В таблице 8 представлены совокупные данные по армии (2 841 883 человека или 99,5 % всех переписанных военнослужащих) и флоту (43 528 человек или 1,5 % переписанных военнослужащих)[472]. В таблице приведены данные 56 (из 132 перечисленных в переписи) наиболее многочисленных национальностей, представленных в рядах вооруженных сил.
Таблица 8.Данные о национальном составе РККА и РККФ по итогам переписи 28 августа
1* Пермяки – ныне коми-пермяки, народ финно-угорской языковой группы.
2* Имеются в виду азербайджанцы.
3* Так в источнике. Имеются в виду казахи.
4* Наименование части оседлого населения отдельных районов Средней Азии в XVIII – начале XX в. Этнически относились к узбекам и отчасти таджикам.
Составлено по: Труды Центрального статистического управления. Т. XIII. Вып. 2. С. 61–65. (РГВА. Ф. 40442. Оп. 3. Д. 2. Л. 31–33).
Первое, что бросается в глаза, – это непомерно большой удельный вес русских военнослужащих (78,6 % против 55,6 % русских среди населения). Подавляющее преобладание русских в рядах Красной армии – это специфический феномен именно Гражданской войны. Результаты переписи подтверждают выдвинутый выше тезис о том, что ядро Советской России совпало с историческим ареалом великорусского этноса, в то время как нерусские окраины бывшей империи пришлось присоединять силой и их людские ресурсы были частично или полностью недоступны для комплектования Красной армии. За пределы великорусского этнического ареала Красная армия вышла только в конце Гражданской войны[473], когда снизилась интенсивность боевых действий и спала острота проблемы пополнений (напомним, в конце 1920 г. началась поэтапная демобилизация РККА). С этой точки зрения можно сказать, что Красная армия времен Гражданской войны была армией русской, причем этнически более гомогенной, чем даже Русская императорская армия в конце самодержавия.
С хозяйственно-экономической точки зрения высокое мобилизационное напряжение русского населения имело самое пагубное влияние, подорвав крестьянское хозяйство аграрных губерний Европейской России. Например, если во Владимирской губернии в мирное время в армию призывалось 7,3 % трудоспособных мужчин, то в 1920 г. – 31,7 %, в Тульской – соответственно 6,1 % и 34,1 %; в Костромской – 6,5 % и 50,3 %[474]. Для сравнения, в период Первой мировой войны нагрузка на русское крестьянское хозяйство в целом была еще выше[475], однако нужно принимать во внимание: война теперь пришла в саму русскую деревню, многократно усилив ее бедственное положение. Центральные губернии не только пребывали в состоянии хозяйственной разрухи, но и были опустошены с демографической точки зрения. Гражданская война усугубила громадные демографические потери великорусского этноса, особенно молодых возрастов, понесенные вследствие мировой войны (убитые, инвалиды войны, эмигранты).
Кроме великороссов еще шесть этносов были представлены в Красной армии относительно более многочисленными группами, чем среди населения: латыши, литовцы, эстонцы, поляки, черемисы (марийцы) и чуваши. Причем у первых трех этносов превышение было многократным. Это объясняется тем, что уроженцы Прибалтики, жившие на территории России, охотно записывались в Красную армию.
Представительство всех остальных этносов в РККА было ниже их удельного веса среди населения. Особенно примечательно, что в Красной армии в этот период насчитывалось лишь 5,9 % украинцев, в то время как среди населения их удельный вес составлял 17,0 %. Это прямое следствие перипетий Гражданской войны: советская власть на Украине достаточно укрепилась, чтобы развернуть мобилизации населения, лишь в 1920 г. К 28 августа 1920 г. мобилизации на Украине дали 192,6 тыс. человек, а в войска было отправлено 167,5 тыс. человек[476].
По тем же причинам, что и с украинцами, крайне незначительным было представительство народов Закавказья, Северного Кавказа, Сибири, Средней Азии[477].
Более отчетливо разбалансировка этнического состава армии с национальной структурой всего населения с начала XX в. видна в сводной таблице 9, отражающей национальный состав Русской императорской армии, Красной армии и населения с начала XX в. по 1920 г.
Таблица 9.Национальный состав Русской армии, Красной армии и населения с начала XX в. по 1920 г., в процентах
Источник: Труды Центрального статистического управления. Т. XIII. Вып. 2. С. 14 (РГВА. Ф. 40442. Оп. 3. Д. 2. Л. 10 об).
Следует учитывать, что к этому времени нерусское население сократилось за счет отколовшихся от Советской России Финляндии, Польши и балтийских государств[478]. В частности, удельный вес поляков сократился в 11 раз: с 8,56 % в 1912 г. до 0,78 % в 1920 г.; евреев – в 3 раза: с 4,04 % до 1,34 %; немцев – более чем в два раза: с 1,61 % до 0,7 %[479]. В целом представительство в армии «западных» народов (литовцев, латышей, немцев, поляков, евреев из западных губерний) сократилось с 16,15 % в 1912 г. до 3,57 % в 1920 г., то есть без малого в 4,5 раза![480]
В 1921 г., по мере того как советская власть укреплялась в национальных окраинах страны, существенно выросла в войсках доля украинцев, поскольку на Украине активно проводились мобилизации в РККА. Так, на 30 апреля 1921 г. на 446,4 тыс. военнослужащих, чья национальность была известна, русских числилось 77,6 %, украинцев – 13,7 %. По данным Центрального военно-статистического отдела Управделами РВСР, по состоянию на 1 августа 1921 г. на 928,9 тыс. личного состава (установлена была национальность 859 тыс. человек) приходилось 80,3 % русских, 10,3 % украинцев, 2,3 % татар, 1,8 % поляков, 1,3 % евреев, 0,8 % латышей, 0,5 % немцев, 0,4 % башкир и 3,1 % представителей прочих народов[481].
Сравнивая систему комплектования, сложившуюся в годы Гражданской войны в Советской России, с аналогичной системой комплектования белых армий, следует отметить, что советская власть продвинулась в этом отношении значительно дальше, в целом сумев наладить достаточно стройный и непрерывный поток пополнений в действующую армию и включить в эту систему часть территорий с нерусским и неславянским населением. В белых армиях так и не было поставлено четкой системы военного учета и мобилизации, а также организации запасных частей для восполнения потерь. Всего за полтора года, с 11 сентября 1918 г. по 26 июня 1920 г., было осуществлено без малого 27 обязательных призывов граждан в РККА по возрастам, социально-классовым и профессиональным категориям, давших армии 3 866 009 человек[482]. Большая заслуга в этом принадлежала налаживанию на местах, в том числе в освобожденных национальных районах, системы местных органов военного управления – военкоматов. Втягивание местного населения в военное строительство Советского государства выражалось не только в численности Красной армии, но и в увеличении запаса военнообязанных граждан. Если в августе 1919 г. по всем военным округам республики состояло на учете 3 395 619 человек[483], то к ноябрю 1920 г. эта цифра составила уже 7 638 649 человек[484]. Как и в начале Гражданской войны, ядро людских ресурсов составляли военные округа, охватывавшие русские губернии, прежде всего Московский (Владимирская, Ивановская, Калужская, Костромская, Московская, Рязанская, Тверская, Тульская, Ярославская губернии) и Орловский (Брянская, Воронежская, Курская, Орловская, Тамбовская губернии). Доля округов с нерусским населением также становилась значительной. Однако огромные национальные регионы еще очень слабо были втянуты в дело комплектования РККА и даже не подавали сведений о воинском учете населения (Туркестан, Закавказье, горские регионы Северного Кавказа).
Как показал анализ, ни коренное изменение государственного строя, ни окончание изнурившего страну цикла войн и революций принципиально не повлияли на этнический состав армии: она была и оставалась русско-славянской в своей основе. Две последних больших войны (Первая мировая и Гражданская) показали перенапряжение людских ресурсов западных и центральных регионов страны, населенных восточными славянами, прежде всего русскими. Исходя из интересов комплектования Красной армии, а также из идеологического постулата о равенстве всех народов, молодое Советское государство попыталось расширить круг призываемых в армию национальностей. Однако отсутствие исторической традиции военной службы у многих народов, а также развитие гражданского противостояния, предопределившее выход Красной армии в бывшие внутренние колонии Российской империи лишь в конце войны, не позволили решить проблему наскоком. Хотя в годы Гражданской войны во всех уголках страны на стороне большевиков воевало множество национальных частей, более или менее тесно ассоциированных с Красной армией, опора на них большевиков носила вынужденный характер. Подавляющее большинство национальных формирований Гражданской войны было распущено сразу же с ее окончанием, а работу по планомерной интеграции нерусских народов в военную организацию Советского государства предстояло начинать заново уже в мирную эпоху.