— Ну что? Нашли ли вы преступников в нашем красивом лесу?
Пинкертон снял с головы свою простреленную шляпу, показал ее инспектору и сказал:
— Если бы пуля прошла несколькими дюймами ниже, то я не вернулся бы к вам!
Инспектор в изумлении всплеснул руками и воскликнул:
— Да неужели же в вас стреляли?
— Как видите!
— Я немедленно отправлю в лес усиленный отряд полиции и сам буду руководить розысками преступников!
— Не надо! Тот, кто в меня стрелял, теперь уже не опасен, а все остальное я сам сделаю сегодня вечером!
Затем Пинкертон распростился с инспектором, отправился на почту и оттуда послал своему помощнику Моррисону в Нью-Йорк длинную шифрованную телеграмму.
После этого он плотно пообедал в одном из хороших ресторанов, так как сильно проголодался после пережитых приключений.
Глава IVВ ЛОВУШКЕ
В девять часов вечера, когда из Нью-Йорка прибыл поезд, Нат Пинкертон стоял на перроне и внимательно разглядывал вышедших из вагонов пассажиров.
Вдруг он быстро направился к какой-то стройной даме, которая под темным плащом несла сверток. Лицо незнакомки было защищено густой вуалью.
Вместе с нею Пинкертон прошел через весь город и направился к лесу.
Было уже совершенно темно, только звезды слабо мерцали.
— Чей это ребенок? — шепотом спросил Пинкертон.
— Прачки из Седьмой улицы! — тоже шепотом ответила дама. — Она очень неохотно отдала его мне и согласилась только тогда, когда я обещала ей, что с ним ничего дурного не случится, и когда я ей дала хорошую сумму денег.
Пинкертон начал что-то говорить своей спутнице.
— Будьте покойны! — отвечала та. — Я сделаю все, как надо!
Сыщик сразу нашел прямую дорогу к хижине ведьмы, несмотря на темноту.
Когда они вышли вместе на поляну, где стояла ветхая хижина, Пинкертон приказал своей спутнице остановиться в тени деревьев, а сам подошел к хижине.
В окне хижины был свет. Дверь и окна были заперты.
Пинкертон медленно и осторожно подкрался к одному из окон и прислушался.
Внутри возилась Барбара; она была занята тем, что разводила огонь и подливала в котел какую-то жидкость из большой жестянки.
Пинкертон постучал в окно и произнес хриплым голосом того человека, который днем напал на него:
— Матушка Барбара!
По-видимому, ему удалось подделать голос, так как старуха сразу отозвалась:
— Это ты, Якоб Морринг? Что случилось? Ты покончил с этим шпионом?
— Конечно! Он лежит спокойно в лесу и больше на ноги не встанет! Его там и не найдут!
В ответ послышалось злобное хихиканье:
— Ты хочешь войти, милый мой?
— Нет, я еще поброжу по лесу! Возможно, что шпион явился не один, что тут шныряют его помощники!
— Отлично, дорогой! А я тебе сварю вкусную уху!
— К тебе, Барбара, опять гости идут!
— Кто именно?
— С девятичасовым поездом в Мидльтон прибыла какая-то молодая женщина, и я видел, что под плащом она несла ребенка!
— Кто мог ее направить сюда? Вероятно, Бен Грассам!
— Кто же еще? Мне кажется, с нее можно будет содрать хороший куш!
— В таком случае будь настороже, Якоб! Пока она здесь, никто не должен являться сюда!
— Будь покойна!
После этого Пинкертон вернулся к тому месту, где стояла его спутница.
Там он поговорил с ней, после чего она отошла немного дальше, а затем снова пошла вперед и направилась к хижине.
Сначала она постояла немного, как бы в нерешительности, а затем постучала в дверь.
— Кто там? — раздался голос Барбары.
— Я приехала из Нью-Йорка! Зовут меня Эллен Брунс!
— Что вам угодно?
— Здесь ли живет старуха Барбара?
— Здесь.
— Значит, я у цели! Мне нужно поговорить с вами по неотложному делу!
— Кто направил вас ко мне?
— Мистер Бен Грассам!
— В таком случае входите!
Щелкнул тяжелый железный засов, и дверь отворилась.
Незнакомка под вуалью робко и нерешительно вошла в хижину, а старуха сейчас же заперла за нею дверь.
Она указала на низенькую скамеечку, на которую незнакомка и села.
— Говорите, в чем дело! — начала Барбара, и лицо ее приняло еще более отталкивающее выражение.
Незнакомка робко проговорила:
— Бен Грассам говорил мне, что вы иногда берете детей на воспитание?
Старуха кивнула головой и как-то странно улыбнулась.
— Совершенно верно! Вероятно, вы принесли с собой ребенка, которого хотите отдать мне на воспитание?
— Да!
Посетительница раскрыла плащ и указала на маленького, приблизительно шестимесячного ребенка, который открыл глазки и начал плакать.
— Это ваш ребенок? — спросила старуха.
— Мой!
— Вы замужем?
Эллен Брунс опустила голову и ничего не ответила. А старуха ехидно улыбалась.
— Впрочем, это глупый вопрос! Если бы вы были замужем, то не принесли бы сюда вашего ребенка!
— Возьмете ли вы его на воспитание?
— Конечно!
Эллен Брунс оглянулась по сторонам:
— Но ведь не здесь? Ведь здесь он не может остаться?
— Нет, и не останется! У меня есть такие люди, которым я отдам его и которые будут хорошо заботиться за ним.
— Сколько надо вам заплатить за это?
— Смотря по обстоятельствам! Для вас, вероятно, очень важно, чтобы никто не знал о существовании этого ребенка? Быть может, вы собираетесь в скором времени замуж, как та дама, что вчера была у меня?
— Собираюсь!
— Можете быть вполне спокойны! Я так хорошо буду присматривать за ребенком, что ни ваш будущий муж, ни ваши знакомые никогда ничего о нем не узнают!
При этих словах старуха коварно улыбнулась и сверкающими глазами смотрела на маленькое невинное существо, которое тем временем немного успокоилось.
— Давайте триста долларов! — продолжала старуха. — Этим вы раз и навсегда покончите с этим делом, и никаких платежей я больше требовать не буду!
— А если я впоследствии пожелаю увидеть ребенка? — нерешительно спросила Эллен Брунс.
— Это можно будет устроить! Будьте покойны! Но я бы советовала вам в ближайшем будущем не навещать ребенка: это будет волновать вас, а вы должны успокоиться!
— Вы правы! Извольте, я согласна! Мне ужасно трудно расставаться с ним! А если с ним что-нибудь случится? Если он попадет в нехорошие руки?
— В этом отношении будьте совершенно спокойны! Я беру на воспитание не в первый раз, и всех взятых мною детей я пристроила очень хорошо! Неужели Бен Грассам не говорил вам, что на меня вы можете безусловно положиться?
— Да, он говорил это!
— Каким образом вы познакомились с Грассамом?
— Через одну подругу, которая его знает! Несколько дней тому назад она удержала меня от самоубийства! Я вместе с ребенком хотела броситься в реку!
— Что за глупости! Не проще ли принести ребенка мне, заплатить каких-нибудь триста долларов и обеспечить себя таким образом раз и навсегда! Так вот, будьте совершенно спокойны, все будет устроено как надо!
— Да я и не беспокоюсь! Теперь я уверена, что мой жених ничего не узнает!
— Конечно ничего не узнает!
Барбара протянула руки за ребенком, и молодая мать с тяжелым вздохом передала его ей.
Затем она вынула маленький кожаный кошелек, взяла из него три банковских билета по сто долларов каждый и передала их старухе. Та жадно схватила их своими цепкими пальцами.
В этот момент старуха действительно ничем не отличалась от ведьмы.
Она ушла в темный угол, а Эллен Брунс тем временем незаметно попятилась к двери и неслышно отодвинула засов, так что дверь осталась незаперта.
После этого она опять вышла на середину хижины и снова заговорила со старухой, отвлекая ее внимание от двери.
В хижину неслышно юркнул Нат Пинкертон, закрыл за собой дверь и притаился за большим ящиком в углу.
Наконец Эллен Брунс начала прощаться со старухой. Она еще раз расцеловала своего ребенка, даже зарыдала, а затем ушла.
Барбара смотрела ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, а затем, тихо хихикая, вернулась в хижину.
— Погоди, малютка! — пробормотала она. — Я тебя сейчас пристрою! У меня как раз готова такая ванна, в которой ты скроешься раз и навсегда!
Она вынула ребенка из одеяла и бросила последнее в огонь под котлом. Затем она сняла с малютки и рубашонку.
Ребенок прильнул к старухе ручонками и засмеялся.
— Уйди, малыш! Через пять минут ты уже будешь летать в раю маленьким ангелочком!
Она подняла нагого ребенка над котлом, из которого поднимались густые пары.
— Исчезни, малютка! От тебя и следа не останется, никто никогда не узнает, куда ты девался!
— Наконец-то я тебя уличил, старая ведьма! — вдруг громовым голосом крикнул Нат Пинкертон, выхватив ребенка из рук старухи, а другой рукой сорвал с ее головы парик.
Старуха точно окаменела от ужаса.
У нее был ужасный вид.
Ее голый череп с безобразным лицом представлял собою отвратительное зрелище.
Она вскочила на ноги, но Пинкертон схватил ее за шею и заставил присесть. Другой рукой он бережно положил ребенка на пол.
Тогда старуха ногой ударила подставку котла. Котел опрокинулся и содержавшаяся в нем жидкость вылилась на огонь, который тотчас же потух.
Но Пинкертон моментально засветил свой карманный электрический фонарь, все время держа старуху за шею.
Он поставил фонарь на пол и быстро связал старую преступницу.
Пинкертон подошел к двери и открыл ее. Старухе предстоял новый сюрприз: дама, которая недавно была у нее, вошла в хижину и сняла с головы шляпу и парик. Старуха увидела физиономию мужчины.
Этой дамой был не кто иной, как помощник сыщика Моррисон.
Не слушая брани старухи, он взял ребенка и бережно закутал его в другое одеяло.
Когда Пинкертон вывел старуху из хижины, она начала громко кричать:
— Якоб Морринг! Якоб Морринг! Иди сюда! Пристрели их!
Пинкертон расхохотался и ответил голосом связанного в лесу преступника:
— Твой Якоб Морринг уже пойман, а твой сообщник Бен Грассам в Нью-Йорке тоже скоро будет найден!