– Я исполнял только с копии Фоглера. – Потрясенный органист бережно перелистывал страницы.
– Пора взяться за главное, – искушал ушлый политик. – Ты достоин покорения вершины.
Шуман затряс головой:
– Без настройщика невозможно.
– Настройщик есть. Молодой, перспективный!
– Кто? – удивился Санат.
– Он здесь.
Сосновский откинулся на спинку кресла и указал взглядом на Марка. Юноша со страхом смотрел на политика. Борис Абрамович изобразил радушие на лице и прошептал:
– Марк, присаживайся к нам.
Он говорил нарочито тихо. Так, чтобы не было слышно никому за соседними столиками. Никому, кроме Марка.
Марк видел, куда ушел отец, и слышал разговор. Он нерешительно встал. Сосновский подтягивал его взглядом, словно добычу на спиннинге. Марк подошел и присел рядом с отцом. БАС продолжал сверлить мальчика взглядом и обращался к нему с ласковой учтивостью:
– Я помог Густаву Фоглеру всем, чем можно. Он в полном порядке. Я заплатил обещанный гонорар в двойном размере! В обмен на информацию о тебе, наш любопытный и талантливый Марк Шуман.
Марк и Санат молчали. Сосновский уверенно продолжил:
– Ты Королевский настройщик. Почти.
– Это не так, – попытался возразить Марк.
– Да брось! Я знаю, что такое одержимость. Ты с детства слушал выступления отца на органах. Видел и слышал, как работают настройщики, стремился узнать их секреты. Я помню твой взгляд, когда ты вышел из Вулси-Холла. Ты был потрясен. Потрясен и счастлив! Ты узнал главное. И можешь это повторить. Неужели ты не хочешь доказать себе и отцу, что ты не хуже любого Фоглера? Я вижу. В тебе теплится мечта. Так дай ей разгореться! Докажи, что ты лучший Королевский настройщик!
Марк неуверенно взглянул на отца:
– Папа…
– Отец тоже мечтает об этом, – наседал БАС. – Вы слышите, а я насквозь людей вижу! Твоего отца признали хорошим органистом. Высококлассным, но одним из ряда подобных. Его уже заменили в Германии. А он мечтал быть лучшим, исключительным, но не смог. А ты сможешь. Ты сможешь воплотить свою мечту!
– Я не смогу!
Марк отшатнулся. Его обожгли слова о мечте. Как этот напористый беспринципный политик узнал его мысли? Он только что пообещал бабушке не изменять заветной мечте.
– Сможешь! – давил политик. – Только ты и сможешь, Марк Шуман!
Марк сцепил и разомкнул руки, болезненно взмахнул ладонями и признался:
– Сразу не смогу. Нужны репетиции, опыт. Тогда, возможно, получится.
– Вот и договорились! – Сосновский сделал большой глоток виски и стукнул стаканом о стол, словно ставил точку. – Теперь по делу. Вы ни в чем не будете нуждаться. Репетировать будете в Москве в баптистской церкви. Мы пройдем все ступени: первую, вторую, третью и, конечно же, высшую! Власть подождет, до декабря время есть.
Сосновский сделал подзывающий жест. Один из охранников принес большой красивый букет. БАС взял цветы и подошел к столику семьи Беридзе. Известный политик улыбнулся Лие:
– Это вам, прекрасная скрипачка. Поздравляю! У вас уважаемые родители, замечательный муж и очень талантливый сын. Берегите их.
Он похлопал Марка по плечу и, уходя, шепнул, зная, что его услышат только отец и сын Шуманы:
– А паспорт пока побудет у меня.
ORT. Если в компании ты самый умный, меняй компанию. Самоуверенный политик улетел в Москву, где еще оставались конкуренты, мнившие себя самыми умными.
Глава 27. Август 1999. Москва.
– Ты справишься, – подбодрил отец, как подбадривала его когда-то мама.
– У нас нет выбора, – ответил Марк.
Особой уверенности в его голосе и в голосе отца не было. Марк коснулся мешочка с миндалем на поясе и зашел в акустическую камеру старого орга́на баптистской церкви. После трех часов работы мешочек опустел.
Марк вытер пот с висков и сказал:
– Я закончил.
Он обращался к отцу. Марк по-прежнему находился в недрах органа, а отец за органной кафедрой. Их разделяли музыкальные трубы и декоративные решетки, они не видели друг друга, но, благодаря уникальному слуху, отлично слышали.
Сын с отцом работали с органом уже месяц. Не спешили, специально затягивали процесс, хотя БАС их торопил. Но ссылка на трудности начала злить алчного политика, он потребовал порцию музыкального допинга в ближайшие дни.
Марк выполнил свою работу, настроил инструмент для Вдохновения. Отец стал исполнять фрагмент вальса для первой ступени Пирамиды Власти. Оба придирчиво вслушивались. Отец контролировал общее полифоническое звучание, а Марк каждый регистр по отдельности. Может, он что-то упустил? Это его первый опыт работы Королевским настройщиком. Получилось? Да! Идеально!
«Я сделал это!» – чуть не выкрикнул Марк.
Но неожиданно услышал легкие шаги и женский голос рядом с отцом:
– Удивительный вальс. Необычный звук. Нигде такого не слышала.
Санат Шуман бросил играть и взглянул на девушку. Органист был так сосредоточен на работе, что не услышал, как она появилась. Юная, невысокая, стройная, однако хрупкой ее не назовешь, скорее спортсменкой. Светлые волосы заправлены под платок как положено в церкви. Днем храм был открыт для посещения и в случае назойливости посторонних Шуман делал вид, что плохо понимает по-русски.
Его лицо прорезало недовольство, а губы проворчали на немецком:
– Вы еще слишком юная, чтобы обобщать.
В глазах девушки вспыхнули искорки. Она обрадовалась и ответила на безупречном немецком:
– Вы, как мой папа. Что не попросишь, ответ один: ты еще юная, у тебя всё впереди.
Шуман смутился, но продолжал говорить строго:
– А вы явились сюда с просьбой.
– Да. Вы знакомы с акробатическим рок-н-роллом?
– Рок-н-ролл, – брезгливо процедил музыкант и резко выкрикнул: – Умоубийство!
– Что?
– Тривиальная музыка разрушает мозг, как любая развлекательная информация. Чрезмерно потребляя музыку, не требующую усилий, люди добровольно подчиняются недуманию и действуют как роботы!
– Роботы?
– Ими легко манипулировать.
– В этом что-то есть. Вот я и хотела изменить фонограмму.
– А я не хочу. Я занят! – отрезал Шуман.
Марк слышал, как отец покинул кафедру. Девушка неловко потопталась, недовольно посопела и вышла из собора. Только тут Марк сообразил, что не увидел ее. Как она выглядит? Судя по голосу девушка его возраста, да и отец назвал ее юной.
Марк выбрался из акустической комнаты. С минуту он сдерживал внутренний порыв, потом решился. Он не видел девушку, но слышал ее шаги. Этого было достаточно. Он выбежал на улицу, прислушался. Среди десятков шагов выделил женские. Отмел звуки любых каблуков – на девушки были кроссовки. Исключил мелкие, тяжелые и шаркающие шаги. И улыбнулся. Вот они – мягкие, пружинящие, уверенные! Марк побежал на их звук.
Он свернул за угол и увидел удаляющуюся светловолосую девушку в голубых джинсах со спортивной сумкой на плече. Нагнал ее быстрым шагом. Некоторое время шел сзади, а потом отважился, заглянул ей в лицо. И расплылся в улыбке – девушка ему понравилась. Она бросила взгляд на излишне любопытного парня. Взгляд был внимательным, будто старалась запомнить нахала и оценить его намерения.
Марк признался на немецком:
– Я видел тебя там, в церкви.
– Ты немец-баптист? – спросила девушка не сбавляя шаг.
– Я русский! – заявил Марк на русском и тут же смутился. – Мама грузинка, а папа… из бурятов. Ты его видела за органом.
– Такой же строгий, как мой отец, – по-доброму усмехнулась девушка.
– Ты отлично говоришь по-немецки! – похвалил Марк.
– Родилась в Германии, училась в школе при посольстве. Там при советском, тут при немецком. – Девушка приподняла носик и выпятила небольшую грудь, стараясь казаться старше. – Выпускной класс.
– Я тоже родился в Германии. Меня Марк зовут.
– Лиза, – не сразу ответила девушка.
– А что ты про рок-н-рол спрашивала?
– Я занимаюсь акробатическим рок-н-ролом.
– Ух ты! А я музыкант.
– И на орга́не умеешь?
– После фортепьяно – ничего сложного! – бодро ответил Марк. Ему хотелось понравиться стремительной девушке.
Лиза неожиданно остановилась. Марк по инерции сделал пару шагов и обернулся. Челка прикрывала ее глаза, девушка раздумывала. Она заметила у него мешочек, прикрепленный к ремню.
– У тебя странный футляр для мобильника.
– Это кошель для миндаля. – Марк просунул пальцы в поясной мешок и нашел последний орешек. – Хочешь?
Лиза взяла, пожевала.
– Ты странный.
– Миндаль улучшает слух, помогает мне в работе.
– Кем ты работаешь?
– Обслуживаю орга́н, – неопределенно ответил Марк.
Девушку ответ устроил. Она решительно вздернула подбородок и посмотрела прямо в глаза.
– На следующей неделе городские соревнования. У всех пар похожие фонограммы – рок, рок-н-рол. А хочется чего-то необычного, чтобы с первых тактов на нас обратили внимание. Вот я и подумала…
– Ты танцуешь в паре? – уловил главное для себя Марк и погрустнел.
– С Ваней. Он сильный, надежный, но думать приходится мне. Когда я с родителями жила в Германии, мы заходили в кафедральный собор. Я помню, как звучит орга́н. Это так вдохновляет!
«Точное слово», – удивился Марк и стал догадываться:
– И ты задумала…
– Да! Если записать орга́н в танцевальном стиле. Это будут круто!
– Что именно?
Лиза достала из сумки CD-плеер.
– Тут записан наш трек, электронная музыка. Вот если бы его исполнить на органе.
Она нажала кнопку. Плеер воспроизводил звук только через наушники, и девушка разделила проводки. Один наушник достался Марку, другой ей. Их лица оказались рядом. Тело Лизы невольно дергалось под знакомую музыку, и он сжал ее руку, чтобы она не задела провод. Она опустила ладонь и высвободила руку, но чуть подвинулась, и они стали еще ближе. Лиза старалась уловить его реакцию, но лишь малая часть подсознания Марка внимала музыке, а бо́льшая млела от ощущения нахлынувшей гармонии.