[1405]. По распоряжению ГУК КА после излечения в госпиталях офицеры прибалтийских национальностей должны были возвращаться в свои национальные части. Военные училища обязаны были доносить в ГУК о наличии курсантов – выпускников прибалтийских национальностей за месяц до их выпуска для своевременного распоряжения о распределении в национальные части[1406].
Таким образом, комначсостав сформированных в 1941–1942 гг. прибалтийских соединений в социальном плане представлял собой пеструю картину: от обрусевших советских граждан, убежденных коммунистов, до лиц, недавно принявших советское гражданство, получивших военное образование не в СССР (некоторые – в Европе), не знавших русского языка. Например, командиром 16-й литовской стрелковой дивизии был назначен комбриг Ф. Балтушис-Жемайтис – участник Гражданской войны, в 1930-х гг. – преподаватель Военной академии им. М.В. Фрунзе, с 1940 г. – командующий Литовской народной армией. Начальником штаба дивизии – полковник В. Киршинас, до 1940 г. служивший в литовской национальной армии. Среди командного состава дивизии были ветераны Гражданской войны, кадровые военнослужащие Красной армии, бывшие офицеры литовской армии.
В качественном отношении квалификация командного состава прибалтийских дивизий оценивалась удовлетворительно или высоко, и по этому показателю они коренным образом отличались от всех прочих национальных соединений периода Великой Отечественной войны, в которых национальный командный состав, особенно средний и младший, был самым слабым звеном. Вот, например, заключение инспекционной комиссии о командно-начальствующем составе 7-й эстонской стрелковой дивизии перед отправкой ее в действующую армию: «Командиры и военкомы дивизии и полков должностям соответствуют. Командиры батальонов и рот подготовлены удовлетворительно и приобрели практику командования своими подразделениями. Командиры взводов подготовлены удовлетворительно и со своими обязанностями справляются неплохо. Младшие командиры в основной своей массе подготовлены неплохо»[1407]. Аналогичная проверка 16-й литовской стрелковой дивизии показала: «Командный состав в основной своей массе подготовлен удовлетворительно… Командиры рот и взводов со своими обязанностями справляются. Младшие командиры подготовлены хорошо…»[1408]
В количественном отношении прибалтийские национальные соединения не испытывали острого дефицита в командно-начальствующем составе, как кавказские или среднеазиатские. По состоянию на 1 июля 1942 г. в Красной армии числилось комначсостава: 2425 эстонцев, 1633 латыша и 781 литовец[1409]. Усилия центральных органов управления НКО по сосредоточению командиров в местах формирования дивизий и значительный запас командиров-эстонцев позволили уже в феврале 1942 г. приступить к формированию второй эстонской дивизии (249-й) и образованию корпусного управления. Также постепенно был накоплен значительный запас командиров-латышей. К июлю 1943 г. в 1-м отдельном латышском запасном стрелковом полку накопилось без малого 495 офицеров, большинство которых были латышами или выходцами из Латвии[1410]. Запас офицерского состава латышской национальности был учтен при принятии решения о формировании второй латышской дивизии в июле 1944 г. (308-й) и образовании корпусного управления.
С лета 1942 г. текущая подготовка среднего командного состава осуществлялась на базе Подольского пехотного училища (дислокация – г. Иваново), в котором был развернут национальный батальон. Батальон был сформирован распоряжением заместителя наркома обороны Е.А. Щаденко 14 июня 1942 г. и состоял из трех рот курсантов – эстонской, латышской и литовской по 125 человек в каждой[1411]. В отличие от закавказских и среднеазиатских национальных соединений, специальная подготовка комначсостава для которых была свернута уже к середине 1942 г., программа подготовки национальных кадров для прибалтийских частей в это время только разворачивалась. В течение 1943 г. и в январе 1944 г. Подольское пехотное училище выпустило на должности командиров взводов: 111 латышей, 122 литовца, 177 эстонцев[1412]. В апреле 1943 г. по ходатайству секретаря ЦК КП Эстонии Н.Г. Каротамма штат эстонской роты был доведен до 200 курсантов[1413]. Кроме того, в июле 1943 г. в Подольском училище была сформирована еще одна эстонская рота для переподготовки замполитов рот и батарей к службе на командных должностях после упразднения должностей замполитов в войсках[1414].
Кроме Подольского училища, средний командный состав готовился на курсах, открывавшихся при национальных запасных частях. Так, с 4 марта 1942 г. по 29 сентября 1943 г. курсы младших лейтенантов действовали при 1-м отдельном латвийском запасном стрелковом полку, подготовив за этот период 528 офицеров[1415]. Кроме того, определенная часть наиболее подготовленных младших командиров получала воинские звания без обучения, пройдя несколько испытаний в запасных частях.
Проведенный анализ показал, что комплектование кавказских, среднеазиатских, прибалтийских национальных соединений командно-начальствующим (офицерским) составом было той сферой, в которой его этноязыковые качества не только принимались во внимание, но и являлись определяющей характеристикой при назначении на должность. Национальная принадлежность командира (офицера) имела определяющее значение также и в случае наложения ограничений на службу на командных должностях представителей тех или иных народов. Во всех остальных случаях командно-начальствующий (офицерский) состав Красной армии всех национальностей проходил службу на равных условиях.
Перечень этносов, подлежавших ограничениям на занятие должностей командно-начальствующего состава, и сами эти ограничения в целом совпадали с мерами, применяемыми в отношении рядового состава и массы военнообязанных, подробно рассмотренными в предыдущем параграфе. Так, после выселения с исторической родины ряда этносов (калмыков, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, крымских татар и др.) в войсках, в том числе в действующей армии, оставалось немалое количество офицеров этих национальностей[1416]. 24 мая 1944 г. телеграммой ГУК НКО № 1159-1175/ш фронтам и округам было дано указание об их немедленном откомандировании в тыловые округа (СибВО, САВО, УрВО и ЮжУрВО) для использования на штатных должностях в частях и учреждениях округов[1417]. Однако вскоре выяснилось, что среди откомандируемых оказалось много опытных, заслуженных боевых офицеров. Поэтому 5 июня 1944 г. последовало новое указание ГУК № 1192/ш, в котором военным советам указанных округов было предложено пересмотреть всех прибывших офицеров и выявить из них «лучших, хорошо аттестованных, проверенных, участников Великой Отечественной войны», имея в виду вернуть их в действующую армию. Вскоре было выявлено 155 офицеров, относившихся к репрессированным национальностям, из которых 76 человек было предложено вернуть в действующую армию, 60 человек – использовать на должностях, прежде всего на преподавательской работе, как опытных фронтовиков и лишь 15 подлежали увольнению в запас. В дальнейшем откомандирования с фронтов продолжались, и в сентябре 1944 г. начальник Организационно-мобилизационного управления Главного управления кадров Красной армии генерал-майор В.Н. Загладилин предложил решать вопрос о возможности оставления таких офицеров на должностях на усмотрение военных советов фронтов[1418].
Общая картина, отражающая в относительных величинах динамику развития командно-начальствующего состава по национальностям за весь период Великой Отечественной войны, сведена в таблице 61.
Сравнение столбцов 1 и 2 показывает, что резкие изменения в национальной структуре командно-начальствующего состава произошли лишь единожды – в первый год войны. Вследствие неблагоприятного развития фронтовой обстановки и высоких боевых потерь на 7,69 % вырос удельный вес русских, евреев, татар, представителей закавказских и среднеазиатских национальностей. Одновременно произошло почти равноценное (на 7,49 %) сокращение удельного веса командного состава пяти национальностей, чьи республики были полностью оккупированы в начале войны и освобождены только во второй половине 1943 – начале 1945 г.: украинцев, белорусов, эстонцев, латышей, литовцев.
Таблица 61.Командно-начальствующий (офицерский) состав Красной армии по национальностям за 1941–1945 гг., в процентах
Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29–48; Д. 234. Л. 27–46; Д. 366. Л. 1–17.
Наиболее ощутимое перераспределение удельных показателей за годы войны произошло между тремя славянскими этносами – русскими, украинцами и белорусами. Это хорошо видно также на материалах самой многочисленной категории командного состава – комсостава пехоты (они понесли за годы войны 58,6 % потерь всего офицерского состава). Удельный вес русских среди командиров пехоты за период войны вырос на 7,1 %, а у украинцев и белорусов, напротив, сократился в совокупности на 9,4 % (см. таблицу 62).
Данные таблиц 61 и 62 позволяют сделать вывод о том, что в последний период войны удельного роста численности среди офицеров Красной армии по национальности украинцев, белорусов, молдаван, а также народов Балтии, подобно тому как это отмечалось с красноармейским составом, не произошло. Это означает, что советское военное ведомство не ставило перед собой специальной задачи увеличить численность офицерского состава этих национальностей и целенаправленно не наращивало набор в военно-учебные заведения представителей данных этносов. Изучение документального материала позволяет дать этому явлению комплексное объяснение. Рядовым составом армия достаточно быстро пополнялась в ходе войсковых мобилизаций, в то время как для подготовки комсостава в училищах и на курсах младших лейтенантов требовалось достаточно продолжительное время.