В конце концов он снова закрыл крышку и Боб опять очутился в темноте.
Он решил подождать еще немного, пока, по его расчету, обыск в саду должен был прекратиться. Услышав слова доктора, он понял, что находятся в этой яме не один.
Тут он стал замечать, что тело его сквозь листву погружается все ниже и ниже, а когда он, наконец, попытался взобраться наверх, то провалился еще ниже, так что хворост совершенно закрыл его с головой.
— Черт возьми, неприятная история! — пробормотал он. — Стены-то из гладких и мокрых камней, по ним нет возможности выбраться отсюда! Чрезвычайно буду рад, когда мне, наконец, удастся вылезти из этой ямы!
Он стал делать отчаянные попытки взобраться наверх, но добился как раз обратного, погружаясь все ниже и ниже. Хворост и листва закрыли его сверху так плотно, что в конце концов становилось трудно дышать.
По-видимому, Боб попал в старый колодец большой глубины и положение его было крайне опасно.
Когда он стал раздвигать листву руками, она вдруг подалась под его ногами и он быстро опустился еще на несколько метров ниже.
К счастью, листва над ним не закрылась совсем плотно и воздух продолжал проникать к нему, но вместе с тем он ощутил снизу страшный запах разлагающегося трупа.
Пытаясь удержаться, он расталкивал листву, но вдруг вскрикнул от ужаса. Холодный пот выступил у него на лбу.
Он нечаянно прикоснулся к чьей-то холодной как лед руке.
Но привыкший ко всякого рода неожиданностям, молодой сыщик быстро оправился от испуга, вынул электрический фонарь и нажал кнопку.
Он увидел перед собою очертания одетого во все темное женского трупа. Когда он осторожно раздвинул хворост, чтобы поближе взглянуть на покойницу, он снова вскрикнул, так как увидел, что у трупа недостает головы.
Несомненно, это был труп несчастной мистрис Септы Грилей. Но куда же девалась голова? Очевидно, этот негодяй, д-р Грилей, обезглавил свою жену, хотя нельзя было догадаться, по какой причине он это сделал.
Боб знал всю историю несчастной женщины, так как Пинкертон рассказывал ему все, о чем говорила с ним мистрис Рудж.
Септа Грилей ничем не провинилась и не заслужила столь ужасной смерти. Оставалось только предположить, что она надоела своему мужу, который и поспешил от нее отделаться. По-видимому, он предпочитал вести свободную жизнь.
Но почему же он обезглавил свою жену? Ведь он, в качестве врача, мог пустить в ход и иные средства, как, например, быстродействующий яд, при помощи которого он достиг бы своей цели с одинаковым успехом.
Интерес сыщика был сильно возбужден. Он в данную минуту позабыл о желании выбраться из ямы и начал искать голову трупа.
Находясь уже на самом дне ямы, он не мог упасть еще ниже.
Дно это было покрыто слоем грязи, фута в три вышиной. Боб начал раскапывать эту грязь и, наконец, действительно нашел голову, которую поднял и стал рассматривать при свете своего фонаря.
Так как голова пролежала в плотном слое грязи, то она еще не успела разложиться и сохранилась довольно хорошо. Ясно можно было различить черты симпатичного лица, волосы были еще кое-как собраны в прическу, и только рот перекосился, точно от страшной боли.
Боб решил так или иначе захватить голову с собой.
Однако ему предстояла весьма трудная задача: надо было взобраться наверх, в сад.
После нескольких неудачных попыток Боб убедился, что старания его ни к чему не приведут. Стены были гладки и мокры, и как раз в этот день он забыл взять с собою необходимые в таких случаях приспособления для ног.
Хворост и листва снова и снова подавались, когда Боб пытался вылезти наверх.
В конце концов ему пришлось утешить себя мыслью, что его невольное пленение в колодце должно скоро подойти к концу. Под утро должен был явиться на смену Моррисон. Он обнаружит исчезновение Боба, а тогда, несомненно, начальник примет меры к розыску его и, конечно, дойдет и до колодца.
В данную минуту Боб не мог криками обратить на себя внимание обитателей дома или прохожих. Стоило только д-ру Грилею узнать, что в колодце находится живой человек, как он, наверно, немедленно примет меры, чтобы обезвредить его, так как, естественно, должен был сообразить, что труп его жены найден и преступление обнаружено.
Боб поэтому примирился со своей участью, хотя положение его было далеко не из приятных. Ноги его вязли в холодной, липкой грязи. Кругом стояло удушливое зловоние, да и близость обезглавленного трупа не могла, конечно, прибавить удовольствия к пребыванию там.
Час проходил за часом.
По пробивавшемуся сверху через листву и хворост чуть заметному свету Боб догадался, что настал рассвет.
Но ожидаемая помощь не явилась. Конечно, днем Пинкертон не имел возможности производить розыски.
Боб понял, что ему придется потерпеть до ночи. Ему все-таки удалось убрать листву настолько, что над головой его получилось пустое пространство, и его неминуемо должны были увидеть, как только откроют крышку.
Находясь в таком положения, он решил немного соснуть. Но сон был очень неспокойный, нарушаемый страшными кошмарами.
Мало-помалу свет стал тускнеть: день, очевидно, клонился к концу.
Этот день был одним из самых ужасных во всей жизни молодого сыщика.
Глава IIIБРАТ СЕПТЫ
Около шести часов утра второй помощник Пинкертона, Моррисон, медленно приближался к дому доктора на 96-й улице. Он часто оглядывался по сторонам, но на улице не было ни души.
Проходя мимо маленькой виллы доктора, Моррисон тихо свистнул, давая этим Бобу знак, что он явился на смену.
Днем Моррисон, конечно, не мог проникнуть в сад: приходилось оставаться на улице. В саду его обязательно сразу заметили бы, так как там негде было спрятаться.
Моррисон пошел еще немного дальше, ожидая с минуты на минуту появления Боба.
Но Боба не было.
Моррисон прошелся еще несколько раз, от времени до времени посвистывая, но ответа все не было и Боб не являлся.
Моррисон начал беспокоиться. Или д-р Грилей ушел из дома и Боб выслеживает его, или сыщик находился в опасности.
В первом случае Боб, наверно, оставил бы какой-нибудь знак, или, вернее всего, — бы меловыми значками избранный им путь.
Но Моррисон, несмотря на все свои старания, нигде никаких знаков не находил.
Оставалось предположить, что Боб попал в опасное положение. Быть может, Боб во власти этого доктора и уже сделался его жертвой.
Моррисон рискнул перелезть через забор, хотя было уже совершенно светло.
В доме все было тихо.
Моррисон видел весь сад, и так как там не было ни души, то молодой сыщик решил, что и Боба там нет.
Он заметил закрытую крышкой яму, но никак не предполагал, что Боб находится именно там; у него даже не явилось мысли об этом.
Он обошел вокруг всего дома, прислушивался у каждого окна, но не расслышал ни одного звука. Да, если Боб и попал в этот дом, то теперь уж спасти его было невозможно.
В конце концов Моррисон вышел опять на улицу и отправился в ближайшую кофейню, откуда вызвал по телефону Пинкертона. Оказалось, однако, что сыщик уже ушел по другому делу.
Таким образом, раньше десяти часов он не мог явиться на 96-ю улицу.
Моррисон, волнуясь все больше и больше, ходил взад и вперед около дома доктора, украдкой заглядывая в окна.
В начале восьмого часа открылась дверь, вышел молодой лакей и принял от разносчика свежие булки.
Около половины десятого Моррисон увидел и самого хозяина дома; он открыл на первом этаже окно и выглянул на улицу. Вид у него был усталый, лицо бледное.
Моррисон спокойно пошел дальше, как ни в чем не бывало.
Вдруг кто-то его окликнул:
— Моррисон!
Молодой сыщик обернулся и увидел просто одетого муж-г чину с русой бородой.
Он спросил недоверчиво:
— Это вы, мистер Пинкертон?
— Конечно я! Иди сюда!
Моррисон вздохнул с облегчением и сейчас же подошел к своему начальнику.
— Боб пропал! — сразу доложил он.
Пинкертон вздрогнул.
— Что такое? Боб пропал? Ты не видел его?
— Нет! Несколько раз я давал сигналы, даже был в саду Грилея и нигде не мог его найти!
— Что же могло с ним случиться? Ведь самовольно он не оставил бы своего поста! Быть может, он выслеживает доктора?
— Нет оснований предположить это! Доктор Грилей у себя дома! Я видел, как он выглядывал из окна!
— Значит, Боб был неосторожен и попал в руки этого доктора! Надо будет мне сейчас же пойти к нему! Думаю, мне удастся раскусить, что это за тип!
— Надеюсь, Боба еще можно будет спасти! — заметил Моррисон, сильно беспокоившийся за своего товарища и друга.
— Будем надеяться! Ты пока оставайся здесь и к дому больше не подходи! Если Грилей тебя уже видел, то твое вторичное появление может возбудить в нем подозрения!
— Слушаюсь! Я не пойду больше туда!
Нат Пинкертон быстро направился к дому врача. Открыв калитку, он позвонил у дверей.
Ему открыл молодой лакей.
Пинкертон не дал ему сказать ни одного слова, а просто, отодвинув его в сторону, вошел в переднюю.
— Что это значит? — проговорил лакей.
— Тише! — шепнул Пинкертон. — Я устраиваю сюрприз! Дома ли господа Грилей?
— Сам мистер Грилей дома, а мистрис Грилей уже с месяц, как находится в Европе!
Сыщик слегка вскрикнул, как бы от испуга.
— Как? Моей сестры нет дома? Что ей нужно было в Европе?
— А, мистрис Грилей ваша сестра?
— Да, да! Когда же она вернется сюда?
— Она поехала для развлечения! Впрочем, точно не знаю, так как я еще не служил здесь, когда она уехала, а барин, конечно, мне ничего не рассказывал!
— Я его лично расспрошу! Проводите меня в приемную и попросите мистера Грилея туда.
Лакей впустил сыщика в приемную, расположенную на нижнем этаже и пошел за своим барином.
Нат Пинкертон нарочно действовал именно так, потому что если бы он велел доложить о себе, то наверняка не был бы принят.
Он скоро убедился, что предчувствие его не обмануло. Лакей вернулся и, пожимая плечами, сказал: