– Чтобы стать хозяином, политик сначала изображает слугу. Перед выборами. А после… – Дипломат с отвращением плюнул и ушел неверной походкой, бросив на ходу: – Я спать.
– Что русскому хорошо, то немцу смерть! – крикнул ему вслед Сосновский.
Борис Абрамович заметил рядом с холлом сосредоточенного Саната Шумана. Позвал:
– Эй, музыкант! Ты что-нибудь слышишь?
– Плохо, – соврал Санат.
– А я ни черта! Что исполняют?
– Для четвертой ступени Пирамиды существует единственная фуга.
– Им фуга мне фига!
– Фуга от слова «бегство», «погоня», – пояснил музыкант. – Высшая форма полифонического произведения.
– Ты играл ее для Гельмута Коля. Помнишь ноты?
Шуман ответил уклончиво:
– Сложное произведение. Длинное на два часа. Вторая ступень Пирамиды вдвое длиннее первой, третья – втрое, а четвертая – вчетверо. Разница в длине, как у духовых труб органа, различающихся на октаву.
– Ноты знаешь или нет?
– Могу записать, но будет не то.
– Почему?
– Согласно ритуалу необходимо использовать рукописную копию Королевского настройщика. А особую силу имеет оригинал, написанный рукой композитора. Единственный! Он сейчас здесь.
БАС стиснул ладони, в нервном возбуждении обошел Шумана и неожиданно заявил:
– Я украду эти ноты. И ты исполнишь фугу для меня!
– Борис Абрамович, в Америке вы никто. Здесь другие законы.
– Да не сам! Есть тут наш криминальный авторитет. Хоть и сидит в тюрьме, но руководит русскими ворами в Нью-Йорке. А наши, что хочешь достанут, если простимулировать.
Свои решения БАС не откладывал в долгий ящик. Он тут же набрал какой-то номер и сообщил:
– Заказ для Япончика от Сосны. – Убрал телефон и заверил: – Он мне сейчас перезвонит.
– Из тюрьмы? – удивился Шуман.
– Для кого тюрьма, для кого дом родной.
Не прошло и получаса, как Сосновскому перезвонили. Он отошел для разговора, но Шуман слышал каждое слово.
– Сосна, это Япончик. С чем пришел? – спросил в трубке хрипловатый уверенный голос.
– Небольшое дельце по вашей части. Я сейчас в Йельском университете. Тут органный концерт в Вулси-Холле. Нужно выкрасть ноты сегодняшнего концерта.
– Срочный заказ – тройной тариф.
– Да не сегодня! А когда меня не будет в США, я улетаю через три дня.
– Какие еще вводные?
– Ноты старинные, рукописные. Хранятся у Гельмута и Гюнтера Фоглеров. Это настройщики органов из Германии, светловолосые с пышными усами. Проживают в Штатах, адрес не знаю.
– Сейчас они в Нью-Хейвене?
– Да. В Вулси-Холле.
– Найдем. Что еще?
– Ноты доставить мне в Москву. Тайно.
– Ты всё сказал? Или есть подвох?
– Важные янки сильно опечалятся потерей нот.
– Кулак им в рыло! Хоть так отомщу!
– Значит, договорились?
– Заказ принят. Цену назову по факту выполнения.
– Деньги были, деньги будут, деньги есть, – заверил воодушевленный Борис Абрамович.
Он приободрился, протрезвел и дождался вместе с Шуманом любопытного Марка. После концерта худенький подросток незаметно выскользнул из Вулси-Холла. Борис Абрамович придирчиво рассмотрел выросшего мальчишку. Что он знает и что умеет?
– Марк, как ты туда попал?
– Заранее прошел и спрятался.
– И что ты узнал, что увидел?
– Я не смотрел. Я люблю слушать.
Сосновский задумчиво покивал, взял парня за плечи и заглянул в глаза. С виду тщедушный, но со стержнем внутри – смышленый и целеустремленный – сделал вывод политик. Он отпустил подростка и похвалил старшего Шумана:
– У тебя растет очень способный сын.
ORT. Когда мы воспринимаем ухом ритм и мелодию, у нас изменяется душевное настроение. Так сказал Аристотель. Я бы добавил: особая музыка меняет не только настроение, но и сознание внимательного слушателя.
Глава 24. 1998. Москва.
Разморенный после обеда таможенник заглянул в кузов тентованной фуры, увидел длинные фанерные ящики со знаками «не кантовать» и скользнул взглядом по декларации.
– Это что за прочие музыкальные инструменты? – спросил он водителя.
– Трубы для орга́на.
– С жиру бесятся, – пробурчал таможенник и проштамповал документы.
Фургон выехал с территории таможенного склада. При съезде на шоссе за фургоном пристроился шумный «КамАЗ» с крутящейся бетономешалкой. За рулем многотонной машины нервно ерзал чернявый водитель нерусских кровей. Он смещал бетономешалку то влево, то вправо, посматривал на тентованный фургон и что-то прикидывал.
На повороте на МКАД фура удобно подставила правый бок. Вот он момент! Чернявый вцепился в руль, втопил педаль газа в пол, «КамАЗ» изрыгнул шумный смрад, и бетономешалка смяла и опрокинула легкий фургон. Водитель грузовика выбил плечом заклинившую дверцу, спрыгнул и побежал. За его спиной из разбитых ящиков на дорогу с грохотом выкатывались какие-то трубы.
Спустя минуты после происшествия начальник московской милиции позвонил мэру города. Генерал Уткин докладывал вкрадчиво, но многозначительно:
– Юрий Николаевич, ваша просьба выполнена.
– Какая?
– ДТП на МКАДе. Немецкие трубы. Виновник не найден.
– Ну и не отвлекай по пустякам. У меня важное дело! – закруглил разговор Поляков.
Мэр смекнул, о каких трубах речь, но одобрения не высказал, чтобы не подставляться по телефону. В стране идет нешуточная подковерная борьба между влиятельными кланами.
Хорошая новость подняла мэру настроение. Пухлые щеки расползлись в улыбке, глаза заблестели. Поляков вышел к микрофону, установленному между рядами желтых тентованных палаток. В каждой на раскладных столиках возвышались пирамиды пластиковых банок со свежим медом всех оттенков янтаря. На мэра с женским восторгом смотрели дородные продавщицы в фартуках с игривой пчелкой. Юрий Николаевич для солидности крякнул в кулак и громогласно поздравил москвичей и гостей столицы с открытием «Всероссийской ярмарки меда».
Спустя час после ДТП на МКАДе в кабинет Сосновского вошел Андрей Воронин. Если шеф уже давно мог позволить такую роскошь, как наплевательское отношение к собственному имиджу, то начальник службы безопасности продолжал носить костюм с белой рубашкой и плотно затянутым галстуком. Его лицо как всегда оставалось бесстрастным, а взгляд внимательно-холодным.
– Борис Абрамович, ваши конкуренты сегодня пошли ва-банк. Пытались испортить груз.
– Что?! – взметнул брови БАС.
– Обошлось. Бетономешалка протаранила ложную цель с канализационными трубами.
– Ложную? Как ты это предусмотрел?
– Это моя работа, – без тени эмоций ответил Воронин. И сообщил главное: – Органные трубы доставлены в баптистскую церковь. Здание взято под нашу охрану. Завтра специалисты начнут ремонт инструмента.
– Смотри в оба! И дальше не расслабляйся. Московская бюрократия, как с цепи сорвалась, житья не давала проверками и предписаниями.
– Проблема снята. Офицеры Соболева наведались с проверками к проверяющим. Проверок больше не будет.
– Сила на моей стороне, – важно кивнул БАС. – Но мэр не сдается. Московский клан подмял под себя все лучшие орга́ны Москвы. Их органист Гарри Гомберг обласкан званиями и наградами.
– Пусть тешат самолюбие.
– Беда в том, что они уже поняли, никто не добьется власти без Королевского настройщика. И казанцы ходят кругами, разнюхивают, как шакалы, норовят урвать настройщика себе. Сколько времени займет восстановление органа?
– Три недели.
Сосновский вышел из-за стола, остановился перед вытянувшимся начальником охраны.
– Я почти уговорил Густава Фоглера. Настройщик согласился приехать за большие деньги. Сегодня перечислю ему аванс. И учти! – БАС ткнул Воронину пальцем в грудь. – Я гарантировал Фоглеру безопасность!
Охранник подождал, пока палец шефа опустится и сказал:
– В «Интуристе» останавливаться опасно. Там до взрывов разборки дошли. Предлагаю поселить настройщика здесь в вашем особняке.
– Верно! Я сообщу ему об этом. А ты купи билеты музыкантам и готовь встречу.
– И мальчишке Шуману?
Сосновский задумался и кивнул:
– Он уже не мальчик. И может быть полезен.
Через сутки после атаки ложной цели мэр Поляков в своем кабинете распекал генерала Уткина.
– Василич, ты что мне вчера наболтал. БАС получил орган в целости и сохранности! Как так?
– Промашка вышла.
– Промашки у тебя в постели после рюмашки! А в моем городе всё должно быть, как я сказал.
– Москва не областной центр, а столица. Не все нам подчиняются.
– Ты окончательно мне хочешь настроение угробить?
Генерал спохватился:
– Юрий Николаевич, у меня есть хорошая новость.
Мэр недоверчиво взглянул на начальника милиции:
– Говори!
– Вы ищите настройщика орга́на?
– Не простого, а Королевского. Их в мире меньше, чем у меня пальцев. – Поляков потряс растопыренную пятерню перед лицом генерала.
– К Сосновскому прилетает из Германии Густав Фоглер.
Поляков сжал пальцы, оставив оттопыренным указательный, и прошептал:
– Один из лучших.
– Я знаю дату и рейс.
– Откуда?
– Мы контролируем заказ билетов.
– Королевский настройщик. Он мне нужен. Перекуплю! – возбудился мэр. – Но сначала его нужно перехватить. Ты сможешь?
– Я разработаю план, – заверил начальник московской милиции.
– Действуй! – Мэр снова растопырил ладонь и похлопал генерала по плечу. – На этот раз без промашки.
ORT. За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. Но и трое охотников за одним зайцем могут остаться без добычи.
Глава 25
На электромеханическом табло аэропорта Шереметьево–2 защелкали сегменты. В нижней строке появилось сообщение о приземлении рейса Мюнхен-Москва. Спустя некоторое время Андрей Воронин получил сообщение, что Густав Фоглер прошел паспортный контроль.
– Приготовиться! – велел начальник службы безопасности четверке телохранителей в стандартных безупречных костюмах с оттопыренными из-за наплечной кобуры подмышками.