В Западной католической Европе, в странах, где ремесленное хозяйствование и городское самоуправление получали наибольшее развитие, в 16 веке началась протестантская Реформация христианского вероучения. Духовные вожди протестантов предложили такие изменения христианского вероучения, какие позволяли бы религиозно узаконить и законодательно кодифицировать права и обязанности участников городского производства, ввести хозяйствующих горожан и работающих на городской рынок крестьян в феодальные государственные и общественные отношения через изменение самого существа понимания ветхозаветного идеала народного общества и государства. Там, где протестантизм одерживал победу, раскрепощались возможности для широкого развития рыночных отношений, стало быстро возрастать городское капиталистическое производство, в том числе военное производство, возникала рациональная городская культура средней и мелкой буржуазии, появлялись условия для развития рыночного арендаторского земледелия, для увеличения и разнообразия товарного потребления. Через представительные собрания при государственной власти, которые приобретали самостоятельное значение в протестантских странах, рационализм буржуазии воздействовал на государственные отношения, на прагматичную образованность и организованность власти, на вовлечение её в интересы получения капиталистической прибыли.
Но в Московской Руси не было условий для протестантских преобразований. Собственные протестантские идеи новгородско-московской ереси не получили распространения за пределами Новгорода Великого и Москвы и не породили самостоятельного богословия. Поэтому после Великой Смуты и народной революции в Московской Руси установилось полное господство ветхозаветного, чисто земледельческого идеала народного общества, и оно сделало невозможным самостоятельное, не зависящее от заказов правительства развитие городского производства. Даже привлечение из ряда протестантских стран на службу к царю всевозможных мастеров, организаторов производства и способных военных не вызывало развития собственного ремесленного и производственного хозяйствования, совершенствования государственных отношений и военного строительства. Показательной в этом была деятельность великого реформатора в царствование Алексея Михайловича Тишайшего, псковского дворянина и воеводы, а затем руководителя московского правительства и боярина Афанасия Ордин-Нащокина. Ордин-Нащокин первым разработал программу заимствования и укоренения на русской почве достижений протестантских государств. При нём был построен первый русский многомачтовый корабль «Орёл», и он же призывал осваивать кораблестроение, издал первую русскую газету, которая была рукописной, стал создавать казённые заводы, убедил царя повторить попытку Ивана Грозного: направить отобранных детей бояр на учёбу в западноевропейские учебные заведения. Но после его ухода из власти все его преобразования были забыты, созданное им пришло в упадок, оказалось заброшенным, невостребованным до воцарения Петра Первого. Иначе говоря, в Московской Руси не было и не возникало внутренних духовных побуждений к городскому производству и слоёв русского населения, кровно заинтересованных в городском хозяйственном, культурном и политическом развитии.
В последней трети 17 века стало особенно заметным усиление экономической и военной мощи протестантских государств, в том числе соседних с Московской Русью лютеранских стран немецкой Прибалтики и лютеранской Швеции. Швеция, казалось, окончательно утвердилась в отнятых во время Великой Смуты русских землях у выходов к Балтийскому морю и больше не пустит Московскую Русь к самостоятельной торговле с быстро развивающейся Северной и Северо-западной Европой. Больше того, она наращивала военную и экономическую мощь для захвата Новгорода Великого. Спасти Московскую Русь от необратимого упадка и распада могли единственно революционные преобразования, сравнимые с протестантскими преобразованиями в Западной Европе. Такие Преобразования и осуществил сверху Пётр Великий.
Царь Пётр Великий оттолкнулся от программы реформ Ордин-Нащокина, однако придал ей всеохватный, мировоззренческий размах. Его увлёк пример не соседних лютеранских государств, где лютеранство на религиозном уровне подчиняло буржуазию феодальным государственным отношениям, а Голландии, страны с самым радикально буржуазным, кальвинистским вероучением, пережившей буржуазную революцию и становление конституционной республиканской монархии. После негласного и рабочего путешествия по Европе молодой царь увидел и окончательно утвердился в убеждении, что в Голландии развитие городского хозяйствования, военного строительства и образа жизни совершается гораздо быстрее и успешнее, чем в лютеранских государствах. И связано это с наивысшим буржуазным рационализмом, с умеренностью и скопидомством, которые кальвинизм объявил признаками божественной избранности, этическими проявлениями высших, близких богу человеческих достоинств. Петр Великий сделал важный вывод: для победы над соседними лютеранскими государствами, над Швецией необходимо перенимать и приспосабливать к условиям Московской Руси достижения голландского кальвинизма, а если потребуется, отказываться от православного религиозного мировоззрения ради предельно рационального буржуазного мировосприятия. Отталкиваясь от такого вывода, он отошёл от культивируемых православной церковью и народными патриотами идеальных представлений о Московской Руси, как о Третьем Риме, о русской православной империи, прямой наследницы Византийской империи, и развил собственное понимание империи, как рационального имперского пространства. А для долгосрочного по существу выстраивания рационального имперского пространства потребовалась основополагающая, долгосрочная и рациональная стратегическая концепция, способная заменить византийский идеал православной империи.
Концептуальное содержание его видения пути воплощения нового идеала, идеала рационального имперского пространства, постепенно наполнилось стратегией опережающего промышленного и соответствующего ему рационального социально-культурного городского развития, стратегией, которой должна быть подчинена государственная политика. Так Пётр Великий впервые в мировой истории концептуально и на практике связал государственную политику со стратегией промышленного развития и необходимой ему стратегией социально-культурного городского развития. Поскольку концептуальное видение Петром Великим государственной политики прямо обуславливалось особенностями географического положения Московской Руси, было нацелено на спасение, а затем существенное улучшение этого положения через выстраивание рационального имперского пространства, постольку можно утверждать, что Пётр Великий разработал и принялся за практическое воплощение особой, русской геополитической концепции. Это была действительно мощная концепция, на поколения вперёд мобилизующая государственную власть осуществлять особый путь ускоренного исторического развития. Ибо она предназначалась для много отставшей от западноевропейских держав страны, страны с земледельческим мировоззрением, в которой не было слоя производственной буржуазии и рынка труда, маломальского опыта городского производственного хозяйствования и рационального образования и воспитания, отсутствовала соответствующая городская культура. Только всеохватная концептуализация государственной политики позволяла надеяться преодолевать такие препятствия и сделать прежде немыслимое. А именно, заставить православную церковь лишиться своего самостоятельного и правящего сословного положения, перейти в полное подчинение к самодержавной царской власти.
После того, как царь Пётр Первый пришёл к своим концептуальным заключениям, перед ним встал острый вопрос, кто и как сможет осуществлять стратегию опережающего промышленного и социально-культурного городского развития. За её осуществление не могла взяться православная церковь, не могло её поддержать православное по мировоззрению русское народно-патриотическое крестьянство или мещанство. Единственным слоем, который в тех условиях способен был осуществлять концептуальные стратегии, оказалось сословие служилого дворянства. По своему положению в общественных отношениях оно обязывалось беспрекословно выполнять определяемые стратегическими целями самодержавной государственной власти задачи тактического управления, которые необходимо было навязывать податному сословию. На среду русского дворянства Пётр Великий и сделал основную ставку, своей волей вынуждая русское дворянство вырываться из православного мировоззрения к городскому рациональному прагматизму. Но даже русскому дворянству на первой ступени революционных Преобразований он не доверял в полной мере свои великие стратегические замыслы, ради защиты которых от народно-патриотической реакции ему пришлось отдать под суд и на казнь своего старшего сына. Чтобы обеспечить необратимость Преобразований и выстраивания рациональной Российской империи, он ввёл закон о престолонаследовании, в корне изменяющий традиции Московского государства, и привлёк на государственную службу множество немецких лютеран из завоёванной им и включенной в состав империи восточной Прибалтики. С помощью немецких лютеран он принялся выстраивать государственное хозяйствование на основе широкого использования крепостного крестьянства. Он поставил задачи создания необходимых государственной власти крупных заводов и предприятий и обязывал чиновников закреплять за такими заводами и предприятиями переселяемых крепостных крестьян, чтобы те становились крепостными рабочими, а так же назначать управителей и надзирателей ревизоров, призванных следить за строгим соблюдением царских решений. Он же учреждал учебные и научные, изобретательские заведения, центры исторических исследований, музеи и художественные, архитектурные школы. Подобный подход вынуждал всех государственных служащих ускоренно получать рациональное городское образование, делающее упор на естественнонаучные и инженерные знания. А к этому вначале были готовы главным образом немцы лютеране.