Еврейский вопрос, не имевший на востоке России большого значения ввиду малочисленности в этих краях самих евреев, получил резонанс после нашумевшего приказа № 22 начальника гарнизона Кустаная (территория современного Казахстана) штабс-капитана Короленко от 25 февраля 1919 г. о выселении из города всех евреев под предлогом «осложнившегося квартирного вопроса» (исключение делалось для врачей, фельдшеров, аптекарей и служащих электростанции[1104]). Приказ был отменен Колчаком, но шум долго не утихал – и не только со стороны большевистской пропаганды, но и от либеральной и эсеровской общественности.
После этого Омское отделение Национального совета евреев Урала и Сибири подало премьеру П. В. Вологодскому пространную «Записку о тревожном положении евреев в прифронтовой полосе».[1105] Сетуя на предвзятое отношение к евреям, авторы записки отмечали, что большевиками являются в основном евреи-политэмигранты, «всегда жившие за границей, давно отрекшиеся от своего народа… и переменившие даже свои фамилии». Евреев-большевиков они называли «отбросами еврейского народа», а в доказательство лояльности основной массы еврейства замечали, что, при всем обилии в Красной армии интернациональных отрядов латышей, венгров, китайцев, корейцев и др., среди них нет еврейских отрядов. В записке перечислялись евреи, расстрелянные большевиками, отмечались факты участия евреев в покушении на Ленина и убийстве Урицкого, в октябрьском восстании юнкеров 1917 г. в Москве, реквизиции большевиками имущества состоятельных евреев (что было чистой правдой), и отрицалась особая роль евреев в РККА и большевистской партии (хотя на самом деле их процент в руководящих советских органах был велик).
В заключение авторы записки просили принять меры для прекращения антисемитской пропаганды в войсках, особенно со стороны газеты «Русская армия» (издававшейся в Омске Осведверхом – Осведомительным отделом штаба Верховного главнокомандующего), причем приводили факт, когда на распространявшихся антисемитских прокламациях в частях Челябинского гарнизона стояла подпись начальника дивизии.
На полях записки стоит собственноручная сухая приписка Вологодского от 14 марта 1919 г.: «Доложено. Такая же записка оказалась поданной Верх[овному] Пр[ави]телю, который приказал по войскам прекратить юдофобскую агитацию»[1106] (выделено мной – В. Х.).
После этого были уволены два редактора «Русской армии» и несколько сотрудников Осведверха, допустившие антисемитские выпады. В этом отношении некоторые либеральные газеты опять же проявили себя даже правее самого Колчака, недоумевая, почему русским самих себя критиковать можно, а евреев – нет. Видная роль евреев в большевистской партии порой вызывала неприязнь в либеральных кругах, что было совсем нетипично для них до революции. Та же «Сибирская речь» писала: «Мы, русские, были свидетелями того, как наше государство и достояние нашего народа в развитии революции расхищались в тягчайшей мере русскими евреями».[1107] Антисемитские настроения присутствовали и среди определенной части кадетской верхушки, такого рода высказывания допускали В. Н. Пепеляев, В. А. Жардецкий.
Отношение к этому вопросу не было единым. Так, влиятельная группа иркутских кадетов выступала значительно более терпимо и даже укоряла печатный орган ЦК партии за антисемитизм,[1108] а лидер Национального союза А. С. Белоруссов-Белецкий отмечал, что русские сами виноваты своей косностью и ленью в допущении к власти еврейского меньшинства.[1109]
Секретная телеграмма министра иностранных дел С. Д. Сазонова А. В. Колчаку от 3 марта 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 31. Копия
Телеграмма управляющего Министерством иностранных дел И. И. Сукина С. Д. Сазонову от 10 марта 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 37
Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 4 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 336. Л. 243
Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 24 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 88–88 об.
Стр. 1 из 2
Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 24 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 88–88 об.
Стр. 2 из 2
Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 27 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 87
Сам А. В. Колчак вел себя в еврейском вопросе более умеренно: так, он отменил принятое было решение о выселении евреев за 100 верст от прифронтовой полосы как потенциальных «большевистских шпионов». Тем более что многие еврейские общины, страхуясь от погромов, изъявляли готовность к сотрудничеству и вносили пожертвования на военные нужды. В компенсацию за это они просили оградить их от притеснений. Колчак не раз изъявлял в печати благодарность им за денежные взносы на армию, а в выступлениях перед еврейскими общинами Омска и Уфы высказался «против национальной травли» и выразил уверенность, что «с общим успокоением страны исчезнет и острота национального вопроса». Вместе с тем, он возражал против отдельного национального еврейского представительства на Государственном земском совещании.[1110] В целом можно согласиться с мнением, что «колчаковская администрация рассматривала еврейский вопрос как часть общеполитических и национальных проблем, признавала гражданское равенство евреев и не препятствовала их самоорганизации».[1111] Это к вопросу о «белом холокосте», миф о котором поддерживает даже англоязычная Википедия.
Национальный вопрос смыкался с внешней политикой и проблемой официального признания правительства А. В. Колчака в качестве всероссийского. Политики либерально-консервативного направления в интересах консолидации антибольшевистских сил сосредоточили все усилия на достижении этого признания. Идеологически (что можно видеть по предыдущим материалам) и практически – своей деятельностью в правительстве и в общественных кругах – кадеты больше всех работали в этом направлении. Позицию этих кругов отчетливо выразили «Отечественные ведомости»: «Всякая временная власть, которая образуется в Москве, всякая военная сила, которая войдет в ее стены, будет носителем и пропагандистом верховной власти адмирала Колчака и никого иного – до того момента, когда в Москву… прибудет сам Верховный правитель». В этих условиях, указывала газета, задача общественно-политических организаций и прессы – содействовать утверждению «общегосударственного и международного значения Верховного правителя… путем организации общественного мнения и соответствующей агитации».[1112]
Товарищ председателя Восточного отдела ЦК кадетов В. А. Жардецкий в письме на юг сопредседателю Национального центра, члену всероссийского кадетского ЦК Н. И. Астрову 25 марта 1919 г. излагал свои идеи по консолидации сил: «1) Всем противобольшевистским организациям России, имеющим власть и военную силу, необходимо ясно заявить, что правительством Российским они признают правительство адмирала А. В. Колчака, а его – Верховным правителем. Демонстрировать перед иностранцами отсутствие взаимных трений и выше всего поставить идею национальной дисциплины. 2) Ликвидировать правительственные тенденции Парижа (Русского политического совещания – В. Х.). 3) Направлять сюда на Восток возможно большее число гражданских и военных деятелей для задач порядка Государственного совета, министерской деятельности, крупной администрации, специальных задач аграрной реформы, дипломатической части, идеологической деятельности (хорошо бы – Струве), высшей судебной, крупных генералов, и, если возможно, – для нужд местного управления и общественных деятелей. При этом желательно, чтобы особенно неподатливая на потребности новой жизни правизна сюда не была направлена. Чувствуется, что это течение безжизненно и способно осложнить и без того почти безысходно осложненную задачу восстановления нации».[1113]
В направлении консолидации власти цель была достигнута: на рубеже мая—июня 1919 г. о подчинении А. В. Колчаку как Верховному правителю России официально заявили командовавшие белыми армиями других регионов генералы А. И. Деникин на Юге, Е. К. Миллер на Севере и Н. Н. Юденич на Северо-Западе (хотя часть окружения Деникина выступала за объединение Белого движения вокруг него, апеллируя к «историческому приоритету» Добровольческой армии,[1114] и лишь после долгих колебаний и не без влияния западных дипломатов Деникин официально подчинился Колчаку. По этому поводу В. Н. Пепеляев передавал даже слухи, что деникинское Особое совещание «относится враждебно к Омскому правительству»[1115]). После свершившегося акта подчинения М. М. Федоров писал Пепеляеву 20 июня 1919 г.: «Ваше основное пожелание, чтобы Верховным правителем России был признан адмирал Колчак, 30 мая осуществлено волею рыцаря, как Вы правильно его называете, великого патриота и выдающегося государственного человека А. И. Деникина. Это произошло, заметьте, в момент величайших военных достижений и успехов армий Деникина, путь которым на Москву сейчас открыт и спасает фронт адмирала Колчака… Результаты нашего развала, корни которого в старом режиме, сказываются одинаково и у вас, и у нас, несмотря на различие обстановки и условий. Здесь к этому присоединяется самостийность, которой вы почти не знаете». Любопытно, что в заключение Федоров писал: «Людей мы к Вам не посылаем пока, потому что рассчитываем, что они скорее приедут к Вам, когда произойдет соединение армий… Единая русская государственная власть – уже осязаемый факт, до скорого свидания в сердце России, в Москве».[1116] Настолько велика была в то время уверенность в близкой победе над большевиками.
В свою очередь, Колчак 24 июня официально назначил Деникина своим заместителем как Верховного главнокомандующего,[1117] ввиду территориальной удаленности его армий предоставив ему широкую самостоятельность. Однако вопросы общей политики – как внутренней, так и внешней, земельный вопрос и финансовая политика оставались в исключительной компетенции Верховного правителя. О соблюдении Деникиным субординации свидетельствует уведомление направленной им в Париж в ноябре 1919 г. делегации на имя Колчака: «Нижеподписавшиеся уполномочены доложить, что главнокомандующий Вооруженными силами Юга России испрашивает указаний Верховного правителя о порядке дальнейшего осуществления государственной деятельности в областях, подчиненных главнокомандующему и через него Вашему высокопревосходительству».