[1105]. В Станиславском облвоенкомате цифра уклонистов достигала 73,5 %. Добровольцев уже практически не было. В отношении оставшихся граждан Смирнов докладывал начальнику Главупраформа, что «остались только контингенты военнообязанных, которые приходится брать лишь силой, путем неоднократных облав и вылавливания уклоняющихся…»[1106]. В связи с этим командующий войсками округа запрашивал «немедленную помощь военкоматам вооруженной силой» в количестве «двух-трех стрелковых дивизий» (выделено мной. – Авт.), иначе наряды на мобилизацию выполнить было невозможно[1107]. Имевшиеся в округе воинские части (63-й и 64-й учебные стрелковые полки, 43-я запасная стрелковая дивизия), по словам Смирнова, были полностью заняты в конвоировании мобилизованных до областных сборных пунктов и охране на железных дорогах.
Командованию округа пришлось прибегать к хитрости для выполнения наряда. Например, молодежь 1927 г. рождения первоначально была вызвана на учебные сборы, по окончании которых, без роспуска по домам, сразу же призвана (таким образом удалось собрать 9596 призывников)[1108].
Однако было бы неправильно считать, что население Западной Украины все как один уклонялось от мобилизации, проявляя тем самым нелояльность советской власти и Красной армии. Достаточно широким было и добровольческое движение. Так, в декабре 1944 г. 4-й Украинский фронт сообщал о принятых 11 тыс. добровольцах и об ожидаемом приеме еще 13–15 тыс. добровольцев из числа жителей Закарпатской Украины[1109].
С учетом всего сказанного вполне понятно, что войсковое командование не было довольно поступающим пополнением. К тому же вновь актуальной стала языковая проблема. Без малого 182,8 тыс. мобилизованных (около 20,78 %) из числа западных украинцев, белорусов и особенно молдаван не владели русским языком[1110]. В мае 1944 г. командующий войсками 2-го Украинского фронта докладывал И.В. Сталину: «За весь период наступательных операций фронт производит укомплектование дивизий исключительно за счет освобожденной территории. Кадры дивизий разжижались местным пополнением, боевые качества которого неудовлетворительны, в политическом отношении малоустойчивы»[1111]. Как это случалось в первый период войны с пополнением из Закавказья и Средней Азии, командующий запрашивал замену 63 тыс. человек местного пополнения (в данном случае речь шла о молдаванах) на 40 тыс. человек «из числа обученных и призванных на территории Центральной России и Сибири»[1112].
Серьезные трудности возникли в прибалтийских советских республиках. Кадры уездных военкоматов для них формировались заранее, еще до освобождения уездов и городов. Они вступали на освобожденную территорию одновременно с частями Красной армии и сразу же разворачивали регистрацию военнообязанных запаса с выдачей на руки гражданам документов воинского учета. Работы по проведению мобилизации граждан мужского пола возрастом до 35 лет были начаты с подворных обходов и составления списков силами офицерского состава городских, уездных военных комиссариатов и партийно-советского актива. Так, в Литовской ССР на списочный учет было взято 187 725 человек. Каждому учтенному выписывались повестки о явке их на мобилизационные пункты с указанием сроков и мест явки.
Как и в Западной Украине, военно-учетные и мобилизационные мероприятия встречали противодействие значительной части местного населения, нелояльного советской власти. В Литве явилось на мобилизационные пункты 136 025 человек, а не явилось – 51 700 человек. Основной причиной этого в итоговом докладе Литовского республиканского военкомата была названа «вражеская работа и запугивание со стороны антисоветских элементов»[1113]. На деле же органы комплектования не были способны в краткие сроки «переварить» столь значительный контингент. В случае с литовцами это было наиболее очевидно. Для военной подготовки масс мобилизованных 2-й отдельный литовский запасный стрелковый батальон, ранее обслуживавший пополнениями только одну национальную литовскую дивизию, в сентябре 1944 г. был развернут сразу в запасную дивизию на 25 тыс. человек переменного состава. Причем число офицеров оставалось прежним и теперь составляло лишь 15-20 % от всего начальствующего состава. Остальные офицеры литовского языка не знали. Положение стало значительно сложнее, когда по настойчивой просьбе ЦК КП(б) Литвы уже во второй половине октября дивизию передислоцировали из Смоленска в Литву. Ее расположили в трех уездах, не обеспечив необходимой инфраструктуры, не создав надлежащих бытовых условий для красноармейцев, в результате чего в дивизии отмечались стопроцентная вшивость, эпидемии чесотки и брюшного тифа. В результате и без того не горевшие желанием воевать в составе Красной армии литовцы дезертировали сотнями, поодиночке и группами. Расположение запасных частей в местах разлагающе сказывалось на дисциплине. Часто приезжали родственники и склоняли мобилизованных к побегу[1114].
Непроработанной оказалась и система приема людских ресурсов органами местного военного управления, которые только налаживали свою работу. Километры, а нередко – десятки километров расстояния из уездвоенкоматов до пересыльных пунктов мобилизованные преодолевали пешком. В связи с несвоевременной подачей подвижного состава и скученностью мобилизованных сверх нормы среди них развивались болезни и завшивленность.
И нельзя забывать, что описанные проблемы с комплектованием войск Красной армии развивались в крайне напряженной обстановке (не только в Литве), когда значительная часть местного населения не поддерживала прихода Красной армии и уходила на нелегальное положение в леса. Срыв мобилизации в советские войска являлся одной из главных задач, которую ставило перед собой организованное антисоветское сопротивление. Было немало свидетельств тому, как во время движения колонн «бандитские группы разгоняют сопровождающий состав, а мобилизованным под страхом угроз приказывают разойтись по домам и не являться в уезд военкоматы»[1115]. В результате только на Вильнюсский пересыльный пункт из трех уездов не явилось 3352 человека.
В январе 1945 г. начальник Главупраформа генерал-полковник Смородинов в категорической форме потребовал ускорить работу по «проверке и выявлению не призванных еще в армию ресурсов военнообязанных запаса в возрасте до 35 лет»[1116]. В ответ 20 января 1945 г. латвийский республиканский военный комиссар генерал-майор В.А. Малаховский доносил, что молодого мужского населения в Латвии почти не осталось, поскольку «немцам удалось призвать значительную часть молодых возрастов… и угнать в Германию часть населения, и многих уничтожить»[1117]. Имелось множество уклонистов (на каждый уездный военкомат таковых числилось от 100 до 400 человек[1118]). Кроме того, не было точных учетных сведений о количестве населения. Самые предварительные оценки показывали, что население республики за годы войны резко сократилось. Паспортизация граждан проводилась до конца января 1945 г.
К декабрю 1944 г. военные комиссариаты прибалтийских республик при поддержке партийно-советских органов и органов внутренних дел в основном наладили систему воинского учета, бронирования и разбронирования, отработали мобилизационные мероприятия, борьбу с дезертирством и уклонением от службы, организовали лечебно-оздоровительные мероприятия для нуждающихся, наладили гособеспечение семей военнослужащих и т. д. Для борьбы с дезертирством и уклонением от службы в волостях создавались истребительные отряды и делался упор на советский актив и семьи призванных в Красную армию[1119]. Шло выявление лиц, служивших в немецкой армии, которые передавались в распоряжение НКВД. Только по Эстонии таковых было выявлено 5324 человека[1120]. В то же время общей для всех прибалтийских военкоматов стала неопытность начальствующего состава, вследствие чего специальные мероприятия по постановке на учет военнообязанного населения и каждодневный планомерный учет и изучение контингентов военнообязанных велись слабо, с многочисленными недочетами и упущениями. Например, было установлено, что военкоматами в числе призванных военнообязанных запаса направлено до 2 тыс. эстонцев, ранее служивших в немецкой армии, что категорически не допускалось.
Отдельной проблемой на исходе войны стала мобилизация призывников и военнообязанных польской национальности. В связи с развертыванием в течение 1944 г. Войска Польского всех поляков надлежало направлять только в польские части. В случае отправки таковых в части Красной армии ошибка, как правило, исправлялась. В западнобелорусских и западноукраинских областях нередкой проблемой была этническая идентификация мобилизуемых контингентов. Некоторые военкоматы (например, Молодеченской и Барановичской областей Белорусской ССР), стремясь выполнить наряд на пополнение в Красную армию, набирали граждан польской национальности, оформляя их белорусами, отправляли в запасные части. Между тем большинство поляков отказывались служить в Красной армии и требовали отправки в Войско Польское. Находясь уже в запасных частях, они выражали свой протест тем, что «не берут оружия, не выходят на занятия и отказываются принимать военную присягу»