– Тот самый. Причем, по документам смерть естественная, а по факту – пуля в голове.
– Проделки БАСа?
– Скорее, проделки против БАСа. Он зол и, кажется, отомстил.
– Как? Кому?
– Это происшествие номер два. У Казанского вокзала в машине с номерами Татарстана нашли четыре трупа.
– Бандитская разборка?
– В карманах убитых удостоверения помощников руководителей Татарстана и конфеты.
– Какие еще конфеты? – удивился Поляков.
– Такие. – Уткин достал из кармана конфету «Мишка косолапый».
Мэр недоуменно уставился на милиционера. Уткин пояснил:
– А вы рассмотрите. На фантике картина «Утро в сосновом лесу». Сосновом! – с вызовом повторил генерал.
Поляков задумчиво повертел конфету:
– Послание казанским от Сосновского?
– Вы сами сказали.
Пока Поляков переваривал информацию, Уткин продолжил:
– Но главное – способ убийства. Мои сыщики не сразу поняли, что именно торчит у каждого из уха. А потом выяснили. – Уткин показал фотографию. – Это инструмент настройщика орга́на – убойная вещица!
До Полякова дошло. Месяц назад ему доложили, что в Казани смонтирован большой орга́н. Идет настройка инструмента. Готовятся к первому концерту – инагурации органа! Именно так и сформулировали. Королю музыкальных инструментов полагается инагурация!
Выходит, Сулаймиев всерьез воспринял взлет в политике БАСа с помощью органной музыки. Казанский хан намерен царствовать долго. Поэтому щедро выделил валюту на большой заграничный орга́н, а теперь ищет высококлассного исполнителя и настройщика. Готов заполучить их любыми способами.
– И как идет расследование, Василич? – спросил озадаченный мэр. – На БАСа выйдешь?
– По-моему, без разницы, найдем мы исполнителей или получим очередной висяк. Сосновского подобной ерундой не сковырнешь.
– Что верно, то верно.
– У него сейчас другая проблема.
– Та-ак, – заинтересовался мэр. – Чем порадуешь?
– Орга́н в баптистской церкви сильно поврежден. Сосновский заказал срочный ремонт.
– Ремонт?! – Поляков воодушевился, почувствовал себя в родной стихии. – Это замечательно! Все органы у нас наперечет. В мой концертный зал он не пробьется, но ты усиль охрану. В консерватории мы затянем ремонт на годы. В его церквушке организуем проверки всеми московскими ведомствами. А милиция пусть проверяет мастеров, которых он будет привлекать. Тщательно с пристрастием!
– Это не сложно.
– И Сосновского держи под контролем. Он изворотливый, может что-нибудь придумать.
– Вчера он улетел в США, в Нью-Йорк. По нашим данным в Йельский университет.
– Цель поездки?
– БАС мне не докладывает.
– Не лекции же читать! – Поляков задумался и позвал Гомберга: – Гарри, в Йельском университете США есть орга́н?
– Еще какой!
– А что у тебя глазки загорелись? Больше нашего?
Гомберг кивнул и принялся с воодушевлением расписывать:
– Один из лучших инструментов в мире. Старинный, мощный! Около двухсот регистров, более двенадцати тысяч труб, а как звучит…
– У америкосов всё лучшее! – возмутился мэр. – Но ничего, дайте мне время.
Трудности Полякова взбодрили. Мэр стал отдавать распоряжения:
– Василич, организуй постоянную охрану маэстро Гомбергу. Да, Гарри, будешь теперь под присмотром, чтобы всякие там казанские не прибрали тебя к себе.
Мэр позвал пресс-секретаря:
– Ким! Завтра с утра мне справку о Йельском университете.
– В каком смысле?
– Во всех! Что за улей, какие там пчелки? Какой музыкой их прикармливают? Понял?
– Сделаю.
– Палыч, – Поляков поманил Померанцева. – Ты нашел место для храма… Дома музыки? Предлагаю на Воробьевых горах.
Взгляд Померанцева заметался между мэром и его супругой.
– Николаич, мы МГУ ради проектов Алены Николаевны потеснили. Там элитное жилье будет.
Супруга мэра почувствовала неладное и сунулась в разговор с грозным лицом:
– Юра, не вздумай мне мешать. Мы только эскиз Шуваловского квартала составили, продажи уже пошли. Со следующего месяца я поднимаю цены!
– Ну ладно, найдем другое место. – Мэр натолкнулся на гневный взгляд супруги и пояснил: – Для Дома музыки. Ты за свое не волнуйся.
Когда супруга отошла к певице, Поляков дернул Померанцева за рукав:
– Палыч, когда проект Дома музыки покажешь?
– Николаич, мы все ресурсы на проекты Алены Николаевны направили.
– Ты и орга́н еще не заказал?!
– Изучаем.
– Что тут изучать! Бери лучший и заказывай. Чтобы больше, чем в Казани. Самый большой в России! А под него Дом музыки проектируй.
– Нужно наоборот. Сначала проект филармонического зала…
– Вот и работай! – рубанул ладонью Поляков. – Если вдохновения не хватает, Гарри будет для тебя каждую ночь пиликать. Всем всё ясно? Через два дня доложить о первых результатах!
В назначенный срок пресс-секретарь Ким принес мэру справку.
– Юрий Николаевич, я всё узнал. Йельский университет основан в 1701. Раньше чем в Санкт-Петербурге и Москве. Входит в престижную «Лигу плюща».
– Ишь ты – плющом гордятся, – заметил Поляков. – А некоторые над моей пасекой посмеиваются. Неучи!
– Что касается образования. Среди выпускников университета десять отцов-основателей США. Несколько президентов. В том числе предыдущий Буш и нынешний Клинтон. А также его жена Хиллари.
– Вот! Жены опять же у них на виду – первая леди! Моя тоже первая бизнесвумен.
Ким кивнул и продолжил:
– Среди выпускников Йеля десятки сенаторов, сотни членов конгресса, министров, крупных бизнесменов. Есть видные ученые, деятели культуры и искусства, музыканты, спортсмены, актеры, режиссеры. Десятки лауреатов Нобелевской премии. В последние годы университетские курсы подготовки прошли некоторые руководители других государств.
– Получается, это кузница американских кадров для всего света.
– Элиты! – подтвердил Ким.
– А что про орга́н?
– По орга́ну. На момент его постройки в 1902 году инструмент был самым большим не только в США, но и в мире. До сих пор активно используется.
– А особые концерты для избранных там бывают?
– Такой информации у меня нет.
– А мысли имеются?
– Судя по списку выдающихся выпускников, сегодняшние студенты завтра попадут в число избранных. Думаю, им связи помогают. Тайное общество, особый ритуал.
– Вот именно! Но БАС не студент и не выпускник. И вообще, для американцев он русский. Они ему дадут от ворот поворот, – убежденно сказал Поляков и качнул ладонью: – Справку оставь и Померанцева позови.
Вице-мэр зашел в кабинет и с заискивающей улыбкой разложил на столе карту центральной части Москвы.
– Место для Дома музыки подыскали. Почти в центре, на Садовом кольце рядом с Павелецкой. Вот тут, с видом на Москва-реку.
Поляков рассмотрел место и одобрительно закивал:
– Пойдет! Вечно вас надо подгонять. А что с проектом?
– Мы тут проконсультировались на кафедре акустики МГУ. Зал и орга́н должны создаваться вместе, одновременно, как бы друг для друга. Это делает проект дороже и сдвигает срок вправо.
– Вот не можешь ты, чтоб не про деньги! Сколько?
– Смотря кто будет подрядчиком.
Оба скосили взгляд на семейную фотографию на столе мэра.
– Ладно, пока в наших руках зал Чайковского, сроки терпят, – решил Поляков. – Но экономить не будем! Готовьте проект здания вместе с лучшим органом. Да, и пусть для отвода глаз будет несколько залов. В главном мощный орга́н, а в остальных – хотелки филармонии.
ORT. Для крепкого хозяйственника общественные расходы – это личный доход.
Глава 23. Октябрь 1997. Нью-Хейвен, США.
В Нью-Хейвен, где находился Йельский университет, Борис Сосновский прикатил на длинном «кадиллаке». Вышколенный чернокожий водитель открыл ему дверцу и бизнесмен попал в объятия старого знакомого Андреаса Хартмана.
– У меня чутье старого лиса, я не ошибся в вас, Борис. – Радовался встрече немецкий дипломат.
– Не прибедняйтесь, Андреас. Вы не лис, а охотничий пес – любого загоните в капкан!
– Ха-ха! Я обкладываю флажками и указываю путь.
– И вот я здесь, – с мрачной решимостью изрек БАС.
Они стояли у высотного делового здания через улицу от зеленого парка. Хартман похлопал гостя по плечу.
– Вы прибыли вовремя, Борис. Американские политики: и республиканцы, и демократы – жаждут познакомиться с «Крестным отцом Кремля». Да-да, в Америке это почетное звание! Руководство обеих партий сейчас здесь.
– Партии разные, а те и другие только и поучают демократии. «Россия должна шаг за шагом двигаться к демократии, а ваш новый проект закона антидемократичен». – Сосновский процитировал американского госсекретаря.
– А вы поменяйте в их речах любое упоминание «демократии» на «это нравится Америке», – и всё поймете.
Сосновский мысленно повторил измененную фразу и усмехнулся, но Хартман не шутил. Немец позволил себе улыбку, когда заметил Саната Шумана, вышедшего из «кадиллака» с другой стороны:
– В Тулу со своим самоваром! Борис, у американцев есть свои органисты.
Вслед за Санатом из лимузина появился Марк. Отец выдвинул подростка вперед и объяснил:
– Сын хотел посмотреть Нью-Йорк, а я орга́н Ньюберри. Профессиональный интерес, знаете ли.
– Еще бы! Мемориальный орган Ньюберри в Вулси-Холле – идеальный образец органного искусства. Янки и в этом превзошли европейцев.
– Как его увидеть?
– Вулси-Холл Йельского университета там. Дойдете пешком через парк, – указал Хартман. – В холл еще можно попасть, но вечером…
Хартман сделал запретительный жест руками и переключил внимание на Сосновского.
– Борис, пригласительный билет я для вас не достал. Их крайне мало. Только для самых, самых…
– А я тут сбоку припеку? – обиделся БАС.
Хартман не понял русской идиомы и действовал как дипломат. Он взял Сосновского под локоть и повел в высотное здание:
– Вы сами попросите билет на встрече с боссами политики. Хотя… Сегодня вершина Пирамиды – Власть! А властью американцы ох как не любят делиться. Впрочем, вас ждут!