.
Судно гарантированно должно было затонуть, но его спасло… зерно, которое препятствовало распространению воды в трюме.
Вскоре подошёл испанский буксир, который отвёл полузатопленное судно в Альхесирас и посадил на пологую песчаную балку с глубиной 12,5 м. Зерно перегрузили на другое судно, а «Братство» на месте было продано на металлолом.
Ну а на К-53 оказался повреждённым лёгкий корпус, обтекатель и ряд приёмников гидроакустического комплекса, щиты волнорезов торпедных аппаратов, крышка торпедопогрузочного устройства и др.
Лодка ушла с места столкновения в подводном положении. Поднялась она на поверхность лишь после встречи с кораблями 5-й эскадры. В сопровождении плавмастерской ПМ-24 лодка зашла в порт Хаммамет (Тунис) для устранения повреждений. А в октябре 1984 г. К-53 вернулась на Северный флот для капитального ремонта.
Еще раз возвращаюсь к сложной, а порой и героической деятельности вспомогательных судов ВМФ. Вот, к примеру, в апреле 1971 г. впервые в советском флоте была проведена заправка трёх кораблей с танкера «Десна» одновременно траверзным и кильватерным способами.
Во исполнение директивы Главного штаба ВМФ от 20 марта 1972 г. в целях улучшения руководства кораблями и судами в порту Мерса-Матрух, начиная с 1 июня 1972 г., поочередно дислоцировалось одно из управлений дивизионов вспомогательных судов флота.
«В 1973 г. в составе УВС и АСС ЧФ сформировано управление бригады судов обеспечения, а на базе управления бсо сформирован штаб 54 оперативной бригады вспомогательных судов с дислокацией в порту Александрия. В состав бригады вошли строящиеся на Александрийской судоверфи вспомогательные суда, а также суда, обеспечивающие корабли боевой службы в Средиземном море»[55].
Вспомогательные суда ВМФ неоднократно привлекались к слежке за авианосными соединениями вероятного противника. В подобных операциях особо отличился буксир МБ-130, за что его командир получил от командующего ЧФ ценный подарок.
Периодически американские авианосцы уходили от преследования наших кораблей во внутренние воды, например, между греческими островами Эгейского моря. Вход туда советским военным кораблям был запрещен. Но если рядом оказывалось судно Минфлота (Министерства морского и речного флота), то по просьбе командира военного корабля капитан гражданского судна проводил слежение за американцами.
Танкеры Минфлота, проходившие через Средиземное море, никогда не отказывали в заправке советским кораблям. Характерный пример: тральщик БТ-259 пр. 257ДМ возвращался с боевой службы на Средиземном море, и у него на подходе к Дарданеллам стало кончаться топливо. «Чтобы пройти Проливную зону в светлое время суток, надо было держать ход не менее 13 узлов, что для БТ – практически полный ход. Резко возрос расход скудных запасов топлива, необходимо было что-то предпринять.
Нас догнали и обошли наши ЭМ пр. 30бис и РЗК. На наши вызовы по УКВ и светом они не ответили. На подходе к проливу Босфор нас догнал танкер “Буховны”, порт приписки Баку. Подошли к его корме на 15–20 метров, что очень удобно сделать тральщику с ВРШ. Переговорил с капитаном, попросил его держать ход не более 10 узлов, а повыходе из пролива Босфор дать нам топлива. Капитан ответил, что никаких проблем не будет и вся наши просьбы будут удовлетворены…
За пределами тервод подошли к борту танкера, от него приняли 3 т топлива и 200 кг масла для ГД, и все это – без оформления каких-либо документов. Кроме того, по моей просьбе танкер в течение 2 часов буксировал нас в сторону Севастополя, хотя сам он следовал в порт Одесса. Такое было возможно, ведь это было наше единое, родное государство, которое, увы, мы потеряли…
Утром следующего дня вошли в бухту Севастополя. Пышных встреч тогда не проводили – это была обычная боевая работа, и мы её выполняли.
После швартовки в цистернах оставалось 500 кг топлива, так что помощь капитана танкера была неоценима»[56].
После войны 1967 г. численность разведывательных кораблей Черноморского флота увеличилась. 13 февраля 1971 г. на базе отдельного дивизиона кораблей была сформирована бригада разведывательных кораблей. В её состав вошло 12 кораблей: большой РК «Запорожье», (корабль 1-го ранга); средний РК «Харитон Лаптев» (корабль 2-го ранга); малые РК «Веха», «Теодолит», «Кренометр», «Лотлинь», «Траверз», «Барометр», «Архипелаг», «Пелорус», «Находка», «Селигер» (корабли 3-го ранга); ПМ-13, ПСКЛ-З и БСС-79850. Основным районом их действия естественно было Средиземное море.
В 1979 г. разведывательные корабли получили помимо имен собственных бортовые номера. Так, к примеру, «Приазовье» стал ССВ-201 и т. д.
В ряде случаев к охране наших РК привлекались корабли 5-й эскадры. Так, к примеру, морской тральщик «Григорий Вакуленчук» пр. 266 в 1969 г. охранял ракетный крейсер «Крым», проводивший радиотехническую разведку у берегов Израиля.
«Крым», как обычно, выполнял свою работу на ходу в 3–4 узла. Внезапно раздался крик вахтенного офицера: «Товарищ командир, прошу на мостик!»
Командир тральщика Наум Крепкер выскочил на мостик. «Вахтенный сигнальщик раньше РЛС обнаружил быстроходные цели, идущие со стороны п. Хайфа. Объявил боевую тревогу. Произвели перезарядку артустановок. Две группы катеров (три торпедных и три ракетных) ВМС Израиля шли строем уступа с наших носовых курсовых углов.
По тактике ведения морского боя – это атака. МТЩ вышел вперёд и прикрыл собой РЗК “Крым”. Предвидя самое худшее, по СБД в адрес КП ВМФ и КП 5-й эскадры дал сигнал: “Атакован противником, прошу разрешение на применение оружия”. РЛС артиллерийской системы МР-104 захватила цели. Катера находились пока дальше дальности стрельбы наших АК-230. Между тем обе группы катеров, не дойдя до рубежа дальности стрельбы наших артустановок, развернулись и пошли параллельным нам курсом. Так продолжалось около часа. Затем катера развернулись, прибавили ход и ушли в сторону п. Хайфа. Отмечу: артиллерийское и ракетное вооружение израильских катеров во много раз было мощнее нашего. Но на мачтах наших кораблей реяли флаги ВМФ СССР. И это придавало нам уверенность в действиях и необыкновенную гордость»[57].
На следующие сутки на усиление охраны РК «Крым» прибыл СКР пр. 159. А выстрелить нашим АК-230 все же пришлось в сторону моря – для разрядки. Таково их устройство.
Не могу удержаться, чтобы не продолжить рассказ Наума Крепкера: «Продолжали следовать по плану. Со стороны о. Крит прилетел американский самолёт береговой патрульной авиации “Орион” и начал облеты нашего корабля на высоте 200–300 м. Таких “атак” он совершил аж 18. Я объявил боевую тревогу и донес на КП 5-й эскадры.
Перезарядку АК-230 не производили. По приборам наведения системы МР-104 мы 18 раз учебно “обстреливали” “Орион”. Неожиданно для нас он развернулся в сторону о. Крит, а из выхлопов его 4 двигателей… повалил черный дым. Конечно, его драп был неожиданным для нас. Вскоре со стороны африканского берега подлетели два звездокрылых Ту-22. Они сделали круг над нами, “помахали крылом” и ушли на базу.
Прошли о. Мальта, Тунисский пролив. Вышли в западную часть Средиземного моря. Прошли ещё сутки. Радио с КА 5-й эскадры: “репер” в Гибралтарском проливе затонул. Боевое распоряжение: МТЩ возвращаться в Тунисский пролив и выбрать установленные там четыре гидроакустических буя. При этом учесть, что у одного из них оторвана антенна, за которую швартовались греческие рыбаки. Доложил на КП свое решение: 3 буя выбрать, а четвёртый вытралить. Три буя с якорями выбрали хоть и с трудом, но успешно. Поставили контактный трал МТ-3.
Полоса захвата трала составляет 320 метров. Расстояние между м. Рас-эль-Тиб на тунисском берегу и м. Гранитола на о. Сицилия более 30 миль. Ошибка при определении места при координировании траления немного больше ширины захвата трала. Но помогли высокий профессионализм специалистов и военно-морская удача – буй подсекли на первом же галсе»[58].
А вот два любопытных случая, произошедшие с тральщиком «Арсений Раскин» пр. 266. Летом 1971 г. в Тунисском проливе тральщик обнаружил английский авианосец «Гермес». «Авианосец имел преимущество в скорости. Шли за ним до потери радиолокационного контакта, но успели навести на него БПК пр. 61. Погода была гнусная, но когда БПК обогнал нас, в знак уважения его команда была построена на правом борту. Мы, в свою очередь, исполнили положенный флотский ритуал.
Практически всю БС провели в Тунисском проливе под присмотром “Орионов” и “Шеклтонов”, которые вели поиск наших ПЛ. Подобрали и передали в 5-й отдел несколько типов гидроакустических буев. Для развлечения некоторые из буев буксировали за собой, “Орионы” появлялись, клюнув на шум наших винтов. Длилось это недолго, американские лётчики быстро раскусили наш прием»[59].
Весной 1972 г. тральщик «Арсений Раскин» проследовал к востоку от острова Родос для смены на слежении эсминца пр. 30-бис.
«Авианосец “Форрестол” находился у причала на острове Родос, являвшемся демилитаризованной зоной островов Южные Спорады. Внезапно авианосец отошёл от причала, дал ход 30 узлов и пошёл в пролив между берегом и Родосом. Тральщик полным ходом – за авианосцем, эсминец начал срочно сворачивать прием топлива и вскоре обогнал нас. Авианосец мы вскоре догнали, он пришёл в свой район БП. Эсминец вновь передал нам контакт с авианосцем и проследовал на заправку.
Слежение вели достаточно длительное время, наблюдали заправку авианосца на ходу, от судна снабжения, которое заправляло сразу три корабля – с бортов и кормы. Четвёртый – корабль сопровождения – прикрывал группу с кормы, мешая нам подойти ближе. Грузы на авианосец стали доставляться вертолётами, пока судно снабжения было на удалении нескольких миль. Заправка длилась чуть более двух часов.