В личном составе Совет министров не ярок и, быть может, к сожалению, члены его не проявляют цепкости за власть. Над их провинциальностью и неопытностью можно много иронизировать, но средний результат их работы – налицо, а их государственная честность была доказана в нескольких пережитых критических положениях. Социалистическое происхождение некоторых из них не осложняет дела, ибо на практике товар социализма не имеет спроса.
Некоторая средняя линия поведения, взятая от начала правительством и медленно склонявшаяся в сторону нарастающей крутости, хороша тем, что никого не пугает и позволяет с техническим упорядочением аппарата сделать поведение власти жизненно эластичным.
Верховный правитель адмирал А. В. Колчак. Его появление – тоже идея революции – он был вне переворота, или, точнее, в стороне от смерти Директории. Он был избран Советом министров Директории, которому на момент перешла власть последней за ее смертью.
Личные качества адмирала совершенно исключительны – это прежде всего крупнейшая одаренность, одновременно воин и ученый с широким политическим кругозором и тщательным в европейском смысле образованием. Высокий моральный строй и железная воля, которая выступает с беспощадностью в критические минуты. Его декларация – в существе его живые убеждения. Силою нравственной личности своей он покоряет всех, с кем соприкасается. Я помню возглас одного старого эсера «блока», бывшего на приеме в составе депутации: «Да здравствует русский Вашингтон». Поездка адмирала на фронт и в прифронтовые города была сплошным триумфом, как в армии, так и среди общественности. Кстати отмечу, что декабрь и январь адмирал провел в постели в сильнейшем воспалении легких. И это было крайним осложнением для всей работы, хотя он и ни на один день не прерывал распорядительной деятельности.
За нашей властью не стоит среда фаворитов. Как я отмечал, министры не цепки и сами понимают, что с появлением более подготовленных им придется уступить место пришельцам. В армии все на ходу, крупных людей почти нет. Одно время намечался было антагонизм между «Сибирской армией» и «Народной» из Самары, но это было поверхностно и благополучно перетасовалось. Крупные посты характерно замещаются вр. и. д. – «вридами», как их здесь называют. Таким образом, мотивы опасения остаться за флагом у того запаса естественных и законных фаворитов, который есть в Добровольческой армии с ее высоким уровнем состава и государственных заслуг, должны отпасть. Здесь нужны и гражданские, и военные деятели, и они будут безболезненно устроены на надлежащее положение.
До времени, когда я Вам пишу, союзники видимо весьма высоко оценивали создавшееся здесь. Они, оказывая материальную помощь, относительно обширную, никогда не подымали вопроса о плате за материалы, держать достаточно крупных представителей, и можно понять, что возможность условного признания правительства всероссийским они относят именно к правительству Омскому.
Министерством иностранных дел здесь управляет Ив. Ив. Сукин, человек хотя и молодой, но умный, гибкий и отменно талантливый. Это бесспорно счастье для государственной организации, при том непонимании необходимости ехать сюда на помощь со стороны крупных наших деятелей солидного стажа.
Для нас отсюда очевидны фантастичность и опасность парижской тенденции создать на отлете от России в Париже своего рода национальный комитет – правительство в зародыше – вне территории, вне жизни. Нас крайне тревожит эта тенденция, опасность и неправильность которой понимают и С. Д. Сазонов, и, по-видимому, В. А. Маклаков.
Те выводы, которые так хотелось бы передать Вам, следующие: 1) Всем противобольшевистским организациям России, имеющим власть и военную силу, необходимо ясно заявить, что правительством Российским они признают правительство адмирала А. В. Колчака, а его – Верховным правителем. Демонстрировать перед иностранцами отсутствие взаимных трений и выше всего поставить идею национальной дисциплины. 2) Ликвидировать правительственные тенденции Парижа. 3) Направлять сюда на Восток возможно большее число гражданских и военных деятелей для задач порядка Государственного совета, министерской деятельности, крупной администрации, специальных задач аграрной реформы, дипломатической части, идеологической деятельности (хорошо бы – Струве), высшей судебной, крупных генералов, и, если возможно, – для нужд местного управления и общественных деятелей. При этом желательно, чтобы особенно неподатливая на потребности новой жизни правизна сюда не была направлена. Чувствуется, что это течение безжизненно и способно осложнить и без того почти безысходно осложненную задачу восстановления нации.
Примите мой земной поклон Вам и Вашей самоотверженной любви к Родине. Да спасет Бог Россию, да благословит успехом наши трудные надежды.
Душевно преданный Вам, В. Жардецкий.
Письмо члена ЦК Партии народной свободы Н. К. Волкова Н. И. Астрову 23 июля 1919 г.[1582]
Дорогой Николай Иванович!
Пользуюсь первой же оказией, чтобы черкнуть Вам несколько строк. Наше путешествие неприятно затянулось и продолжалось, страшно сказать, почти четыре месяца: из Одессы, как Вы знаете из моего Коломбийского письма и из письма А. А. Червен-Водали, мы выбрались только в конце марта, а сюда – в Омск приехали лишь 19-го июля. До Коломбо доехали сравнительно скоро (через месяц), но здесь из-за отсутствия мест на проходящих в Европу пароходах безнадежно застряли и, несмотря на всевозможные попытки скорее доехать, смогли это сделать только на днях. Здесь пока и я, и Алекс. Александрович сидим без квартир и на первое время устроились под крышей только благодаря добрым друзьям: в частности, меня с женой приютил в своих комнатах на первые два дня Степ. Васильевич Востротин, а затем на несколько дней Влад. Алекс. Виноградов, у которого семья временно на даче. Как устроимся дальше, не знаем, ибо Омск невероятно переполнен, и очень опасаемся, что, несмотря на обещанное нам содействие властей, удастся сделать это очень не скоро. Между тем, мы находимся еще в очень благоприятных условиях, т. к. устроить нас взялся сам «грозный и всесильный» здесь министр внутренних дел В. Н. Пепеляев, которого местные левые круги называют «вторым Плеве».
С первого же дня нашего здесь пребывания мы начали знакомиться с местными правительственными и общественными кругами и с взаимными их отношениями. За 4 дня мы не смогли еще разобраться во всей здешней неразберихе, но должен сознаться, что местная действительность оказалась весьма далекой от той, какой она нам рисовалась с Юга. По первым впечатлениям – здесь мало людей, подготовленных к серьезной государственной работе, очень много провинциализма. Но что еще хуже: мало людей, готовых действительно отдать свои силы на служение государственным интересам, но зато много личных честолюбий, интриг, взаимных подсиживаний, устраивания своих делишек и т. д. Между тем, положение здесь весьма серьезное: на фронте неудачи и отступление по вине военного командования и плохой военной организации, хотя материал для армии весьма недурной, а внутри Сибири – неизжитый населением и неликвидированный еще местами большевизм, иногда усиливаемый (а не ослабляемый) неудачными мерами борьбы с ним. Все это, повторяю, только первые впечатления, которые, возможно, несколько сгладятся по мере ближайшего ознакомления с здешними делами.
Пока мы делали визиты и беседовали только с отдельными министрами, а на днях делаем общий доклад в Совете министров и представляемся Верховному Правителю.
Здесь сразу же разыскали А. С. Белоруссова, который стоит во главе комиссии по выработке закона об Учредительном собрании, и он много помогает нам при ознакомлении с местными делами.
Письмо приходится кончать, ибо за ним придет сейчас поручик Новицкий, уезжающий завтра утром в Екатеринодар. Он здесь провел полтора месяца и расскажет Вам много больше о здешних делах и настроениях, чем смогли бы это сделать мы на 4-й день своего здесь пребывания.
Для меня за этот короткий срок с несомненностью выяснилось одно: здесь мало государственно подготовленных людей, и необходимо их сюда стягивать. Было бы очень хорошо, если бы Вы лично, дорогой Николай Иванович, смогли сюда приехать, прихватив с собой и еще кое-кого. В частности, и местные кадеты, по-видимому, очень нуждаются в хорошем руководстве, ибо с образованием здесь Восточного отдела Центрального Комитета они выступают уже как представители всей партии, а между тем их руководители далеко не на высоте своего положения.
Сердечный наш привет Софье Владимировне и всем екатеринодарским друзьям. Как Вы себя чувствуете? Что происходит в Екатеринодаре? Мы об этом ничего не знаем с момента нашего отъезда.
Александр Александрович пишет одновременно Мих. Мих. Федорову и в своем письме, вероятно, сообщит о своих личных впечатлениях Вам же он просит передать душевный привет.
Крепко Вас обнимаю и сердечно желаю Вам доброго здоровья и сил.
Ваш Ник. Волков.
Письмо председателя Восточного отдела ЦК Партии народной свободы А. К. Клафтона Н. И. Астрову 24 июля 1919 г.[1583] (в сокращении)
Причины отступления – усталость, плохой и недостаточный офицерский состав, материальная необеспеченность армии, интендантское воровство, общая деморализация всех классов и особенно буржуазии, погрязшей в спекуляции, пропаганда большевиков и эсеров, слабость государственной власти, увлечение ее побочными задачами, неумение сосредоточиться исключительно на борьбе с большевизмом, возрождение рутины, отжившей свой век еще при старом режиме, и это одинаково относится к гражданской и военной среде, но главное – это боязнь иметь определенный и твердый курс…
Если бы не беженцы с Урала, Волги, то Сибирь не могла бы создать и того, что есть… Сюда надо срочно присылать лучшие силы, чтобы они могли руководить общественной и государственной жизнью…
Письмо Н. И. Астрова В. Н. Пепеляеву 3 февраля 1920 г.[1584]