— Добрый вечер, мистер Гленнис! — спокойно проговорил Пинкертон.
Доктор не сразу нашел что сказать. Наконец, он проговорил хриплым голосом:
— Кто вы такой? Что вам нужно здесь? Как вы смеете входить сюда без доклада?
— Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз, доктор Гленнис! Я — Нат Пинкертон!
Гленнис отшатнулся:
— Вы — Нат Пинкертон? — прохрипел он.
— Да, да! А вы думали, что меня уже нет на свете? Ошибаетесь! Рыжему Чарльзу Темпи не повезло!
Теперь Гленнис взял себя в руки.
— Ничего не понимаю! Что вы этим хотите сказать? Никакого рыжего Темпи я не знаю!
— К чему отказываться? Все равно ничего не поможет!
— Не забывайтесь, милостивый государь! — вспылил Гленнис. — У меня нет никаких дел с сыщиками! Убирайтесь к черту или я прикажу вывести вас!
— Почему вы так нелюбезны? — проговорил Пинкертон, улыбаясь. — Мне сначала хочется с вами поболтать!
— Ничего и слушать не хочу!
— А придется! — резко заявил Пинкертон. — Если вы слышали когда-нибудь обо мне, то должны знать, что я не позволю так разговаривать со мной! Сидите спокойно!
Доктор Гленнис хотел было вскочить, но снова опустился в свое кресло.
— Я пришел к вам, — продолжал Нат Пинкертон, — чтобы побеседовать с вами о кончине вашего друга Вилькока!
— Мне ничего не известно! Я сам не могу ничего понять! И я тоже заинтересован в том, чтобы его исчезновение как можно скорее было выяснено!
— Стало быть, вы ничего об этом не можете сказать?
— Откуда же мне знать?
— Мистер Гленнис! Неужели вы так-таки ничего и не знаете?
Доктор вздрогнул. Он взглянул с растерянным видом сначала на сыщика, а потом на череп, стоявший на столе.
Пинкертон указал на этот череп и сказал:
— Хорошо сохранился этот череп! Откуда вы его взяли?
— Это — череп убийцы, казненного в Нью-Йорке! Я… тогда… выпросил его для себя!
— Череп убийцы? — произнес Пинкертон. — Очень интересно взглянуть на такой череп.
Он протянул руку за черепом. Гленнис сделал движение, как бы желая помешать ему, но остановился.
Пинкертон внимательно осмотрел череп, а затем поставил его на место.
Он оглядел письменный стол.
— Вообще, — проговорил он, — у вас тут есть много интересных вещей! Вот хотя бы этот ящик!
Он протянул руку за бумагой, которой ящик был покрыт.
Но тут доктор Гленнис обеими руками закрыл бумагу и вскрикнул:
— Какое вам дело до моих вещей? Оставьте их! Мне вообще надоело ваше присутствие! Убирайтесь вон!
— Один я не уйду, доктор Гленнис!
— Что это значит? Уходите отсюда!
Но Пинкертон схватил Гленниса за плечо и отдернул назад. Вместе с тем он вынул ящик из-под бумаг.
Гленнис глухо вскрикнул, схватив Пинкертона за руку.
— Дайте сюда! Это не ваша вещь, а моя! Горе вам, если вы откроете этот ящик!
— Оставьте мою руку, доктор Гленнис!
— Сначала отдайте ящик!
— Не отдам! Послушайте, доктор, не лучше ли сдаться? Сами вы видите, что вам придется сознаваться!
Доктор Гленнис выпустил руку сыщика и, тяжело вздохнув, грузно опустился в свое кресло.
Нат Пинкертон открыл ящик.
Там лежали золотые часы и несколько золотых колец. На всех вещах были выгравированы буквы «Я. В.».
Пинкертон посмотрел Гленнису в глаза.
— Сознайтесь, доктор Гленнис! — спокойно произнес он. — На вашем столе стоит череп убитого вами друга, Якова Вилькока! А в этом ящике лежат его же часы и кольца!
Гленнис поднял кверху обе руки и проговорил, задыхаясь:
— Вы сущий дьявол! Если бы не вы, никто ничего не узнал бы!
Пинкертон встал:
— Больше мне ничего не нужно! Доктор Гленнис, вы арестованы! Полагаю, надевать вам наручники не нужно и вы добровольно проследуете за мной!
Доктор с трудом поднялся.
— Да, мистер Пинкертон, будьте покойны!
Он позвонил. Явился лакей, который испугался, взглянув на своего барина.
— Ради Бога, что с вами? — вскрикнул он.
— Не ваше дело! — крикнул доктор Гленнис. — Подайте мне пальто и шляпу! Я выйду вместе с этим господином!
Лакей повиновался.
Молча он смотрел вслед вышедшим из дома доктору Гленнису и сыщику: он не знал, что никогда больше не увидит своего барина.
Доктор молча шел рядом с Пинкертоном, не думая даже о бегстве. Быть может, он знал, что все равно это ни к чему не приведет.
Они дошли до полицейского управления и немедленно отправились к полицейскому инспектору.
Вельман был лично знаком с д-м Гленнисом и любезно вышел ему навстречу.
— Здравствуйте, доктор! Что скажете новенького? Быть может, вы знаете что-нибудь по поводу исчезновения вашего друга Вилькока?
— Знаю!
— Что именно?
— Вам скажет об этом мистер Пинкертон!
— Доктор Гленнис убил своего друга Вилькока, — произнес сыщик.
Вельман отшатнулся:
— Ради Бога! Гленнис, что вы сделали? Как дошли вы до этого?
Гленнис дрожал всем телом.
Пинкертон предложил ему стул, на который он и опустился.
— Я теперь не в состоянии говорить! Не могу! Сами видите, я не в состоянии! Сегодня вечером я в своей камере составлю письменное показание, из которого вы узнаете все, что нужно! Быть может, вы тогда будете судить меня менее сурово!
— Пожалуй, но только по отношению к убийству Вилькока! — сказал Пинкертон. — А ведь вы поручили рыжему Темпи убить и меня! Это усугубляет вашу вину!
— Я боялся! Я был в невменяемом состоянии и не сознавал, что делаю!
Его отвели в тюремную камеру.
Несколькими часами позже нью-йоркские и бруклинские газеты сообщили публике о сенсационных разоблачениях в деле исчезновения Якова Вилькока.
Арестованный доктор Гленнис принадлежал к лучшему обществу и пользовался всеобщими симпатиями. Никто не хотел верить в его виновность, и весь город с нетерпением ждал публикации письменного показания.
В тот же день Петр Томкине был выпущен на свободу. Он сдержал свое обещание и сделался трудолюбивым, порядочным человеком.
На другое утро доктор Гленнис был найден в своей камере мертвым. Ему удалось отравиться и этим избежать необходимости предстать перед судом.
На маленьком столе в камере лежало его письменное показание. Оно гласило:
«Я не в силах жить дольше! Так или иначе — я должен умереть, а позора публичного суда я не хочу переносить. Я хочу умереть и с нетерпением жду конца, чтобы успокоиться.
Моим друзьям известно, что я занимался составлением новых целебных средств. Моим заветным желанием было изобрести средство, при помощи которого можно было бы вылечить легочную чахотку. Годами я производил безуспешные опыты. Иной раз мне казалось, что я помешаюсь на этом.
День ото дня я становился более нервным. Из-за этого разрушилась моя семейная жизнь, так что, в конце концов, я разошелся с женой.
Наконец, мне показалось, что я нашел искомое средство. Несколько дней тому назад я составил химическое соединение быстро и верно убивающее бактерии чахотки.
Я торжествовал. Но одного мне еще недоставало, именно ответа на вопрос: как подействует это средство на человеческий организм вообще? Опыты с животными меня не удовлетворяли. Дело в том, что в состав этого соединения входит сильный яд. Я еще не знал, теряет ли этот яд свою силу в изобретенном мною соединении.
Вопрос этот терзал меня днем и ночью. Я ломал себе голову и не находил ответа. Я жаждал отгадки этой тайны, я стремился к тому, чтобы дать средство, избавляющее человечество от страшного бича.
В мечтах я видел себя на высоте торжества, осыпанного почестями ликующего человечества!
Недели две тому назад ко мне явился мой друг Яков Вилькок.
Лакей мой куда-то ушел, я был дома один.
Вилькок собирался в свой клуб и зашел лишь на несколько минут.
Я знал, что он болен чахоткой и даже в тот вечер жаловался на колющие боли в груди.
У меня помутился разум и мною овладела мысль: теперь или никогда! Надо испробовать средство и… избавить друга от чахотки.
Я заявил ему, что изобрел новое средство для лечения этой болезни, что еще не испытал его на деле, но не сомневаюсь в его целебности.
Он сейчас же изъявил готовность принять его и я достал флакончик.
Я, как теперь, вижу, как он взял столовую ложку, налил в нее лекарство и выпил.
Вдруг он пронзительно вскрикнул и схватился обеими руками за живот.
Я никогда не забуду его взгляда, последнего взгляда! В нем выражалась немая жалоба, страшный упрек. Казалась, он хочет крикнуть мне: «Убийца!»
Он упал на диван и корчился в предсмертных муках, пока, наконец, не испустил дух.
Таким образом я убил своего лучшего друга. Я наклонился над ним и не сводил с него глаз. Волосы у меня стали дыбом, холодный пот выступил на лбу.
Сначала мною овладело страшное горе, но потом меня охватил ужасный страх. Я только и думал о том, как бы избавиться от трупа, чтобы никто ничего не узнал, чтобы меня не обвинили в убийстве, не посадили в тюрьму.
Мною овладела ужасная мысль.
Я снял одежду с моего умершего друга и завязал костюм, башмаки и шляпу в узел. Труп я разрезал на куски и сжег его в камине. А узел с вещами я в ту же ночь выбросил где-то за городом в канаву. Но страх не оставлял меня. Когда я услышал, что Нат Пинкертон занялся расследованием этого дела, я даже нанял рыжего Темпи и поручил ему убить Пинкертона!»
Таким образом тайна была выяснена.
Доктор Гленнис сам судил себя, а Чарльз Темпи был приговорен к многолетнему тюремному заключению.
Невинно казненныйSchuldlos hingerichtet
Невинно казненный
Schuldlos hingerichtet
Глава IСУДЕБНАЯ ОШИБКА
В мрачном помещении нью-йоркской тюрьмы, где совершались казни, собрались представители судебной власти и администрации. Они были одеты во все черное, и по их лицам видно было, что они собрались сюда по весьма серьезному поводу.
Предстояла казнь убийцы, приговоренного судом присяжных к смерти всего несколько недель назад.