— Ну, вот и отлично! Если ты поработаешь как следует, то я, пожалуй, сокращу срок на половину!
Пинкертон при этих словах похлопал себя по боковому карману и хорошо заметил, как Гоуленд наблюдал за ним.
Боб кивнул Гоуленду головой и вслед за стариком вошел в виллу.
Там он рассказал своему начальнику содержание всей беседы с Гоулендом.
— Дело подвигается вперед! — весело воскликнул Пинкертон. — Вот увидишь, этот Гоуленд сегодня же попадет в ловушку! Эти пресловутые тридцать тысяч долларов возымели на него свое действие и он не дождется момента похитить их! А ты будь осторожен после обеда! Я под вечер буду находиться в машинном помещении, причем об этом никто не должен подозревать!
По прошествии часа, молодой Макс Тост опять стал на работу на фабрике Эдварда Кроминга, а Нат Пинкертон, оставшись дома, снял грим старика-отца.
Глава IVВ ДОМЕ ПРЕСТУПНИКА
Пинкертон не счел нужным снова переодеться и загримироваться.
Он после обеда отправился в полицейское бюро, где инспектор Ровай встретил его вопросом:
— Ну, что? Есть уже виды на успех?
— Есть! — ответил сыщик. — Надеюсь, что сегодня вечером мне удается доставить к вам убийцу Чарльза Голлиса, ограбившего Еву Голлис!
— Неужели? — воскликнул инспектор. — Так быстро вы разъяснили всю тайну?
— Она была не слишком сложна! — возразил Пинкертон. — У меня бывали дела намного сложнее!
— Не могу ли я помочь чем-нибудь?
— Откомандируйте вечером несколько человек полисменов к фабрике Кроминга. Когда раздастся гудок, то пусть они войдут в то помещение, где произошло несчастье с Голлисом!
— Слушаюсь! Я сам тоже присоединюсь к отряду, так как меня крайне интересует исход этого дела!
— А как поживает мистрис Голлис?
— Врачи говорят, что она останется жива!
— Она пришла в сознание?
— Сегодня утром, на короткое время! Она звала своего мужа и ребенка, но, конечно, ее просьбу нельзя было исполнить! Пока ей еще не говорят об ужасной кончине ее мужа.
— Будем надеяться, что она благополучно переживет эту ужасную катастрофу!
Пинкертон распростился с инспектором и отправился на Ватер-стрит, где в доме № 16 проживал рабочий Марк Гоуленд.
Сначала он осмотрел домик снаружи. Это было серое одноэтажное здание, в заднем флигеле которого занимал помещение Гоуленд.
Пинкертон знал, что Гоуленд женат и потому предполагал, что застанет дома его жену.
Быстро пройдя через ворота, он очутился на маленьком, плохо вымощенном дворе. У заднего флигеля какая-то безобразная, грязная женщина стирала белье в деревянной лохани.
Она пытливо взглянула на Пинкертона и приостановила свою работу, когда он подошел к ней.
Он приподнял шляпу и спросил:
— Вы мистрис Гоуленд?
— Да, это я! Что вам нужно от меня?
— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз!
— Говорите!
— Но ведь я сказал: с глазу на глаз!
— Нам здесь никто не мешает!
— За нами могут наблюдать из окон!
— А нам-то что? Если у вас есть какие-нибудь секреты, то не говорите громко!
— Но я хотел бы побеседовать с вами в квартире!
Она насторожилась и недоверчиво взглянула на него.
— Да что вам нужно от меня? Не будете же объясняться мне в любви! Не так я уж хороша собой!
— Не говорите чепухи! Я пришел по очень важному денежному делу!
— Это другое дело! Надо было прямо так и сказать!
Она вытерла руки о передник и проводила Пинкертона в маленькую комнатку на нижнем этаже. По грязному виду этого помещения можно было судить о неопрятности хозяйки.
Она пододвинула ему стул:
— Садитесь! А теперь рассказывайте, в чем дело!
С этими словами она подошла к комоду в углу комнаты и открыла верхний ящик. Порывшись немного, она достала оттуда револьвер.
Но в тот же момент Пинкертон, подкравшись к ней сзади, протянул руку через ее плечо и вырвал у нее револьвер.
— Это что значит? — злобно вскрикнула она.
Он отступил на шаг и улыбнулся.
— А это значит, что я терпеть не могу, когда женщины играют такими игрушками! Женщины всегда неосторожны и могут сами себе повредить нечаянным выстрелом! Я отнял у вас револьвер только из-за вас же!
Она дрожала всем телом от ярости.
— Немедленно отдайте револьвер!
— И не подумаю! — сухо отозвался Пинкертон. — Мне кажется, что вы его вообще никогда больше не получите!
— Но ведь это нахальство! Значит, вы врали, когда говорили, что пришли по денежному делу?
— Ничего подобного! Я действительно пришел по поводу некой суммы денег!
— Так говорите же наконец, в чем дело!
— Видите ли, я хотел бы поискать у вас серый кожаный мешочек с двумя тысячами долларов! Насколько мне известно, ваш супруг вчера вечером принес этот мешок сюда и…
Она не дала ему договорить, а внезапно, в слепой ярости, кинулась на него.
Но Пинкертон ожидал этого нападения и, прежде чем она успела прикоснуться к нему, схватил ее за обе руки и заставил опуститься на колени.
Глаза у нее выступили из орбит, на губах показалась пена и безобразное лицо ее исказилось злобой. Она попыталась укусить Пинкертона, но тот в тот же момент так крепко сжал кисти ее рук, что она завопила от боли.
— Не сопротивляйтесь! — резко сказал он. — Сами видите, что вам не справиться со мной!
Но она опять попыталась оказать сопротивление. Он решил положить борьбе быстрый конец, сжал еще раз кисти ее рук, затем сразу выпустил ее, выхватил из кармана кистень и мощным ударом по голове сшиб ее с ног.
Она лишилась чувств, а он быстро поднял ее и привязал к стулу.
Затем он начал обыскивать комнату и смежное помещение, но ничего не нашел.
Спустя некоторое время он услышал, что она пришла в себя. Когда он вошел в комнату к ней, она осыпала его потоками брани, а так как он только молча улыбался, она злилась все больше и больше.
— Можешь искать до второго пришествия! — кричала она. — Все равно ничего не найдешь! Улик против моего мужа нет, его должны оправдать!
— Ошибаешься! — равнодушно ответил Пинкертон. — Твой муж сегодня еще попадет в ловушку! Наверно он тебе говорил, что принесет сегодня тридцать тысяч долларов! Вероятно, вы даже распределили эти деньги!
Она вдруг умолкла и вытаращила на него глаза. По-видимому, она не ожидала такого заявления.
— Но он попадется! — продолжал Нат Пинкертон. — Надо тебе знать, что мнимый Макс Тост, отец которого якобы всегда носит при себе тридцать тысяч долларов, не кто иной, как мой помощник, а я сам изображал старика Франка Тоста!
— А кто ты такой? — с трудом проговорила она.
— Я Нат Пинкертон!
Она окаменела от ужаса и не могла произнести ни одного слова. Имя Пинкертона вселило в нее страх и ужас, и она совершенно растерялась, поняв, что как она, так и ее муж, погибли.
— Дьявол привел тебя сюда! — крикнула она наконец.
— Нет, я случайно попал вчера вечером в дом нечастной Евы Голлис, когда было обнаружено нападение на нее!
— И все-таки ты ничего не сделаешь! Ты не можешь уличить нас ни в чем!
— Посмотрим! Впрочем, Марк Гоуленд сегодня сам выдаст себя, когда попытается сбросить в машину моего помощника!
— Он сделает это!
— Вряд ли!
Нат Пинкертон вынул из кармана лоскуток обгоревшей синей материи и сказал:
— Вот это я нашел в золе в печке соседней комнаты! Вероятно, ты сожгла блузу, в которой вчера ходил твой муж?
Она ничего не ответила, но видно было, что ужас ее все увеличивается.
— Гоуленд хитер! — продолжал Пинкертон. — Он хорошо знал, что несчастный Чарльз Голлис во время борьбы вырвал у него кусок материи из блузы, и что это должно было выдать его! Вот почему старая блуза и была сожжена и он сегодня ходит в новой!
— Все это враки!
— Увидим, увидим! Теперь я уйду и пришлю несколько человек полицейских, которые отведут тебя в тюрьму. Своим поведением ты вполне доказала, что посвящена в дела своего мужа, и потому ты виновата не меньше его самого!
Она скрежетала зубами от ярости, но Пинкертона это мало трогало. Стул, к которому она была привязана, он отодвинул в угол и привязал его к стене, чтобы она не могла опрокинуть его. Затем он всунул преступнице платок в рот и ушел.
Он отправился в полицейское бюро и сообщил о происшедшем, а инспектор Ровай немедленно послал на Ватерстрит несколько полисменов. Жена Марка Гоуленда была переведена и тюрьму.
Глава VНЕУДАВШЕЕСЯ УБИЙСТВО
Приблизительно за час до окончания работ, Пинкертон отправился на фабрику Кроминга.
Он, однако, никому не показался, а подошел к фабричному зданию со стороны смежной пустоши. Оттуда он пробрался на склад, откуда маленькая дверь вела в машинное помещение.
Пинкертон подкрался к этой двери и бесшумно отворил ее. Рабочие были заняты своей работой и не интересовались маленькой дверью в склад.
Сыщик стал пока только наблюдать за работой, обращая особое внимание на Марка Гоулонда, который, по-видимому, был сильно взволнован.
Гоуленд в это время как раз подошел к своему товарищу Максу Тосту.
— Ну, как дела? — спросил он.
— Плохо! Я не могу привыкнуть к работе! — отозвался тот.
— Еще бы! Тебе было бы приятнее сидеть где-нибудь в ресторане за бутылкой шампанского! Что делать! Твой старик прав, что подвергает тебя испытанию! А что он говорил сегодня во время обеда?
— Ты сам слышал, что он обещал сократить срок на половину, если я буду хорошо вести себя!
— Слышал!
— Но я так упрашивал его, что он в конце концов согласился уменьшить испытание до одной недели! Стало быть, мне только нужно поработать одну неделю и тогда я получу тридцать тысяч долларов!
— Большой он у тебя добряк! Я бы не сдался на твои просьбы.
— Он вовсе не так строг, как кажется! Вот увидишь, я сегодня вечером приду домой, буду расхваливать работу и польщу ему немного, то он даст мне деньги еще сегодня и мы немедленно вернемся в Нью-Йорк!