Убийство на фабрикеDer Mord in der Fabrik
Убийство на фабрике
Der Mord in der Fabrik
Глава IТРАГИЧЕСКОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ!
Сумерки спускались над маленьким фабричным городом Норвудом, расположенным к северу от Нью-Йорка. Было уже шесть часов вечера и паровые гудки большинства заводов и фабрик возвестили рабочим об окончании трудового дня.
В маленьком, окруженном хорошеньким садиком домике, почти на окраине города, было светло.
Мистрис Ева Голлис накрывала ужин для мужа, который в скором времени должен был вернуться с работы.
Стол был накрыт чистой скатертью, самовар приветливо шумел, а тарелки, вилки и ножи весело блестели при свете висячей лампы.
Этот уютный домашний очаг принадлежал рабочему Чарльсу Голлису и его молоденькой, хорошенькой жене. Оба они были счастливы и довольны своей судьбой.
В соседней комнате спал двухлетний мальчик. Молодая мать от времени до времени заходила в спальню и любовалась на своего малютку.
Все чаще и чаще она посматривала на часы.
— Что это Чарльз не идет? — проговорила она наконец. — Ведь в это время он обыкновенно уже бывает дома!
Прошел уже почти целый час после окончания работ, а от фабрики до дома Голлиса было не более десяти минут ходу.
Ева вышла из дома и пошла навстречу мужу. Но он не показывался и она вернулась, так как не могла оставить ребенка без присмотра.
Возвращаясь к дому, она заметила, что в комнате было темно.
«Это что такое? — подумала она. — Неужели лампа погасла от сквозняка, когда я открывала дверь?»
Она ускорила шаги и открыла дверь в переднюю. Невольно она здесь приостановилась — какой-то страх сдавливал ей горло.
Но она тотчас же сама себя упрекнула в малодушии.
— Что за глупости! — прошептала она. — Ведь никогда этого со мной прежде не бывало!
Она быстро открыла дверь в комнату и вошла. Она хотела достать спички из расположенной рядом кухни, чтобы зажечь лампу.
Но не успела она сделать и трех шагов, как вдруг услышала впереди себя шаги и увидела на фоне окна тень огромного мужчины.
Прежде чем она могла вскрикнуть, чей-то мощный кулак схватил ее за горло, и вместе с тем кто-то нанес ей по голове два сильных удара, так что она упала на пол и лишилась чувств.
Незнакомец, затем, подошел к маленькому шкапчику в углу комнаты и отпер его. Порывшись в нем, он снова запер его и вышел из дома.
Не прошло и пяти минут после этого, как на улице раздались тяжелые шаги. Показалось четыре человека, которые несли носилки. На носилках лежал какой-то мужчина, покрытый черным покрывалом.
Трое из несших носилки были в рабочем костюме, четвертый был одет весьма изящно.
— В окнах нет света! — проговорил последний. — Кажется, молодой жены этого несчастного нет дома!
Тут из дома послышался громкий плач ребенка, который проснулся и звал к себе мать.
— Странно! — сказал один из рабочих. — Насколько я знаю мистрис Голлис, она не оставила бы своего ребенка одного ни на одну минуту! Неужели она узнала о случившемся и побежала на фабрику?
Он открыл дверь, зажег спичку, прошел через переднюю и открыл дверь в столовую.
Но когда мерцающий свет спички озарил комнату, рабочий вдруг громко вскрикнул и, побледнев как смерть, выскочил из двери.
— Ради Бога! Что случилось? — вскричали его товарищи.
— Ужасное преступление! — отозвался он. — В комнате, в луже крови лежит Ева Голлис!
Оправившись немного от испуга, рабочие внесли носилки в переднюю и зажгли лампу в столовой.
Вошедший первым рабочий оказался прав.
Ева Голлис лежала на полу, вытянувшись во весь рост. На голове у нее зияли две большие раны, из которых сочилась кровь.
В остальном порядок в комнате не был нарушен.
— Что это за несчастье! — воскликнул изящно одетый господин. — Двойное покушение! Надо немедленно известить полицию и врача!
Двое рабочих сейчас же ушли, а господин — владелец фабрики, остался вместе с третьим рабочим.
Несчастный Голлис попал на фабрике под приводные ремни и маховик совершенно размозжил его тело. Несчастье произошло незадолго до окончания работ. Вследствие отчаянных криков Голлиса машины немедленно были остановлены, но спасти несчастного уже не было возможности.
Товарищи Голлиса пришли в ужасное волнение; у многих показались слезы на глазах, когда несчастного уносили. Его все любили, так как своей приветливостью он сумел заслужить всеобщее расположение.
Владелец фабрики, Эдвард Кроминг, сам отправился с носилками, чтобы известить вдову.
Задача ему предстояла нелегкая. А теперь случилось еще и второе несчастье.
Молодая женщина пала жертвой грабителя; сразу было видно, что самому искусному врачу вряд ли удастся сохранить ей жизнь.
Спустя короткое время прибыли полиция и полицейский врач, а перед домом собралась толпа людей, принимавшая живейшее участие в участи, постигшей всем известную семью Голлис.
Еву Голлис сейчас же уложили в постель. Два врача перевязали ее ужасные головные раны. Оба врача, сознавая всю серьезность положения молодой вдовы, все-таки выразили надежду, что при тщательном уходе удастся сохранить жизнь несчастной.
Фабрикант Кроминг, очень гуманный человек, принял на себя все заботы о больной.
Раны молодой женщине были нанесены маленьким молотком, который еще лежал на полу в столовой. У него была короткая ручка, на железе ясно видны были следы крови.
Так как беспорядка в комнате не замечалось, то нельзя было утверждать, что нападавший похитил что-нибудь, хотя это и было более чем вероятно.
Но тут полицейский инспектор Ровай, руководивший следствием, открыл дверцы стоявшего в углу шкапчика и, заметив, что там внутри все перевернуто вверх дном, воскликнул:
— По всей вероятности, отсюда что-нибудь похищено!
В это время по улице проезжал какой-то велосипедист. При виде волнующейся толпы он соскочил с велосипеда и подошел к дому.
— Что тут случилось? — спросил он.
— Убийство! Неизвестный злоумышленник убил молодую женщину и в то же самое время ее муж попал на фабрике Эдварда Кроминга в машину и убит маховиком!
— Какое ужасное совпадение! — пробормотал незнакомец.
Он подвел свой велосипед к дому, прислонил его к стене и хотел войти, но стоявший у входа полисмен не пропустил его. Тогда велосипедист достал из кармана серебряный значок и, прикрыв его рукой, показал полисмену.
К изумлению толпы полисмен вдруг вытянулся, приложил руку к козырьку и пропустил незнакомца.
Войдя в калитку, незнакомец был встречен удивленными взглядами инспектора Ровая, полицейского врача и Эдварда Кроминга.
— Позвольте мне ознакомиться с этим делом! — вполголоса заявил пришелец. — Я уже слышал, что именно произошло и это меня заинтересовало! Я — Нат Пинкертон!
Последовали возгласы радостного удивления. Инспектор Ровай тотчас же подошел к знаменитому сыщику и горячо пожал его руку.
— Вы как нельзя более кстати, мистер Пинкертон! — воскликнул он. — Мы стоим здесь перед мрачной загадкой и скорее всего можете ее разрешить только вы!
Сыщик сейчас же заявил, что ему нежелательно, чтобы его присутствие получило огласку.
— Я возвращался из поездки в Лестер! — сказал он. — Там я наводил справки по другому делу, случайно я проезжал здесь и мне желательно, чтобы никто не знал, что я берусь за расследование!
— От нас никто об этом ничего не узнает! — поспешил заявить инспектор и рассказал все, как было.
Пинкертон выслушал его молча, а затем спросил:
— Значит, вы предполагаете, что в данном случае произошло нападение с целью грабежа?
— Другого ничего не могу предположить! Судя по беспорядку в шкапу, только и остается мысль о грабеже!
Сыщик открыл дверцы шкапа и заглянул внутрь.
— Да, вы правы! — сказал он. — Как видно по порядку и чистоте в квартире, молодая мистрис Голлис была очень аккуратна и не допустила бы такого беспорядка в шкапу!
Нат Пинкертон обыскал его, но особенного ничего не обнаружил. Затем он обратился к одному из врачей:
— Не можете ли вы, путем применения каких-нибудь сильнодействующих средств, привести в чувство больную, хотя бы на несколько минут?
— Попытаться можно! — ответил врач.
— Будет ли это сопряжено с опасностью для ее жизни?
Врач посоветовался со своим коллегой, а затем спросил:
— Вероятно, многое зависит от того, чтобы больная дала немедленно показание?
— Именно! Ее показание может ускорить поимку преступника!
— Что ж, попробуем? — заявил врач. — Но предупреждаю, что допрос не должен длиться слишком долго!
— Этого не будет! Впрочем, еще один вопрос: когда, по вашему мнению, было совершено нападение?
— Это могло быть совершено лишь за несколько минут до прибытия носилок! — заявил полицейский врач. — Если бы несчастная женщина пролежала с такими ранами полчаса, то она не осталась бы жива, а истекла бы кровью!
— Стало быть, преступление здесь совершено уж после того, как с Чарльзом Толлисом произошло несчастие на фабрике?
— Несомненно!
Нат Пинкертон в раздумье ходил взад и вперед по комнате. Казалось, он обдумывает определенное предположение. В конце концов он взял в руки молоток, которым были нанесены удары молодой женщине и внимательно осмотрел его.
Тем временем врачи возились с Евой Голлис. Они дали ей несколько капель сильнодействующего возбуждающего средства, которое скоро возымело успех.
Она тяжело вздохнула, лицо ее вздрогнуло; она открыла глаза и схватилась обеими руками за перевязанную голову.
Нат Пинкертон уже подошел к ней, наклонился и произнес:
— Мистрис Голлис!
Она сделала слабое движение в знак того, что поняла его.
— Вы видели того человека, который ударил вас? — спросил сыщик.
— Я хотела, — с трудом выговорила она, — пойти навстречу Чарльзу! Когда я вернулась, лампа потухла — я вошла, увидела огромного роста мужчину, он схватил меня за горло, а потом я ничего не помню, что было дальше!