— В угловом шкапу у вас лежали деньги?
— Да! Кожаная сумочка с двумя тысячами долларов — нашими сбережениями и выигрышем от прошлой лотереи! Он взял их?
— Успокойтесь! Вам надо теперь поспать, если вы хотите поправиться!
Тут несчастная вспомнила своего мужа.
— Где Чарльз? — простонала она. — Где мой ребенок?
Она хотела приподняться, но тотчас же снова лишилась чувств.
— Достаточно ли? — спросил врач.
— Достаточно!
— В таком случае, я сейчас же озабочусь доставлением больной в больницу! — сказал врач. — Здесь она никоим образом остаться не может!
— А ребенка я пока возьму в свой дом! — заявил владелец фабрики.
По распоряжению сыщика носилки с трупом Чарльза Голлиса теперь были перенесены в другую комнату.
Пинкертон подошел и снял черный покров с трупа.
Покойный был красивый мужчина. Теперь он был страшно обезображен, все кости, по-видимому, были переломаны, все суставы вывихнуты. Лицо было покрыто кровью, руки были судорожно прижаты и груди.
Нат Пинкертон наклонился над трупом и с трудом разжал кулаки покойного. В одном из них он нашел лоскуток синей материи, которая обыкновенно идет на блузы рабочих.
Стоявший тут же инспектор Ровай заметил, что Пинкертон задумчиво разглядывает этот лоскуток и затем сравнивает его с цветом блузы покойного.
— Странно! — пробормотал он, наконец.
— Что вы находите странным, мистер Пинкертон? — спросил Ровай.
— Вы видели, — отозвался сыщик, — что я вынул из руки покойного маленький лоскуток материи! Глядя на этот лоскуток можно было бы подумать, что несчастный, попав в машину, вырвал его из своей собственной блузы!
— Так оно, вероятно, и было! Посмотрите, как изорвана его блуза!
— Так-то оно так, но тот кусочек, который я нашел в руке Чарльза Голлиса, оторван вовсе не от его блузы! Он много темнее и грубее!
Ровай заволновался.
Осмотрев внимательно лоскуток, он пришел к тому же выводу, что и Пинкертон, и проговорил:
— Да, вы правы! А что отсюда следует?
— Что Чарльз Голлис попал в машину не нечаянно, а был брошен туда преступником, что он сопротивлялся и при этом вырвал кусок материи из его блузы!
— Да, да, вы правы! Стало быть, это было не что иное, как убийство?
— По-моему, это весьма вероятно! Но пока не говорите ничего об этом! Я приму свои меры и если на самом деле произошло убийство, то я в скором времени изловлю преступника!
Затем сыщик и полицейский инспектор перешли в спальную, где еще находились врачи и владелец фабрики.
Пинкертон отвел последнего в сторону.
— Какая у вас фабрика? — спросил он.
— Фабрика химических продуктов!
— Каким образом погиб Чарльз Голлис?
— Я этого и сам себе еще не уяснил! Я положительно не понимаю, каким образом он мог попасть в машину. Никто этого не заметил, а потому никто и не может рассказать, как было дело!
— Разве в помещении вместе с Толлисом не было других рабочих?
— В момент несчастья там никого не было! Это произошло незадолго до окончания работ и рабочие вышли в умывальную комнату, чтобы пообчиститься!
— Почему вы не можете понять, каким образом Голлис попал в машину?
— Да потому, что для этого он должен был бы нарочно вскочить на машину! Если бы маховик схватил его сбоку, то он так и был бы найден на маховике, между тем как он лежал внутри самой машины, в стороне от маховика!
— И вы не находите для этого объяснения?
— Возможно только, что он намеревался смазать какую-нибудь часть машины, нагнулся над нею, был охвачен головокружением и свалился вниз! Но трудно предположить, чтобы Голлис, незадолго до окончания работ, задумал смазывать машину, не говоря уже о том, что это вовсе не лежало на его обязанности; для этого есть механики, а он не механик!
— Я позволю себе, мистер Кроминг, посетить вас завтра в вашей конторе! — заключил Пинкертон и распростился, заручившись разрешением осмотреть фабричное здание ночью.
Около полуночи он пришел на фабрику и дежурный сторож показал ему место, на котором произошло несчастье с Чарльзом Голлисом.
Но никаких следов он там не нашел, а потому вскоре ушел с фабрики и вернулся в гостиницу.
Глава IIНОВЫЙ РАБОЧИЙ
На другое утро Нат Пинкертон первым делом отправился на почту и послал телеграмму в Нью-Йорк, в которой он приказывал своему помощнику Бобу Руланду немедленно приехать в Норвуд.
Затем он отправился на фабрику Эдварда Кроминга и застал владельца фабрики уже в конторе.
— Вы так рано? — воскликнул Кроминг, завидев Пинкертона. — Обыкновенно я в такое время еще не бываю здесь, но сегодня мне дома не сиделось, да к тому же я и знал, что вы будете!
— Мне лично очень приятно, что вы уже здесь, мистер Кроминг! — ответил Пинкертон. — Я хочу вас попросить показать мне вашу фабрику, а в частности то помещение, в котором произошло несчастье с Голлисом!
— С удовольствием! Но, простите меня, я не совсем понимаю, для чего вам нужно видеть фабрику? Разве вы допускаете возможность, что тот, кто напал на мистрис Голлис и похитил деньги из шкапа, работает у меня на фабрике?
— Эту возможность я допускаю; скажу больше — я в этом уверен!
— Что вы! Ведь это непостижимо! Но если так, то я готов ко всему, — требуйте от меня все, что хотите!
— Отлично! Когда мы с вами после обхода вернемся сюда, мы побеседуем, а теперь прежде всего осмотрим фабрику!
— Я готов!
— Виноват! Одну минуту!
Пинкертон отошел в угол. Когда он обернулся, Кроминг вскрикнул от изумления.
— Но ведь это поразительно, мистер Пинкертон! — произнес он. — Вас теперь и узнать нельзя!
И действительно, сыщик совершенно изменился: теперь он носил темные усы и золотые очки; никто не узнал бы, кто он такой на самом деле.
— Видите ли, — произнес он, — вчера вечером, когда я входил в дом Голлиса, меня многие рабочие видели, а я не хочу, чтобы меня сегодня узнали! Вас же я попрошу обходиться со мной во время обхода, как с каким-нибудь приезжим приятелем!
— Отлично! Будет исполнено!
Они вышли из конторы и направились к фабричному зданию. Медленно проходили они по отдельным помещениям. Пинкертон везде останавливался и выслушивал объяснения владельца предприятия.
Наконец они дошли до того помещения, где накануне произошло несчастье.
Кроминг показал сыщику машину, в которую попал Чарльз Голлис и рассказал ему о вчерашнем событии.
Слушая внимательно разъяснения Кроминга, Пинкертон зорко, но незаметно, наблюдал за всеми рабочими, находившимся в этом помещении, так что ни один из них не ускользнул от его внимания.
Возле какого-то большого котла, в котором кипела какая-то жидкость, стоял огромного роста мужчина в синей блузе. Лицо у него было желтоватое, бритое, волосы темные, щетинистые; он от времени до времени поглядывал на пришедших, и в особенности на сыщика, который, казалось, не обращал на него никакого внимания.
Спустя некоторое время Кроминг и Пинкертон ушли и отправились опять в контору фабриканта.
Тут Кроминг спросил:
— Ну что, мистер Пинкертон? Узнали ли вы что-нибудь? Неужели вы могли сделать какие-нибудь наблюдения при столь сравнительно быстром обходе помещений?
Пинкертон пожал плечами.
— Как вам сказать! — ответил он. — Во всяком случае, я хотел бы справиться относительно одного из ваших рабочих! Когда мы находились в машинном отделении, где случилось несчастье с Голлисом, я там заметил у котла с какой-то кипящей жидкостью необыкновенно высокого рабочего с темными волосами и желтоватым лицом! Кто это такой?
— А, знаю о ком вы говорите! Это некий Марк Гоуленд.
— Что это за человек?
— Дурного о нем ничего не могу сказать! Он работает у нас всего шесть недель!
— Нельзя ли пригласить сюда мастера этого отделения?
— Можно, конечно!
Кроминг нажал кнопку электрического звонка и приказал вошедшему конторщику пригласить мастера Мильмана.
Спустя короткое время вошел стройный, красивый мужчина с русой бородой.
— Этот господин желает с вами побеседовать! — обратился к нему владелец фабрики.
Пинкертон, на которого мастер произвел очень хорошее впечатление, встал и подошел к Мильману:
— Можете ли вы, — спросил он его, сохранить про себя тайну, если я вам таковую доверю?
— Конечно, могу! — гласил ответ.
— Так вот, вы мне внушаете доверие. Я — Нат Пинкертон, сыщик по призванию!
Мильман поразился.
— Вы знаменитый сыщик Нат Пинкертон? — воскликнул он. — Это великолепно! Я очень много читал о вашей деятельности, и я польщен знакомством с вами! Я хорошо знаю, что те, кто с вами встречаются, не должны об этом проговариваться, и потому смею вас уверить, что вы можете быть вполне покойны — я никому ни слова не скажу о том, что вы находитесь здесь!
— Это очень важно! Видите ли, я хотел бы задать вам несколько вопросов!
— Пожалуйста!
— Вы работаете в том помещении, где вчера произошло несчастье?
— Да!
— И вы, конечно, хорошо знаете каждого из подчиненных вам рабочих?
— Разумеется!
— Что вы можете сказать о Марке Гоуленде?
— Как вам сказать! Не очень много! Он человек угрюмый, скрытный, и ни с кем не сходится из товарищей!
— Сходился ли он с покойным Чарльзом Голлисом?
— С Голлисом? Да, они несколько раз бывали вместе, и кажется, Голлис как-то раз пригласил его к себе ужинать!
— Вот как! Ну, а теперь дальше: было ли известно среди рабочих, что Голлис недавно выиграл в лотерее?
— Да! Голлис рассказывал об этом сияя от радости! И я могу сказать, что никто ему не завидовал, так как все его любили!
— Стало быть, Гоуленду тоже было известно о том, что Голлис выиграл?
— Конечно!
— Считаете ли вы Гоуленда способным на что-нибудь дурное?
Мастер пожал плечами.
— Ничего не могу сказать! Он аккуратно исполняет свои обязанности, а так я его слишком мало знаю, чтобы высказываться о его характере!