– Какое? – опять не понял он.
– Пригласи меня на танец.
Зазвучала мелодия. Марк обошел стол и протянул Лизе руку. Она поднялась, положила ему ладошки на плечи и шепнула:
– Только ничего не говори. Внимай, как на ваших концертах.
Из динамиков зазвучала песня. Пара задвигалась в медленном танце. Марк ощущал телом дыхание девушки и внимал музыку. Певица пела с искренней грустью: «Ты говоришь мне о любви, а разговор напрасно начат. Слова я слушаю твои, но ничего они не значат».
Марк ранее не слышал этой песни, но догадался, что так к нему сейчас обращается Лиза. Он поймал ее взгляд. Ее распахнутые глаза говорили: «Может, ты на свете лучше всех, только сразу это не поймёшь. Одна снежинка – ещё не снег, ещё не снег. Одна дождинка – ещё не дождь».
Голос был грустным, но обнадеживающим:
«И, может быть, вдруг я сама тебе в глаза взгляну иначе. И станут вещими слова, что ничего сейчас не значат».
Песня закончилась. Пара замерла. Лиза опустила руки. Марк разжал объятия, хотел что-то сказать, но она точно так же, как он ночью в церкви, приложила палец к губам. Марк промолчал. Она поблагодарила его взглядом. Шагнула к столу, забрала шарф, прижала розовую ткань к груди и пошла к выходу, глядя в пол. Охрана поспешила за ней.
ORT. Цель музыки – волновать сердце. Цель слов под музыку – терзать душу.
Глава 37. Январь 2000. Сочи. Москва.
– Нана, за стол. Президент выступает! – громко объявил Отар Гурамович. – Санат, разливай шампанское.
Нана Ревазовна с Марком исполняли в четыре руки на пианино песню «Happy New Year» шведской группы ABBA. Звонкие ноты радости отразились от стен гостиной, коснулись хрустальных побрякушек люстры и неохотно затихли в хрустале бокалов, заполняемых игристым. Благодарная бабушка потрепала кучерявую макушку выросшего внука, на миг прижала его к себе и потащила за праздничный стол.
В последний день уходящего века в доме Беридзе в Сочи собралась вся семья: Отар Гурамович и Нана Ревазовна, их дочь Лия, зять Санат и внук Марк. На телеэкране появился погрузневший, сцепивший руки Борис Ельцин. Глава семейства увеличил громкость телевизора. Прозвучавшие слова Президента огорошили всех. Марк услышал бы их и из соседнего дома.
«Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как президент России. Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку».
Пауза после этих слов показалась бесконечной. Ельцин плотнее сжал пальцы и продолжил. После слов: «А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы президента», Марк посмотрел на отца. Пока все отвлеклись на телевизор Санат украдкой проглотил таблетку экстази. Уже не первую за вечер. Он пристрастился к допингу и не мог без него обойтись. Наркотиками его снабжали люди БАСа. Увещевания Марка только раздражали отца, а маме о пагубном пристрастии он не рассказывал.
Как только куранты пробили двенадцатый раз, в доме зазвучал телефон. Трубку сняла хозяйка, рассчитывая на поздравления знакомых. Дежурная улыбка растаяла на лице Наны Ревазовны, она протянула трубку Санату:
– Тебя.
Отец и сын переглянулись. Оба уже знали, кто звонит. Санат обреченно взял трубку.
– Шуман, ты телик смотришь? – запальчиво говорил Борис Абрамович Сосновский из далекого зарубежья.
– Поздравление президента?
– Я про выборы президента. Выборы будут не в июле, а раньше! В эту ночь можешь нажраться. Я так точно напьюсь. Но к четвертому января протрезвей! Я пришлю за вами самолет.
– Какой самолет?
– Мой бизнес-джет! Впереди веселые времена, Шуман. Россия будет моей!
Четвертого января вечером Санат и Марк Шуманы на частном самолете вернулись в Москву. Алекс Зайцев встретил музыкантов на летном поле аэропорта Внуково и доставил в гостевой дом на дачу Сосновского.
– Сегодня отдыхайте. Ужин вам принесут, – распорядился охранник.
На столе появился поднос с разогретой пищей. Санат почти не притронулся к еде и ушел в свою комнату, ссылаясь на усталость. Марк слышал, как отец выдвинул ящик прикроватной тумбочки, где ожидал найти очередной пакетик наркотических таблеток. Но их не оказалось. Санат пошарил внутри, сдвинул тумбочку, заглянул в шкаф и переворошил кровать. Таблеток не было. Музыкант выпил недельную дозу за пять дней и испытывал ломку. Слушать, как отец мечется по комнате, было невыносимо и Марк сконцентрировал слух на происходящем в доме Сосновского.
Борис Абрамович принимал Михаила Хорьковского, быстро обогатившегося олигарха метившего на верхнюю строчку списка миллиардеров России. Встреча проходила в гостиной с наряженной новогодней елкой. Миллиардер развалился в кресле у пылающего камина, его расслабленная рука лениво крутила тяжелый стакан с односолодовым виски, в стеклах очков отражался живой огонь. Наэлектризованный грандиозными планами хозяин дома активно жестикулировал и ненадолго присаживался на подлокотник кресла напротив. Между ними стоял глобус-бар в виде столика на колесиках.
– Миша, ты понимаешь, какие перед нами открываются возможности? Мы с тобой поднимемся на высший уровень! – вещал возбужденный БАС.
– У меня и так всё есть, – отвечал флегматичный гость с черными усиками.
– У тебе есть деньги, только деньги. Деньги без власти – это стул без ножки! В любой момент свалишься.
Сосновский вскочил с намерением продемонстрировать свои слова на деле, но опрокинуть тяжелое кресло под гостем было невозможно.
– Борис Абрамович, не сгущайте краски. – Хорьковский пригубил стакан.
– Ты же не дурак, Миша. Так не будь наивным! – потряс рукой Сосновский и ткнул пальцем в олигарха. – Знаешь, кто был самым богатым в мире в 1915 году?
– Рокфеллер.
– Джон Рокфеллер был самым богатым человеком Америки.
Ладонь политика накрыла США на деревянном глобусе. С помощью второй ладони он обхватил весь земной шар и продолжил:
– А самым богатым человеком в мире по данным тех же американцев был русский император Николай Второй. Его состояние оценивали в четыре раза больше, чему у Рокфеллера! И что? Через два года Николай потерял власть – и богатства не стало! А еще через год даже бриллианты, вшитые в одежду, не спасли его семью при расстреле!
Сосновский вернулся к своему стакану и опрокинул остатки виски залпом. Поморщился, но не от горечи напитка, а прогоняя неприятные мысли, и признался:
– С Ельциным мне было удобно, не зря писали «вошел в семью». Да не вошел, а возглавил!
Он яростно плеснул себе новую порцию виски, убедился, что бутылка опустела, и переставил ее из чрева глобуса на нижнюю полку.
– Что скажете про Преемника? – спросил Хорьковский.
– Эффективный управленец, отчасти либерал. И главное, без политической команды, что очень удобно.
– Значит, нам подходит?
– С кандидатурой Преемника я согласился, но… – на этот раз Борис Абрамович потянул виски медленно.
– Бывших чекистов не бывает?
– Миша, ты следишь за спецоперацией на Северном Кавказе?
– Замочим и в сортире! – усмехнулся олигарх.
– А это не смешно, совсем не смешно. Преемник безжалостен к врагам России.
Из-под полуопущенных век Сосновский посмотрел на собеседника. Тяжелый взгляд напугал Хорьковского. Молотя пальцами по стакану, он сказал:
– Но олигархи не враги России.
– А ты взгляни с его колокольни, – продолжал давить взглядом БАС. – Благо, она еще не высокая.
– Если не он, то кто? С коммунистами не договоришься. Горлопан из либеральных демократов еще хуже. Главный яблочник – нарцисс, индюк напыщенный. Да и народу они уже во где – не выберут!
– Народ выберет того, на кого я укажу, – заявил Сосновский и его взгляд помягчел.
– Уверены?
– Миша, Америкой управляют семь-восемь семей. Кстати, в основном еврейских. Рокфеллеры, Ротшильды, Морганы. Они собираются где-то раз в год, я сам видел, и решают главные вопросы – кандидатура президента, ставки ФРС, вторжение в какой-нибудь Ирак. Да-да! Решают именно они, а демократия – это разводка для лохов!
– Удобно.
– И в России так будет. С маленькой поправкой.
– Какой?
Сосновский подмигнул:
– Сначала выпьем за негласную поправку к нашей конституции.
Стаканы звякнули друг о друга, дельцы выпили. БАС энергично потер ладони, нашел на глобусе Россию и вцепился в нее растопыренной пятерней.
– Америка большая и жирная, а Россия не настолько богатая, чтобы делить ее на семь-восемь семей.
Он многозначительно посмотрел на гостя. Усики Хорьковского растянулись, он понял намек:
– Вы предлагаете…
– Да, Миша! Мы будем рулить в России вдвоем!
– Управлять Президентом?
– Именно! Власть будет у нас!
– Хорошо бы.
– Не сомневайся! Для этого у меня есть…
Сосновский быстрым семенящим шагом прошел к сейфу, а вернулся уже медленно, бережно сжимая в руках старую кожаную папку. Сел в кресло, приоткрыл папку, показал рукописные ноты главному партнеру:
– Наследство Баха. Оригинал.
– Откуда?
– Я умею договариваться не только с политиками, бизнесменами и народными артистами, но и с криминальными авторитетами. С этой реликвией мы сделаем из будущего Президента послушного нам человека.
– Четвертая ступень Пирамиды, про которую вы говорили?
– Власть, Миша. Власть!
– Покажите.
Сосновский проигнорировал просьбу. Папку в чужие руки не дал, прикрыл старинный фолиант ладонями и прижал к груди. Оригинальные ноты имеют особую силу и предназначены только для одного человека – истинного правителя России!
Чтобы не выдать потаенные мысли Борис Абрамович бодро пообещал Хорьковскому:
– Кто бы ни стал Президентом – это формальность. Настоящими правителями страны будем мы!
Политик вернул папку с нотами в сейф, старательно прикрывая спиной набираемый код. Деньгами можно делиться. За услуги или проценты. А Власть нужно крепко держать в своих руках!