– Анатолий, ты сам российское кино смотришь?.. Включи новости за сегодняшнюю ночь! Вот это кино, всем кинам кино…
Зарево пожара прекрасно и величественно, огромные здания вдали дрожат и колеблются, словно нарисованные на полотнище, колыхаемом ветром, небо кровавое, тучи снизу жутко подсвечены красным, это всего лишь отсвет того ада, что творится на земле, но наверху распространяется все шире, опережая пожар внизу, уже полнеба горит и плавится…
Сорванный голос корреспондента уже не звучит радостной скороговоркой, на этот раз я отчетливо расслышал страх, усталость и некую безнадежность, словно впервые захотелось поговорить о цветочках, а их как раз больше и нет.
Погромы, как он сообщил, распространившиеся из центральной части Москвы на окраины, уже потеряли идеологическую окраску смены власти, и теперь это простое мародерство.
Измученные жители запираются в домах, неимоверно вырос спрос на стальные или хотя бы усиленные железом двери, в охотничьих магазинах скуплено все оружие.
И тут же начала разворачиваться подпольная продажа сперва пистолетов устаревшего образца, охотничьих ружей, затем появились не просто новейшие «магнумы», но и пистолеты-пулеметы, начиная от «узи» и заканчивая последними разработками, что пока были только в руках спецслужб.
По ночам в разных районах слышится стрельба, но полиция все чаще отказывалась туда выезжать, ссылаясь на случай в Жулебино, куда вот так точно выехали по ложному вызову, а там на них набросились в темноте, отняли личное оружие, машину сожгли, а их избили настолько зверски, что один полицейский умер на месте, а второй скончался по дороге в больницу.
Население требует, чтобы власти, если не в состоянии обеспечить порядок силами полиции и ОМОНа, ввели в город войска.
Стало известно, что президент отдал такой приказ, но министр обороны все еще согласовывает частности, так как армия создана для отражения внешних угроз, а здесь всего лишь распоясались хулиганы, пусть справляется полиция, а ОМОН вообще имеет право применять не только щиты и дубинки, но и личное оружие…
Материальный ущерб нанесен более трем тысячам магазинов и полусотне банков.
Глава 13
Как и намекнул Дудиков, однажды к нам во двор въехал довольно потрепанный с виду грузовичок, но какой-то странно шустрый и мощный, почти припер нашу дверь потертым задом, где красуется свежая надпись: «Слава “Срани Господней!”».
Шофер выпрыгнул, веселый белозубый парень атлетического сложения, сказал беспечно:
– Ребята, я спешу. Быстренько забирайте свои ящики, а то я уже опаздываю.
Зяма спроси живо:
– А что там?
Шофер кивнул в мою сторону:
– Все вопросы к своему боссу.
Ящиков оказалось всего три, один длинный и достаточно тяжелый, два полегче. Едва мы перенесли в офис, грузовичок тут же стартанул, как ракета, и унесся, что значит, за все уплачено.
В первом ящике обнаружились аккуратно упакованные в пенопласт, как дорогая электроника, и зашитые в пластиковые пакеты два десятка углострелов или, говоря проще, автоматы и винтовки, способные вести прицельный огонь из-за угла.
Данил высвободил один из упаковки, взвесил на руке.
– Блин, какой легкий!.. Зяма, иди сюда!
Зяма сказал гордо:
– Я пацифист!
– Да ты посмотри, – сказал Данил, – это же Corner Shot сорок, бьет сорокамиллиметровыми гранатами, как обычными, так и всякими специальными, начиная от дымовых и ослепляющих!
– И что?
– Это углострел, – пояснил Данил терпеливо. – Проще говоря, из группы оружия, способного стрелять из-за угла точно в цель, не подставляя под пули самого стрелка! Как раз по тебе.
Зяма спросил с сомнением:
– Серьезно?.. А ну покажи…
Грекор сказал завистливо:
– Данил, не давай ему. Он же пацифист!
– И что? – удивился Зяма. – С таким углострелом я любого отпацифиджю! Кроме того, только полный дурак не меняется, а человек творческий меняет убеждения несколько раз за жизнь, а наиболее творческие, как вон святой Петр, даже трижды за одну ночь!
Грекор спросил:
– Откуда эти штуки?
– Израильские, – пояснил Данил. – Евреи всегда мечтали стрелять из винтовок с кривым стволом, чтобы можно было из-за угла. Теперь эта вековая мечта сбылась.
– Мы всегда добиваемся цели, – сказал Зяма гордо. – А патроны есть? Дайте еще, да побольше, побольше!.. Они дорогие?
– Дорогие, – ответил Данил, – но все-таки противнику, если у того закончатся патроны, не продавай!
Зяма вздохнул:
– А если предложит много?
Во втором ящике нас ждали армейские пистолеты последних модификаций, а в третьем мощные гранатометы, способные с одного выстрела прожечь лобовую броню современного танка.
Парни едва не целовали все это богатство. Примчались Грекор, Василек, Гаврик, чуть позже приехали главари групп из других районов.
Втайне раздуваясь от гордости и всемогущества, которое испытывает всякий, у кого в руках такое оружие, я распределил все мудро и справедливо, наказав действовать только против власти, попирающей наши свободы.
Для себя и еще в запас Данил и Грекор, по подсказке знающего любое вооружение Дениса, отобрали пистолет-пулемет «Бушмен», чешский «Скорпион», что состоял также на вооружении ГРУ, Heckler & Koch, чудовищно навороченный Colt M4A1 SopMOD, а также заряжаемый сбоку 40-мм подствольный гранатомет AG36.
Вообще-то у всех глаза разбежались, а руки тряслись от счастья, даже Зяма, который у нас с большой скрипочкой, именуемой виолончелью, сказал с восторгом:
– Хай-тек!.. Куда до них айфонам…
Денис сказал довольно:
– По нашим каналам оружия завезено в Россию столько, что можно вооружить две армии!.. Но все-таки нужно будет овладеть и складами отечественного вооружения.
– А зачем оно нам?
– А чтоб противнику не досталось, – сказал находчивый Зяма.
За последние дни уличные беспорядки начали перерастать в гверилью. Я заявил, что пора начинать разоружение прихвостней прогнившего режима, и в тот же день на одиноких и даже работающих в паре полицейских стали набрасываться большими группами, отбирать оружие, их самих носили на носках ботинок, не скоро захотят вернуться в строй, а потом и вообще собирались молодежные группы по несколько сот человек и нападали уже на укрепленные полицейские участки.
Полицаи все еще не решаются применять оружие, нет приказа, хотя, на мой взгляд, эти не станут выполнять даже приказ: начальство всегда сумеет сказать, что никакого приказа стрелять в любимый народ оно не отдавало, это все отдельные несознательные элементы, затесавшиеся в замечательные ряды замечательной полиции…
Мы возглавили нападение на центральные участки, они расположены в старинных домах с толстыми стенами, укреплены, как крепости, контингент туда подбирали обычно проверенный, стойкий, отслуживший не только в армии, но и в особых частях.
После первого же выстрела из гранатомета из окна высунулась рука с белым платком и помахала им в разные стороны.
Данил буркнул:
– Перевелись герои…
Зяма возразил с великим облегчением:
– Демократия победила героев!.. Make love, not war!
– Переведи, – сказал Данил с угрозой.
Зяма сказал смущенно:
– Да я уж и не помню… что-то про любовь…
– Однополую? – рыкнул Данил.
Зяма в испуге отступил.
– Но ведь демократия же…
Я молча пошел к участку, за мной заторопился Грекор и четверо боевиков его отряда.
Дверь медленно распахнулась, вполглаза выглянул молоденький, но уже разжиревший лейтенант со щеками на плечах и подбородком на груди.
– Мы переходим на сторону народа! – проговорил он лебезящим голосом.
– Вовремя, – буркнул я. – Сдать все оружие!
В первом же участке в наши руки попали десятки пистолетов и несколько автоматов, после чего мы с легкостью взяли еще два, на этот раз недвусмысленно показывая, что перестреляем всех кровавых псов Кремля, если кто хотя бы косо посмотрит в сторону демократически настроенной общественности, что вышла на демонтаж диктатуры.
Этой ночью выстрелы звучали как-то иначе. Когда я сказал об этом Денису, он прислушался и сказал со странным удовлетворением, что в ход пошли крупнокалиберные пулеметы.
Грекор спросил быстро:
– Власти все-таки решились?
– При чем тут власти? – спросил Денис с ленивой усмешкой.
– А что… наши?
– Конечно, – ответил Денис. – Слышишь, лупят вовсю, патроны только переводят. Власти все еще трусят, страшатся обвинений в чрезмерном применении силы.
– Дострашатся, – буркнул Грекор.
– Это точно, – сказал Денис довольно. – Мы постоянно опережаем этих трусов по всем позициям. Да, это не китайцы… Те нас здорово обломали в Тяньаньмэне. Во всей их Поднебесной до сих пор никто с того дня и не пискнет насчет демократии по западному образцу.
По его тону чувствовалось, что уважает твердость китайского руководства.
– А откуда у наших тяжелое вооружение? – спросил Грекор.
– Достали, – ответил Денис с неясной улыбкой.
– С армейских складов?
Денис покачал головой:
– Нет, пока контрабандное…
– Ух ты!.. Как?
– Есть связи, – ответил Денис туманно. – На разных… уровнях. Вы как получили? То-то. Но сейчас это не так важно. Уже не важно.
Я спросил встревоженно:
– Почему?
– Не сегодня-завтра, – объяснил он, – вскроем и склады. Думаю, этим пора заняться нам.
Я пробормотал:
– Это я и хочу сказать. Мы давно готовы.
Валентин добавил с масляной улыбочкой:
– Тем самым наше движение сохранит лидирующее положение в центре активной оппозиции.
Денис кивнул, но во взгляде у него было то же самое «Аркадий Аркадиевич…».
– Да, – сказал он до жути трезвым голосом, – нельзя, чтобы у вас перехватили инициативу.
– Другие партии? – спросил Зяма скептически. – Умоются.
– Или власти, – ответил Денис. – У них работают лучшие политологи. И часть оппозиционных партий, как вы наверняка догадываетесь, спонсируется и управляется кремлевским режимом. Так что, ребята, вы основная опора и надежда демократии! Признайтесь, сами никогда бы о себе такого не подумали?.. В общем, я организовываю грузовики для перевозок, но все остальное – вы сами. Мы, культурный центр, против всяческого насилия, га-га-га!