— Ты девственница.
— Чт… что?
Борис поворачивается ко мне:
— Ты всё правильно расслышала, но могу повторить, если настаиваешь.
Я резко сажусь на постели. Мозг отказывается воспринимать услышанное.
— Ты уверен?
— Есть только один способ убедиться в этом на сто процентов, но мне лично достаточно и того, чем мы занимались.
— Ты… ты не хочешь продолжения, потому что… — я сама не знаю, как закончить предложение.
— Во-первых, я хочу, и это отрицать глупо, — он с кривой усмешкой смотрит на свой пах, — во-вторых, у тебя была трудная неделя, и сегодня она должна была закончиться. Не желаю, чтобы по моей вине у тебя получился ещё один тяжёлый день.
Объяснение меня успокаивает. Всё это звучит лучше, чем опасения в моей предполагаемой эмоциональной нестабильности, которая может проявить себя во всей красе после секса и вылиться в истерику или требования заверений в вечной любви.
— А как же ты?
Борис пожимает плечами:
— Холодный душ.
— А может… — я опять запинаюсь, не зная, как предложить свою помощь. «Умные» советы из журналов почему-то вылетели из головы.
— Мне интересно, — Борис изгибает бровь и чуть кривит губы в намёке на улыбку, — это в тебе сейчас говорит любопытство, сочувствие, или жажда справедливости?
Я задумываюсь над ответом.
— Наверное, всего понемногу.
Моё признание вызывает смех.
— Ладно, — отсмеявшись, он тянется к завязкам на поясе.
— Так ты согласен? — от изумления я широко распахиваю глаза.
— А ты думала, меня придётся долго уговаривать? Напоминаю, девственница здесь ты.
Ещё не закончив говорить, Борис приподнимает бёдра и стягивает штаны. Теперь я открываю рот.
— Ого! — слетает с губ прежде, чем я успеваю подумать.
— Сочту это за комплемент, — фыркает он и запускает ставшую ненужной вещь в полёт до самого окна. — Иди сюда.
Я не в силах оторвать взгляд от объекта, с которым мне предстоит скорое и очень близкое знакомство, но всё же перебираюсь ближе.
— Ложись, — Борис мягко давит на моё плечо.
Вытягиваюсь рядом, а думать могу лишь о том, что у него отсутствует не только пресловутая дорожка до паха, но и волосы на лобке.
— Можешь трогать, если не передумала, — раздаётся над моей макушкой насмешливый голос.
Могу. И даже хочу. Вот только я не совсем представляю, чего он от меня ждёт. Я, конечно, читала про различные техники м-м-м… мануальной стимуляции, но всё это жутко индивидуально. Кроме того, все источники, как один, предупреждают дам о том, что мужчины весьма… жёстко обходятся со своей гордостью…
Вздохнув, дотрагиваюсь до живота Бориса самыми кончиками пальцев. Медленно скольжу ими ниже и, наконец, дотрагиваюсь до самого главного. Легко пробегаюсь вверх-вниз.
Поворачиваю голову к Борису проверить, как он отнёсся к моим манипуляциям. Мужчина довольно щурит глаза. Думаю, большее удовольствие ему доставляет сам факт того, что я к нему прикасаюсь, чем моё «мастерство».
Шаловливо целую его в бок и заглядываю в светлые глаза:
— Поможешь мне?
Борис не тратит времени на лишние слова, просто кладёт свою руку поверх моей, показывая как нужно правильно держать это чудо. Хм… ну, в общем, пока всё идёт так, как описано в книжках.
Он заставляет меня чуть сильнее сжать пальцы и начинает движение. Я легко подстраиваюсь под заданный ритм. Тоже ничего сложного.
Через какое-то время наши совместные усилия сосредотачиваются на участке всего в несколько сантиметров. Проявив инициативу, я поглаживаю большим пальцем самое чувствительное место. Наградой мне становится сдавленный стон. Этот звук очень интригует и откровенно возбуждает. Я даже отрываюсь от наблюдения за процессом нашего с Борисом совместного рукоделия.
Поворачиваю голову и вижу, насколько мужчина напряжён. Это напряжение делает черты лица более чёткими и чеканными.
Борис то закрывает глаза и чуть запрокидывает голову назад, то открывает и следит за синхронными движениями наших ладоней. Мне же интереснее рассматривать лицо, ведь удовольствие я доставляю мужчине, а не органу, который в этот момент сжимает моя рука.
В конце концов, Борис замечает мой любопытный взгляд. Он поворачивает голову, чтобы было удобнее смотреть на меня, и больше не закрывает глаза. Я вижу, как наслаждение накрывает его. Взгляд, выражение лица, дыхание — всё это говорит об удовольствии, которое он испытывает. Поэтому дрожь под моими пальцами и влага на них сюрпризом не становится. Сюрпризом становится другое… Только говорить об это стыдно.
Откашлявшись, я замечаю:
— Знаешь, у тебя глаза становятся почти прозрачными, когда ты испытываешь удовольствие.
Борис всё ещё тяжело дышит, но находит силы удивлённо выгнуть бровь.
— И я не только про секс говорю.
После моего уточнения выражение его лица не меняется, но он отвечает:
— Нет, мне об этом никогда не говорили.
— Это красиво.
Борис улыбается.
— А почему у тебя голос дрожит? — вкрадчиво спрашивает он.
Покраснев, прячу лицо на его груди и бормочу:
— Потому что я нимфоманка.
Поначалу ничего не происходит, а потом я чувствую, как грудь Бориса начинает ходить ходуном — он беззвучно смеётся. Не могу стерпеть подобную несправедливость.
— Хватит! Я не виновата, что у тебя такой соблазнительный вид!
Попытку откатиться в сторону пресекают на корню. Борис прижимается к моей спине и чуть придавливает к матрасу.
— Не сердись, — жарко шепчет он мне в затылок, — сейчас что-нибудь придумаем.
— Я согласна на холодный душ, — заявляю обиженно.
— Ни в коем случае! Вдруг простудишься! Подожди.
Мгновение — и он перестаёт давить на меня авторитетом и массой, второе — он уже стаскивает с меня простыню.
— А она-то тебе зачем? — я опираюсь на локоть и с интересом наблюдаю за приготовлениями, которые делает Борис. Он каким-то хитрым образом складывает ткань в изножье кровати.
— Идём сюда, — мужчина похлопывает по получившейся подушечке.
— Зачем?
— Идём, — повторяет он настойчиво, и мне приходится двигаться. — Садись.
— Просто сесть? — я замираю в нескольких сантиметрах от цели.
— Сядь на колени, а потом разведи их в стороны.
— М-м-м, попой на простынку? — уточняю на всякий случай.
— Для начала да.
— Для начала… интригующе, — хоть я и ворчу, но делаю как велено.
— А теперь наклонись вперёд и прижмись к ней… уже не попой.
От такого заявления у меня загораются даже уши, но всё равно действую я по принципу «слушаюсь и повинуюсь, мой господин».
— Выставь руки вперёд, — следует очередное указание, которое я покорно выполняю.
После продолжительной паузы Борис задаёт провокационный вопрос:
— Как ощущения!
Теперь у меня красная даже шея.
— Мокро, — выдавливаю через силу.
— Отлично! — судя по тону, кое-кого не волнуют мои моральные терзания.
На возмущение мне времени не оставляют. Услышав удовлетворивший его ответ, Борис начинает тянуть простыню за заранее подготовленный угол. Гладкая тонкая ткань скользит между моих бёдер, задевая всё, что только можно.
Поначалу мой искуситель вытягивает простыню очень медленно, но она не бесконечна, поэтому он ускоряется, быстрее наматывая её на кулак…
К концу эксперимента мой позвоночник выгибает в идеальную дугу. Я замираю на некоторое время в таком положении. Очень хочется закричать от удовольствия. Мне безразлично, который сейчас час, и спят ли соседи за стеной. Только, кажется, спазм доходит даже до связок, ничем другим своё молчание я объяснить не могу.
Лёгкий поцелуй в плечо.
— Я в душ. Не засыпай, потому что ты пойдёшь следом!
Невидящим взглядом смотрю в стену. В голове только одна мысль: так хорошо просто не бывает!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗНАКОМСТВО
24 июня 2011 года
Как я могла забыть задёрнуть шторы?!
Я ощущаю всеобъемлющее чувство недовольства. Распространяется оно на себя, на солнце и на жизнь в целом.
— Вот и начала день с позитива!
За такими чудесными переживаниями я как-то не сразу соображаю, что свет льётся не с той стены…
Воспоминания обрушиваются внезапно, как и в памятный майский день.
На этот раз, чтобы ощутить стыд нет нужды идти к зеркалу. Достаточно открыть глаза и удостовериться в том, что я нахожусь в спальне Бориса.
На окне отсутствуют не только шторы, но и гардины. Как он только высыпается с окнами, выходящими на восток!
Радует одно — кровать рядом пустует. Впрочем, если бы Борис спал, можно было бы попробовать выскользнуть из квартиры и вызвать такси уже в вестибюле…
Произошедшее этой ночью не укладывалось в моей голове. За два года я ни разу не шла слепо на поводу эмоций и желаний. Вчерашний поступок был больше похож на приступ временного помешательства, и я не могу его объяснить. Впрочем, главная проблема не в этом. Как мне теперь смотреть Борису в лицо? Он ведь наверняка будет ожидать продолжения, но о каком продолжении может идти речь, если я даже о разговоре с ним помыслить не могу!
— Доброе утро.
Я вздрагиваю от этого голоса.
— Как ты здесь спишь? — вырывается вместо приветствия.
— Хорошо я здесь сплю, — ответ Бориса звучит как всегда невозмутимо, а в первой фразе слышался намёк на тепло.
Ну вот, кажется, испортить с ним отношения будет не так уж сложно. Жаль, нельзя вернуться к тем отношениям, что сложились между нами до вчерашнего вечера. Они меня вполне устраивали.
— Это тебе. — На постель ложится короткий халатик из чёрного шёлка. — Он должен был стать подарком жене моего друга, но тебе сейчас нужнее, а Кате я куплю новый.
Сев на постели, разворачиваю неожиданную обновку и прикидываю её длину. Эта Катя явно уступает мне в росте.
— А как твой друг относится к таким подаркам?
Борис пожимает плечами:
— Катя любит такие вещи.
Гениальный ответ и блестящая логика!
— Хорошо, я его надену, — выжидающе смотрю на мужчину. На второй минуте он поднимает правую бровь. — Ты не выйдешь?