[531]. В июне и июле 1923 г. Реввоенсоветом СССР были приняты решения о «проведении предварительных мероприятий» для развертывания нацформирований в Туркестане, Дагестане и дальнейшем развитии нацформирований в ЗСФСР[532]. Осенью 1923 г. 2-я Тульская территориальная стрелковая дивизия решением РВС СССР была переименована во 2-ю Белорусскую территориальную; началась ее белорусизация (приказ РВС СССР № 2653)[533]. 3 марта 1924 г. решением Президиума РВС СССР норма численности нацдивизий ККА была увеличена в полтора раза – до 12 тыс. человек; формируется 2-я грузинская стрелковая дивизия[534]. Украинизация четырех дивизий на территории Украины была запущена весной 1924 г.[535] Формируется несколько национальных военных школ. В течение 1924 г. различные конкретные вопросы национальных формирований еще 13 раз рассматривались на заседаниях РВС СССР.
К окончанию 1924 г. национальные воинские части имелись в Закавказье, на Украине, в Белоруссии, Дагестане, Якутии, Крыму, Хорезме и Бухаре[536]. В духе разворачивавшейся коренизации представлялось, что национальные формирования могут и должны охватить все вооруженные силы, где только встречаются нерусские военнослужащие. Например, в декабре 1923 г. на Политбюро ЦК РКП(б) обсуждался вопрос об увеличении ассигнований военно-морскому ведомству для организации нацчастей[537].
Однако первоначально формирование нацчастей велось без общего плана. Как справедливо отмечал М.В. Фрунзе, вплоть до конца 1924 г. работа по национальным формированиям «производилась от случая к случаю, в зависимости от давления с мест, не имея ни твердых основ, ни явно выраженного перспективного плана»[538]. По его словам, «создание национальных формирований шло, главным образом, по инициативе низов (командования округов и правительств отдельных национальных республик)»[539]. По мнению Фрунзе, первые шаги, сделанные в области национального военного строительства, не решали вопроса подготовки резервов из национальных кадров: «Эти национальные формирования охватывают далеко не все республики, а в пределах отдельных республик – не все могущее быть привлеченным к военной службе, население»[540].
Поворотным в судьбе национальных формирований стал Пленум РВС СССР, проходивший в конце ноября – начале декабря 1924 г. 28 ноября на Пленуме был заслушан большой доклад заместителя наркомвоенмора М.В. Фрунзе «О национальных формированиях», подготовленный на основе проекта Политического управления РККА, уже обсужденного на III Всесоюзном совещании политработников РККА и РККФ в октябре 1923 г.[541] 3 марта 1924 г. проект программы был рассмотрен на заседании РВС СССР. Столь длительное согласование программы было связано с необходимостью дополнительных ассигнований военному ведомству, согласование которых в связи с тяжелым финансовым положением государства происходило трудно. В основу предложенной Фрунзе на Пленуме концепции легли тезисы о полном равноправии народов СССР, учете интересов всех этносов в деле строительства национальных формирований и постепенном переносе центра тяжести в комплектовании войск на неславянские контингенты граждан[542].
В целях сохранения единообразия РККА, М.В. Фрунзе в своем докладе высказался против особых организационно-штатных форм для воинских частей народов СССР, ведь новые национальные формирования должны «обслуживать» не только свои республики[543]. В то же время он не поддержал идеи немедленного всеобщего обязательного призыва в восточных и кавказских республиках, высказавшись за постепенное привлечение окраинных народов в армию через добровольчество, которое к тому же необходимо было материально стимулировать. «Другого пути у нас нет», – заключил Фрунзе. На особом положении были Украинская и Белорусская ССР: здесь уже шла постепенная и довольно безболезненная национализация расположенных на территории этих республик частей[544]. Фрунзе призывал к каждому народу подходить индивидуально, по возможности учитывая их языковые и культурно-бытовые особенности в питании, одежде, организации быта и досуга, духовной жизни[545].
Вскоре после пленума под руководством Фрунзе совместно Политуправлением и Штабом РККА[546] была выработана пятилетняя программа формирования национальных частей[547]. 5 февраля 1925 г. она была утверждена совместным решением Политбюро ЦК РКП(б) и СНК СССР[548]. А в мае 1925 г. III съезд Советов в своей резолюции по докладу М.В. Фрунзе о Красной армии[549] поручил ЦИК и СНК обеспечить ее выполнение[550]. В резолюции съезда, в частности, говорилось: «Съезд с особым удовлетворением отмечает создание национальных формирований на Востоке, являющееся фактором национального и культурного роста угнетенных в прошлом народов и соответствующее установлению межнационального мира». В то же время съезд призвал военное руководство к «строгой постепенности», воспитанию командных кадров и формированию у нерусских народов привычки к военной службе, «дабы вновь создаваемые части по своей боеспособности не отставали от существующих частей РККА»[551].
Пятилетняя программа нацформирований должна была придать строительству нацчастей систематичность, единообразие и целеустремленность, чего не наблюдалось доныне. Применительно к каждому конкретному народу программа, по определению начальника Управления устройства и службы войск ГУ РККА Я.Я. Алксниса, строилась на пяти принципиальных положениях:
– соответствии плана экономическим возможностям государства (прежде всего, бюджета военного ведомства);
– учете численности населения того или иного национального региона, намеченного к проведению национальных формирований;
– наличии национальных кадров командного состава;
– учете «природных качеств и способностей каждой национальности» (например, традиционная любовь к коню, условия жизни в горной местности);
– историческом опыте (или отсутствии такового) призыва в армию у того или иного народа[552].
Последнее качество представлялось военному руководству самым важным. Призыв на основе воинской обязанности являлся и условием, и конечной целью программы. Все национальности в программе были разделены на те, которые раньше проходили военную службу в Русской императорской армии и в РККА (украинцы, белорусы, татары, башкиры, чуваши, народы Закавказья), и таковой никогда не проходившие (узбеки, туркмены, буряты, киргизы, народы Северного Кавказа). Вне категорий стояли «наиболее развитые народы», как правило глубоко интегрированные в русскоязычную культурную среду и общественную жизнь (народы Балтии, поляки, евреи, немцы), которыми намечалось комплектовать воинские части на общих основаниях, не выделяя их в отдельные национальные группы.
В дальнейшем, уже в ходе реализации программы в 1925 г., нацчасти были условно разбиты на три подгруппы: «А», «Б» и «В». Подгруппа «А» – это части, формировавшиеся за счет «дополнительных отпусков» (то есть дополнительных бюджетных ассигнований) на национальные формирования (грузинские, армянские, азербайджанские). В подгруппу «Б» были включены части, формировавшиеся в счет общей нормы численности Красной армии путем преобразования из существующих номерных частей (украинские, белорусские, татарские). Национальные части из подгрупп «А» и «Б» комплектовались на общих для всей Красной армии основаниях. В отношении категории воинских частей, отнесенной к группе «В» (среднеазиатские, северокавказские), напротив, требовалась «наибольшая постепенность»: тщательная допризывная подготовка, первичная организация воинского учета местными органами военного управления и широкая агитационно-разъяснительная работа с населением с целью «постепенного внедрения в умы населения мысли о необходимости обязательной военной службы»[553]. Для таких народов на первых порах считалось достаточным иметь небольшую «показательную часть», укомплектованную добровольцами[554]. Срок службы им предлагалось увеличить до трех-четырех лет. В основном прием в армию в этих местностях происходил впервые и иногда вызывал резкое противодействие среди населения, как, например, в Узбекской ССР, где отмечалось массовое уклонение от военной службы.
Согласно пятилетней программе, рассчитанной до 1929/1930 бюджетного года (то есть до 1 октября 1929 г.), должны были быть созданы следующие войсковые национальные формирования:
– в Узбекской ССР (вместе с Таджикской АССР) – корпус в составе одной стрелковой и одной кавалерийской кадровых дивизий;
– в Туркменской ССР – одна кадровая кавалерийская дивизия;
– в ЗСФСР – доведение до штатной нормы уже существовавших дивизий: двух грузинских стрелковых (одна кадровая с кавалерийским полком, одна территориальная), армянской стрелковой (кадровая, с кавалерийским полком), азербайджанской стрелковой (территориальная);