[1345]
Иную позицию занимали народные социалисты (энесы). Эта немногочисленная социалистическая партия (последователи умеренных народников), при всех расхождениях с белыми, все-таки склонна была оказывать им моральную поддержку против большевиков, которых считала наибольшим злом. В январе 1919 г. совещание представителей этой партии в Омске, представленное 7 губернскими партийными комитетами, вынесло резолюцию о «всемерной поддержке» правительства Колчака, отмечая, что оно «стоит на уровне требований исторического момента, переживаемого Родиной».[1346] Исходя из этого, и само правительство в интересах укрепления антибольшевистских сил рекомендовало открывшемуся в начале 1919 г. в Париже Русскому политическому совещанию привлечь к своей работе лидера энесов Н. В. Чайковского (в прошлом – старого революционера-народника), что и было сделано.
К энесам примыкало умеренное крыло сибирских областников во главе с Г. Н. Потаниным, редактором «Сибирской жизни» А. В. Адриановым, бывшим министром Сибирского правительства И. И. Серебренниковым, при всем своем демократизме поддержавшими колчаковский режим (по сути, к ним можно отнести и премьера колчаковского правительства П. В. Вологодского). Возражая тем бывшим соратникам, которые доходили до стремления к практически полной независимости Сибири, Серебренников в открытом письме бывшему коллеге, экс-министру Сибирского правительства В. Крутовскому в апреле 1919 г. писал, что «без великой России не может быть и автономной Сибири», ибо по слабости своей промышленности и людских ресурсов она не сможет существовать самостоятельно.[1347] В. М. Крутовский и Г. Н. Патушинский как раз представляли левое, демократическое крыло областников, вставшее в оппозицию режиму диктатуры. Наконец, были и областники-«центристы» вроде профессора Н. Я. Новомбергского (бывшего кадета), условно поддерживавшие режим, но отстаивавшие немедленную автономию Сибири.
В целом, однако, областническое движение в этот период фактически заглохло. Как писал кадетский лидер В. А. Жардецкий (в неоднократно цитированном письме Н. И. Астрову), от областничества «не осталось и следа. Наше существование не осложняется никакими мотивами самостийности».[1348]
Кроме энесов, среди социалистических группировок поддержали белых правый фланг партии меньшевиков – т. н. группа «Единство», основанная Г. В. Плехановым (к тому времени уже покойным) и стоявшая на патриотических позициях, и небольшая часть правых эсеров (группа «Воля народа») во главе с В. Л. Бурцевым и Б. В. Савинковым. Популярный журналист В. Л. Бурцев оказывал достойную поддержку белым в пропаганде объединения всех антибольшевистских сил вокруг Колчака. На страницах парижской газеты «Матэн» в мае 1919 г. он призывал демократов «пойти навстречу» адмиралу. «Адмирал Колчак, – писал Бурцев, – является для нас гарантией, что нам нечего бояться возвращения старого режима. Мы горячо приветствуем адмирала и призываем во имя Отечества, находящегося в опасности, все политические партии к признанию его правительства и к оказанию ему поддержки… Время колебаний прошло. Перед нами – Колчак или Ленин». В заключение он провозглашал: «В настоящую минуту, при существующих политических условиях наша программа действий определяется одним словом – Колчак».[1349] Слова Бурцева были вполне в духе призыва кадетской «Сибирской речи»: «Теперь всем русским патриотам надлежит помнить, что у них нет иной обязанности, кроме обязанности повиноваться власти Верховного правителя адмирала Колчака».[1350] Бурцев и Савинков стали наиболее видными и активными союзниками Колчака из лагеря социалистов. Именно Бурцев стал главным представителем колчаковского Русского бюро печати (возглавляемого кадетом А. К. Клафтоном) за рубежом.
Среди видных общественных деятелей Сибири социалистического «происхождения», поддержавших тем не менее А. В. Колчака против большевиков, были лидер сибирской кооперации, старый народник А. Сазонов, первым бросивший крылатый клич «Да здравствует русский Вашингтон!» по адресу Колчака, старый революционер-народоволец, «шлиссельбуржец» В. С. Панкратов (при Керенском охранявший Николая II и его семью в Тобольске) и другие. Оба названных деятеля были в числе лиц, подписавших обращение сибирской общественности к державам Антанты с призывом признать де-юре правительство Колчака в качестве всероссийского.[1351]
В целом политическое окружение Колчака было все же несколько «левее», чем Деникина (хотя лично Деникин по своим взглядам был либеральнее Колчака). Сказывалось то, что на Востоке антибольшевистское движение поначалу создавалось политиками и притом под демократическими лозунгами, а на Юге – изначально под эгидой военных, более консервативных по настроениям. Поэтому в правительстве Деникина было примерно поровну кадетов и людей правых, монархических взглядов, а в правительстве Колчака «правее» кадетов никого не было, и хотя они преобладали, но были даже отдельные социалисты (эсер С. Старынкевич, меньшевик Л. Шумиловский). Интересно, как излагал впоследствии на суде министр труда Л. Шумиловский мотивы, по которым часть социалистов поддержали Колчака: «Я считал, что адмирал Колчак, как сильная личность, сможет сдержать военную среду и предохранить государство от тех потрясений, которые неизбежно грозили справа. Эти мотивы: популярность в демократических странах – Америке, Англии, умение поставить себя в военной среде, подтвержденное его положением в Черноморском флоте, – и заставили меня подать голос за него».[1352]
Но, несмотря на общее признание диктатуры, правые социалисты оставались при особом мнении и оставляли за собой право на критику правительства. Наибольшим нападкам с их стороны подвергались лидер правых кадетов, министр внутренних дел В. Н. Пепеляев и особенно стяжавший всеобщее озлобление министр финансов И. А. Михайлов. Между ними и кадетами не утихала острая полемика по вопросам государственного строительства. Особенно язвительной она была между ведущим органом кадетов «Сибирской речью» и рупором энесов и кооператоров газетой «Заря». «Сибирская речь» презрительно называла «Зарю» органом «обезьяньего народа бандерлогов», а «Заря», в свою очередь, иронически обещала подарить «Сибирской речи» на Рождество «картонную царь-пушку с мешочком гороха для стрельбы по воробьям и меховые колпачки для ушей, чтобы не выглядывали».
В цитированном докладе управляющего Иркутской губернией содержится любопытная характеристика партийных групп левее кадетов, но вместе с тем условно поддерживавших колчаковское правительство, – группы «Единство», энесов и правых областников. Из них относительно влиятельными он считал областников. Большинство здешних областников, по признанию Яковлева, все же являлись левыми, скептически относились к Колчаку и его правительству, в особенности ненавидя Михайлова, а над организованным кадетами блоком партий издевались как над угождающим правительству аморфным образованием. Но и допустившую роспуск Сибоблдумы Директорию, по словам докладчика, большинство областников звали «не иначе как губошлепами», а эсеров «ненавидели»[1353] (последнее можно поставить под сомнение, ведь среди областников в свое время было много эсеров).
Позже, когда в обстановке поражений колчаковской армии общественные настроения заметно «полевели», наметилась тенденция к объединению умеренно-демократических сил социалистического толка. В октябре 1919 г. (незадолго до падения Омска) энесы, кооператоры и наиболее правые группы эсеров и меньшевиков объединились в Демократический союз, стоявший на позиции общей поддержки Колчака против большевиков при умеренной критике слева социально-экономической программы правительства и ряда его политических и административных действий.[1354]
Не представляли заметной величины и не проявляли активности крайне правые группы открыто монархической ориентации (за исключением Забайкалья, где они вели себя несколько активнее под крылом атамана Г. М. Семенова). В том же докладе Яковлева констатируется их разочарование итогами колчаковского переворота, поскольку «те надежды, которые они возлагали на омское правительство, не сбылись». Автор доклада отмечал, что это направление «умирает».[1355] Сходно оценивал правые партии сенатор А. Новиков, писавший М. М. Федорову в цитированном письме, что они «силой не являются».[1356] Как известно, являвшийся их оплотом в Сибири атаман Г. М. Семенов поначалу отказался признать власть А. В. Колчака, что послужило основанием для приказа о его аресте, пока конфликт не уладили покровительствовавшие ему японцы. В мае 1919 г. атаман заявил, что был «введен в заблуждение», признал власть Верховного правителя и после снятия «опалы» верноподданно телеграфировал адмиралу: «Получив сегодня, 27 мая, по телеграфу приказ № 176 (снимавший с Семенова обвинения – В. Х.), счастлив донести Вашему Высокопревосходительству, что Ваше справедливое решение ликвидировало последние шероховатости общегосударственной работы по воссозданию великой, единой и неделимой России. Всецело и безусловно признавая и подчиняясь Российскому правительству, возглавляемому Вами как Верховным Правителем, доношу, что я и вверенные мне войска с прежним пылом горячей и беззаветной любви к Родине будем продолжать свое бескорыстное служение ей под руководством и начальствованием нашего Верховного Главнокомандующего».[1357]
Относительно других региональных группировок кадетской партии позицию сибирских кадетов в это время можно назвать правоцентристской (не считая малочисленных левых кадетов всех регионов, выступавших за уступки социалистам и национальным окраинам и в период белогвардейских диктатур отошедших от активной деятельности; на Юге такую группу возглавляли Б. Э. Нольде и В. Д. Набоков). Эту особенность отметили еще советские историки.[1358] При этом показательно, что, несмотря на разделявшие кадетов Сибири, Юга и центра страны расстояния и линии фронтов, когда связь между ними была крайне затрудненной и шла порой месяцами, при всех