Связь сибирских кадетов с южной, а через нее – с московской и заграничной группами партии осуществлялась в основном через эмиссаров Национального центра. Видными деятелями (членами правления) Национального центра при Колчаке были В. Н. Пепеляев, А. С. Белоруссов-Белецкий, Н. А. Бородин, позднее также А. А. Червен-Водали и Н. К. Волков. Бытовала версия, что московская группа Национального центра во главе с Н. Н. Щепкиным оказывала помощь колчаковской армии разведработой через своих людей в высших штабах Красной армии, но впоследствии А. А. Червен-Водали на процессе колчаковских министров утверждал, что в Омске не имел непосредственной связи с организацией в Москве (сами ее участники на допросах ссылались на то, что вся секретная информация докладывалась лично Н. Н. Щепкину, не посвящавшему в нее остальных).[760] В сентябре 1919 г. московская и петроградская организации Национального центра были разгромлены чекистами. Связь Сибири с Югом в условиях разделявших их фронтов Гражданской войны была крайне нерегулярной, посланцы прибывали в среднем раз в 3 месяца и привозили информацию и письма 2–3-месячной давности.[761] Красноречивый факт: после официальной декларации генерала А. И. Деникина о подчинении А. В. Колчаку южные отделения Национального центра, Совета государственного объединения России и Союза возрождения России приняли 5 июня 1919 г. совместную декларацию в поддержку его правительства, но Колчак ее получил лишь 25 сентября, т. е. почти через 3 месяца. В стремительно менявшихся условиях Гражданской войны такая разорванность во времени вела к удручающим последствиям.
Кадеты активно работали над расширением и укреплением созданного по их инициативе Омского национального блока, о котором говорилось в предыдущей части. Руководящее бюро блока организационно строилось по принципу думского «Прогрессивного блока» 1915–1917 гг. Как писал один из его лидеров В. А. Жардецкий Н. И. Астрову 25 марта 1919 г., кадеты стремились превратить блок в объединение «республиканской и монархической демократии».[762] На встрече с А. В. Колчаком 20 декабря 1918 г. делегация из 14 представителей блока (по одному от каждой из входивших организаций) сделала заявление о «жизненной верности и необходимости указанного им (Колчаком – В. Х.) пути» и о всемерной поддержке его правительства. Заявление подписали: Совет съездов представителей торговли и промышленности, Центральный военно-промышленный комитет, Совет кооперативных съездов («Всекосовет»), партийные организации кадетов (которых на встрече представлял В. А. Жардецкий), народных социалистов (энесов), Союз возрождения России, акмолинский отдел Национального союза, наиболее правые группы эсеров («Воля народа») и меньшевиков («Единство»), представители Забайкальского, Сибирского и Семиреченского казачьих войск. Именно на этой встрече после беседы с А. В. Колчаком кооператор А. Сазонов под гром аплодисментов подал клич: «Да здравствует русский Вашингтон!», подхваченный затем белой прессой.[763]
П. 13 резолюции III Восточной партконференции кадетов по тактическому вопросу выдвигал задачу усиления роли партии как «связующего центра» Омского блока и его отделений.[764] Тем самым открыто признавалась руководящая роль кадетов в блоке. По свидетельству В. А. Жардецкого, в марте 1919 г. блок имел фактические (формально самостоятельные) отделения: на Урале – в Перми и Екатеринбурге, в Западной Сибири – в Барнауле и Бийске, в Восточной Сибири – в Иркутске.[765] Некоторые отделения стояли на более правых позициях, чем даже омский центр. Деятельность блока находила поддержку в правительстве. На него возлагались надежды. Сенатор А. Новиков писал председателю Национального центра М. М. Федорову 19 марта 1919 г., что блок «объединяет все живые силы» и «играет огромную роль в жизни Сибири».[766]
От вступления в блок уклонилась часть кооператоров – в частности, иркутские и екатеринбургские. За их подчеркнутой аполитичностью крылись оппозиционные настроения, поскольку до переворота кооперативные объединения этих регионов занимали открыто левые позиции.
Блок был непрочным, подвергался нападкам со стороны оппозиционных социалистов, называвших его (устами томского «Голоса Сибири») «политической бутафорией», организованной кадетами. Весной 1919 г. из Омского блока вышла меньшевистская плехановская группа «Единство» из-за разногласий с кадетами. Иркутское социалистическое «Наше дело» писало, что «для существования такого блока потребуется значительный сдвиг кадетствующей буржуазии влево».[767]
Деятельность блока была внешне активной, но по сути малорезультативной. По воспоминаниям Г. К. Гинса, «это была организация для обмена мнений, а не союз для достижения политических задач. Члены блока ходили по министрам и спрашивали, как поступить. Они прислушивались к разным сплетням и сами их разносили. Они выставляли кандидатов, но сейчас же от них отказывались, если встречали препятствия… Тяжело было положение адмирала. Слева – враги, справа – недоброжелатели, а в центре – вялый, безвольный блок и такой же безвольный Совет министров. Несколько энергичных людей в блоке вели за собой все 14 его групп», так же как «несколько талантливых и честолюбивых молодых людей в Совете министров незаметно опутали его сетью интриг и личных влияний».[768] Уже летом 1919 г. один из инициаторов создания блока А. С. Белоруссов-Белецкий, еще недавно возлагавший на него радужные надежды, в письме М. М. Федорову от 27 июня пессимистично сообщал, что блок не оправдал этих надежд, «не имеет общей платформы и… очень мало дееспособен».[769] Особенно едко отзывался о нем левый кадет Л. А. Кроль, называвший его «блоком 13 нулей», а все составлявшие его партийные организации Омска – фикцией, и утверждавший, что реальный вес блоку придает лишь поддержка военных и казаков.[770] Даже вдохновитель правых кадетов Сибири В. Н. Пепеляев порой высказывался довольно раздражительно о деятельности блока, однажды даже обвинив его во «вредной общественной свистопляске».[771]
Влияние Омского блока распространялось лишь на образованные слои населения, и то не бесспорно. Его поражение на муниципальных выборах весной и летом 1919 г. дало повод кадетской прессе обвинять его организаторов в неумении работать с массами. Иркутский «Свободный край» желчно писал: «Блокисты оказались типичными интеллигентами-белоручками, склонными более к созерцательности, чем к активной деятельности».[772]
Сами создатели блока, лидеры омских кадетов предпочитали на страницах печати расценивать поредение своих рядов как естественный процесс отпадения «омертвевших членов» и дальнейшего сплочения «здоровых сил». Именно так был расценен «Сибирской речью» в статье под броским заголовком «Политическое самоубийство» выход из блока группы «Единство». Сама же группа назвала причинами разрыва «неискренность представителей буржуазных групп и Омской группы Партии народной свободы по отношению к своим союзникам по блоку» и «недопустимо грубую» кампанию омской кадетской прессы «против всех социалистов без исключения».[773]
В конце концов, по мере поправения сибирских кадетов (особенно таких, как В. А. Жардецкий и Н. В. Устрялов), в сентябре 1919 г. Омский национальный блок по существу распался. Фактически в нем остались лишь представители Национального центра во главе с кадетами. Из блока выделился Демократический союз из правых социалистов и кооператоров, поддержанный частью левых кадетов во главе с Л. А. Кролем и занявший позицию условной поддержки правительства по принципу «постольку – поскольку». Поначалу в разработке программы союза участвовали видные кадеты Н. К. Волков и А. А. Червен-Водали, прибывшие с Юга,[774] но они настаивали на включении в программу союза пункта о безоговорочной поддержке власти Колчака, на чем разошлись с Кролем и поэтому не вступили в союз. Восточный отдел ЦК кадетской партии отнесся к Демократическому союзу непримиримо и, по свидетельству Л. А. Кроля, пригрозил кадетам, вступавшим в союз, исключением из партии.[775]
К лету 1919 г. ослабевает и деятельность партийных кадетских организаций. Определяющую роль в этом сыграла их безусловная, подчеркнутая лояльность по отношению к колчаковскому правительству, порой оборачивавшаяся пассивностью.
В секретном докладе управляющего Иркутской губернией П. Д. Яковлева министру внутренних дел, который можно приблизительно датировать началом мая 1919 г., содержится любопытная характеристика деятельности партий и общественных организаций этой обширной губернии, и в частности, кадетов. Иркутских кадетов он характеризует как содружество интеллигентов и коммерсантов и отмечает их полную лояльность к колчаковскому правительству, за исключением немногих его членов, вроде министра юстиции эсера С. Старынкевича (вскоре уволенного) и уже уволенного министра продовольствия Н. Зефирова. По словам автора доклада, среди них «большим почтением пользуются имена Верховного правителя и председателя Совета министров» (П. В. Вологодского). Управляющий губернией называет кадетов центром ее общественно-политической жизни (в смысле: центр между правыми и левыми). Все они дружно выступали против немедленного созыва Учредительного собрания в любой его форме, но среди них раздавались отдельные голоса за совещательный выборный орган (идею которого правительство позднее попыталось реализовать в форме Государственного земского совещания). Несколько приукрашивая действительность в желательном правительству духе, докладчик писал: «Влияние кадетов на данный момент в городе сильнее других партий», но тут же оговорился, что «они не умеют или не хотят расширять рамки своей организации, предпочитая, видимо, тесно сплоченную, хотя и малочисленную группу широкой, многоголовой, расплывающейся организации». Любопытно замечание, что кадеты напрасно презирают социалистов, поскольку те еще довольно влиятельны в регионе. Тяготеющих к монархии среди кадетов автор доклада насчитывал единицы, а их отношение к «атаманщине» характеризовал как резко отрицательное, совпадающее с позицией правительства. Особо отмечал Яковлев активную д