[1007]. Ничего подобного в призывной документации 1920-х гг. найти нельзя.
Особенно полно политические ограничения на призыв были развернуты в 1938 г. 26 и 31 июля 1938 г. параметры предстоящего очередного осеннего призыва в Красную армию, РККФ и войска НКВД обсуждались на заседаниях Главного военного совета РККА. Было принято решение при отборе по политико-моральным соображениям руководствоваться следующим: принимать в строевые пехотные части внутренних округов, ЗакВО и САВО тех призывников из финнов, поляков, болгар, греков, латышей, эстонцев, турок, карелов и немцев, которые проживали во внутренних областях СССР. Призывники этих же национальностей, проживавшие в приграничных областях Украины, Белоруссии, Ленинградской, Мурманской, Калининской, Смоленской областей, а также приграничных дальневосточных регионов РСФСР после призыва зачислялись в «специальные команды», наряду с родственниками репрессированных или сосланных по политическим статьям[1008]. Само понятие «специальной команды» и положение о них еще предстояло оформить Генеральному штабу Красной армии. В приказе НКО от 7 августа 1938 г., объявившем очередной призыв, эти «специальные команды» воплотились в строительные части НКВД: призывники упомянутых национальностей из западных и дальневосточных регионов СССР после призыва сразу же переводились в категорию вневойсковиков и поступали в распоряжение НКВД для дальнейшего трудового использования[1009].
В следующем, 1939 г. приказ об очередном призыве содержал несколько иной перечень ограничений по этническому признаку: в него добавили литовцев и румын, но исключили карелов. Граждан указанных национальностей – жителей приграничных областей нельзя было призывать, а из внутренних областей СССР их по-прежнему призывали и распределяли в воинские части внутренних округов[1010].
Этнические ограничения на комплектование РККА в конце 1930-х – начале 1940-х гг. носили отчетливый отзвук репрессий по национальному признаку (так называемых национальных операций НКВД, или операций по национальным линиям), впервые развернутых в августе 1937 г. и прокатившихся в следующем году по стране. Их задачей провозглашалось выявление и нейтрализация «потенциально опасных элементов», «пятой колонны», связанных с реальной или мнимой активизацией иностранных разведок и перспектив втягивания СССР в широкомасштабную войну[1011]. По оценкам российских историков, репрессиям в рамках национальных операций НКВД подверглись от 350 до 365 тыс. человек, причем около 70 % приговоров были вынесены по «первой категории», то есть окончились казнью осужденных[1012]. Эти операции были направлены против немцев, поляков, греков, турок, иранцев, японцев, представителей народов Балтии, болгар, румын и т. д.[1013]
С января – февраля 1938 г. национальные операции стали главным содержанием репрессивной деятельности НКВД[1014]. 24 июня 1938 г. в контексте национальных операций были изданы постановление Главного военного совета и приказ НКО № 200/ш, предписывавшие уволить из приграничных военных округов комначсостав следующих национальностей: немцы, поляки, латыши, эстонцы, корейцы, финны, литовцы, турки, румыны, венгры и болгары. Надлежало передать всех командиров этих национальностей органам НКВД, вне зависимости от места службы, если на них имелись компрометирующие материалы.
К 1940 г. репрессивные акции НКВД в рамках национальных операций завершились. Вслед за этим были значительно ослаблены ограничения в отношении граждан СССР «иностранных», как их тогда называли, национальностей. Инициатором послаблений выступал Наркомат обороны, заинтересованный в расширении ресурсной базы для укомплектования непрерывно растущей Красной армии. Карелов и финнов отбирали для намечавшегося в тот период формирования карело-финской дивизии. В Красную армию принимали и не служивших ранее в польской армии жителей бывших польских территорий, отошедших к СССР (Западной Украины и Западной Белоруссии). Литовцев, латышей, эстонцев, немцев, поляков, болгар и греков вне зависимости от места рождения, кроме вновь присоединенных к СССР территорий, призывали в РККА и отправляли в части внутренних, южных округов, 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий (директива заместителя наркома обороны № 182738 от 3 сентября 1940 г.[1015]). В отношении граждан перечисленных национальностей, но рожденных на вновь присоединенных территориях (Латвия, Литва, Эстония, Северная Буковина, Бессарабия), в декабре 1940 г. и в марте 1941 г. перед председателем правительства В.М. Молотовым ходатайствовали сначала заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза С.М. Буденный, а затем нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Они настаивали на необходимости поставить на учет, приписать к военкоматам и в общем порядке призвать в 1941 г. молодежь этих национальностей, в связи с тем что накопилось уже четыре молодых возраста (1919, 1920, 1921 и 1922 гг. рождения) лиц, не служивших ни в национальных, ни в советской армиях. А между тем, отмечал в своем докладе Молотову Буденный, «эти возраста очень ценны с точки зрения накопления обученных запасов мобресурсов»[1016]. Запрет на службу в строевых частях Красной армии сохранялся только для призывников из числа турок, румын, японцев, корейцев и китайцев, которых направляли на службу в рабочие батальоны[1017].
Анализ документов позволяет утверждать, что едва отменялись ограничения на призыв граждан какой-либо национальности, то, как правило, призывался не только очередной возраст, но также и лица, родившиеся раньше, но не призванные в связи с действовавшим прежде ограничением. Например, в 1939 г. был практически приостановлен призыв в армию поляков, зато в 1940 г. их призвали сразу в количестве 27,8 тыс. человек, в основном с присоединенных к СССР территорий[1018] (таблица 29).
Таблица 29.Призыв советских граждан, этнически родственных гражданам сопредельных стран и жителей присоединенных к СССР территорий, человек
Примечание. В 1939 г. и в 1940 г. граждане 1920–1921 гг. рождения призывались только со средним образованием.
Составлено по: РГВА. Ф. 39415. Оп. 1. Д. 11. Л. 3–15; Д. 71. Л. 91–95 об., 336–345; Д. 13. Л. 52, 77.
В условиях массовых призывов часть граждан, подпадавших под категорический запрет на призыв в РККА, все же оказывалась в войсках. Так, в декабре 1939 г. в 1-ю Отдельную Краснознаменную армию Дальневосточного фронта с пополнением прибыло около 180 немцев, поляков, латышей, эстонцев, греков и болгар[1019]. Из САВО, несмотря на категорический запрет, по итогам призыва осени 1940 г. в западные военные округа было отправлено 204 новобранца – по национальности немцев, поляков, литовцев, латышей, эстонцев, греков[1020]. Из МВО таковых оказалось 113 человек, из ХВО – 202 человека, из ЗапОВО – 789 человек, из СКВО – 207 человек и т. д.[1021]
Анализ документов позволил определить новый этап (1929-1941 гг.) в деятельности органов государственной власти СССР и военного управления по последовательному расширению военно-обученного мобилизационного резерва государства за счет представителей нерусских народов. Как и в 1920-х гг., этнонациональный фундамент отечественных вооруженных сил составлял русский народ. Удельное представительство русских в рядах РККА превосходило их удельный вес среди населения Советского Союза. Таким образом, русскими компенсировался недобор в армию представителей других советских народов, которым требовались те или иные формы адаптации для службы в армии или же чье присутствие в рядах войск считалось нежелательным по политическим мотивам.
Рассмотренный период характеризовался расширением масштаба военного призыва в национальных регионах. Однако, как показал анализ источников, развернутый на рубеже 1920–1930-х гг. регулярный обязательный призыв в национальных регионах вошел в противоречие с ограниченной штатной емкостью национальных формирований. Большая часть нерусской призывной молодежи ежегодно после процедуры призыва зачислялась во вневойсковики, фактически освобождаясь от строевой службы и получая лишь азы военных знаний и умений. До середины 1930-х гг. указанное противоречие было некритичным, поскольку годовой контингент призывников восточнославянских национальностей покрывал потребности в комплектовании армии новобранцами. Но со второй половины 1930-х гг. был взят курс на быстрый прирост численности Красной армии, совпавший с объективным ухудшением демографических условий комплектования армии. Значение ресурсов национальных регионов для комплектования войск быстро росло.
Предвоенный период (1939–1941 гг.) характеризовался принятием нового призывного закона и введением начиная с осени 1939 г. действительно всеобщего обязательного призыва на территории всех союзных и автономных республик СССР и РСФСР с зачислением призванных в кадровый состав войск. Многократный прирост численности Красной армии в предвоенные годы был обеспечен, в числе прочих мер, за счет сотен тысяч новобранцев нерусских национальностей. Их удельный вес в рядах РККА достиг своего максимального значения за весь изучаемый период, а удельный вес русских, напротив, в первый и последний раз на короткий отрезок времени опустился ниже их удельного веса среди населения.