. – Прозвучавшая фраза понравилось политику и он повысил голос: – Я буду влиять на всех!
Санат подслушивал разговор в напряженном молчании. Марк шепотом пересказывал суть маме.
– Нам надо срочно уехать? – обеспокоилась Лия.
Санат принял другое решение:
– Я пойду в дом, речь обо мне. А вы будьте здесь. В случае опасности я подам Марку знак.
Спорить с мужем было бесполезно. Марк слышал, как отца пропустили в комнату.
– А вот и господин Шуман! – встретил его Сосновский.
– Что вам нужно?
– Мне интересно с вами поработать напрямую.
– Что требуется?
– Надоело летать в Германию и получать от Хартмана дозированные порции. Вы понимаете, о чем я.
– Что требуется конкретно?
– Вдохновение, Воля, Влияние. Особенно третье, – сладким голосом перечислил Борис Абрамович. – Вы будете играть в Москве для меня. Тем самым спасете тестя от разорения. Отар Гурамович настаивает, что вы его должник.
Беридзе тяжко вздохнул и посмотрел на Саната. Все козыри у плешивого москвича с неуемной амбицией – говорил взгляд тестя. Санат взвесил свои возможности и ответил:
– Всё не так просто.
– У вас нет нот?
– Я помню ноты. Нужен настройщик.
– Это не проблема, – отмахнулся Сосновский. – Найдем мастера в Москве.
– Это проблема! Можно найти великолепный орган, лучшего органиста вместо меня, а Королевского настройщика – невозможно.
– Королевского? – Единственное, чему завидовал Борис Абрамович, это высоким титулам. – Вы о ком?
– О семье Фоглер. Королевские настройщики передают секреты из поколения в поколение.
– Сколько их?
– Сейчас четверо. Я работаю с Генрихом и Густавом Фоглер в Европе и Москве. Еще есть два двоюродных брата Фоглер. Они работают в США.
– Кто прилетал в Москву?
– Генрих.
– Уговорите его. Я заплачу.
– Деньги для Генриха не главное, – покачал головой Шуман.
– А что главное? – вскипел БАС. – Вы понимаете, что я не отступлю!
Генерал, услышавший знакомое имя, тронул Сосновского за рукав, отвел в сторону и зашептал:
– Генрих Фоглер по-садистски имел проституток в гостинице. Платил им за молчание, но в Конторе на него есть компромат.
БАС осмысливал услышанное.
– Он делал это постоянно?
– Каждый раз. Ему нравится быть жестким и даже жестоким. Можем припугнуть статьей. Задержать через Интерпол.
Глаза Сосновского блеснули:
– Ты идиот, Дима!
БАС вернулся к Шуману.
– Я знаю страсть Генриха. Порочную страсть. И помогу ему.
– Как?
– Он получит лучших девочек и сможет делать с ними что угодно. Так и передай: всё, что захочет! И платить ему за это не придется.
Шуман увидел, что перед ним не просто одержимый бизнесмен и политик, а страшный человек, готовый идти по головам к своей цели.
– Не трогайте нашу семью. Я согласен.
Лия всё это время сжимала ладонь сына и со страхом всматривалась в его глаза.
– Они договорились, – успокоил Марк безрадостным голосом.
ORT. Самые опасные договоры те, которые заключены устно. Сильный всегда трактует их в свою пользу.
Глава 16. Июнь 1996. Москва.
Ранним утром семнадцатого июня в особняке на Новокузнецкой улице царило оживление, словно и не было сумасшедших часов бессонной ночи. В кабинете Сосновского работали три телевизора, настроенные на центральные телеканалы. Популярные комментаторы в режиме нон-стоп освещали главное политическое событие года. На столе хозяина особняка то и дело трезвонили телефоны, в распахнутые двери кабинета входили и выходили помощники со свежими сводками из разных регионов. В соседней гостиной пахло недопитым кофе, сигаретным дымом, расплесканным коньяком и засохшей пиццей. Нервозность собравшихся возрастала с каждой минутой.
Накануне состоялся первый тур выборов Президента России. Действующий Президент Ельцин набрал 35% голосов, а его главный противник лидер коммунистов Зюганов – 32%. Третье место неожиданно занял генерал Лебедь с 14,5% голосов.
Сосновский со всех сторон слышал панические возгласы:
– Провинция за коммунистов, а Россия – это сплошная провинция.
– Во втором туре Зюганов пролезет в президенты.
– Это конец!
– У нас две недели, чтобы преломить ситуацию.
– Что будем делать?
– Жахнем «Хеннеси», пока французский коньяк есть в магазинах.
Перед Сосновским появился бокал с коньяком. Рука непроизвольно подхватила выпивку, ладонь сделала круг и застыла. По стенкам бокала поползли маслянистые ножки, нос почуял аромат дорогого напитка.
В предвыборную неделю БАС прослушал органные концерты Вдохновения и Воли. Слушал не один, с ближайшими партнерами. Они получали от него открытки с памятниками Пушкину и Ломоносову, которые предъявляли охраннику при входе ночью в Концертный зал имени Чайковского. Так формировалась предвыборный штаб поддержки Ельцина.
Заряда Воли Сосновскому хватило, чтобы швырнуть бокал на пол. Соратники притихли.
– Нельзя расслабляться на полпути! – изрек БАС и выдвинул ящик стола.
Перед его взором оказались открытки с памятником Феликсу Дзержинскому на фоне главного здания КГБ СССР. «Железного Феликса» давно снесли, страну ополовинили, комитет переименовали, но влияние организации, которую когда-то создал и возглавлял Дзержинский, никуда не делось. Открытка служила пропуском на третью ступень Пирамиды под обещающим названием – Влияние! Борис Абрамович коснулся открытки, посмотрел на осоловелых соратников и задвинул ящик. Он прослушает органный концерт один.
– Без паники! Расходимся! Всем надо выспаться. Вечером собираемся здесь! – скомандовал Сосновский.
Соратники послушно закивали, подавляя зевоту.
Раз в три месяца органист Санат Шуман и настройщик Генрих Фоглер прилетали в Москву на шесть дней. За это время они давали три концерта: Вдохновение, Воля и Влияние. Нужных людей Борис Абрамович приглашал на первые два выступления: одних на Вдохновение, других на Волю. Сам прослушивал все три концерта. Заключительное Влияние в полном одиночестве.
Концентрированный психологический допинг заставлял организм работать на пределе возможностей. Сосновский добивался успехов в бизнесе и политике, расширял свое влияние в коридорах власти. Сильные мира сего прислушивались к его мнению, а то и прямо подчинялись.
Однако перенапряжение изматывало. Через два месяца после концертов Борис Абрамович выдыхался и пускался в разгульную жизнь в ожидании новой порции музыкального допинга. В этот период его повсюду сопровождали яркие девушки модельной внешности. Он таскал их даже на важные переговоры. Партнеры поглядывали и завидовали откровенной смелости. БАС не считал нужным прятать отношения, о которых и так будут шептаться.
Он позволял себе влюбляться. Ненадолго. Эмоциональный секс ярче животной похоти.
– Ты конченный эгоист! – возмущалась жена.
Он соглашался:
– Любовь по сути высшая степень проявления эгоизма. Влюбляются, чтобы обладать и наслаждаться: женщиной, мужчиной, успехом, властью!
– У тебя получается, сволочь!
Жизнь в Лондоне и неограниченный кредит утихомирили супругу, скандалов она не устраивала.
После очередного отката музыкальной эйфории Сосновский озаботился вопросом: уж не свихнулся ли он? Есть ли магия в органной музыке или это химера?
Как профессиональный ученый он рассмотрел проблему с научной точки зрения и обратился в Центр психиатрии и наркологии имени Сербского. Старый профессор, лет сто не посещавший парикмахера, с интересом выслушал политика и, потряхивая седой гривой, принялся разглагольствовать:
– Не вижу ничего необычного. Музыка стимулирует мозг и психику – это факт! Под музыку люди раскрепощаются в танце, иногда до неприличия. Или, наоборот, мобилизуются, как в песне: «смело мы в бой пойдем и все, как один умрем». А гимн? Это же патриотический психостимулятор в чистом виде!
– Да, но песня воздействует во время прослушивания или сразу после. А я говорю про долговременный эффект.