Достаточно глубоко и масштабно эта работа была осуществлена Военным советом Закавказского фронта, сумевшим в целом удовлетворительно укомплектовать 11 национальных стрелковых дивизий, большинство из которых впоследствии приняли активное участие в боевых действиях в ходе битвы за Кавказ. Худший результат показал Среднеазиатский военный округ, где количественный ресурс и качество национальных людских ресурсов, годных для обучения в военных училищах, были ниже. Неудовлетворительное укомплектование нацсоединений САВО командным составом было одной из главных причин их низкой боеготовности и последующего расформирования большинства из них еще до отправки на фронт.
Особое положение с комплектованием кадрами было в прибалтийских соединениях, которые в силу исторических обстоятельств (остатка офицерского состава бывших национальных армий) и помощи центральных органов военного управления по сосредоточению командиров в местах формирования прибалтийских соединений и в запасных полках не испытывали столь острого дефицита командных кадров. Это позволило не только поддерживать стабильный кадровый состав прибалтийских стрелковых дивизий, но и развертывать новые части и соединения.
Тенденции укомплектования войск красноармейским и командно-начальствующим (офицерским) составом хотя и коррелировали, однако не всегда совпадали. Особенно сильно это проявилось на последнем этапе войны с представителями «западных» народов СССР (украинцев, белорусов, молдаван, литовцев, латышей, эстонцев). Их быстрый абсолютный и относительный прирост среди рядового состава не сопровождался аналогичным приростом среди офицерского состава. В этом проявились особенности подготовки офицерского состава в последний период войны (специальный отбор в училища только из военнослужащих и фронтовиков, ограничение на прием граждан, бывших под оккупацией, длительные сроки обучения), не совпадавшие с условиями и сроками подготовки красноармейского состава. Это выразилось в прогрессирующем дисбалансе в конце войны между представительством в действующих войсках красноармейцев и офицеров «западных» национальностей.
Выявленное в этой главе господство в офицерской среде квартета четырех национальностей (русских, украинцев, белорусов и евреев) только росло по мере повышения воинских званий и должностей, а внутри этого квартета опережающими темпами росло представительство русских – коренных носителей и главных бенефециаров русскоязычной военной культуры и традиции.
На мирные рельсы. Вместо послесловия
Выявленная документальная база позволяет оценить некоторые этнические аспекты трансформации Вооруженных Сил СССР, связанные с окончанием войны и переходом советского общества и армии к послевоенному мирному строительству. К таковым относятся вопросы репатриации бывших советских военнопленных на родину, демобилизации армии и перехода к ее комплектованию по штатам мирного времени.
Изучение национального состава репатриированных позволяет сделать некоторые наблюдения и в отношении категории советских военнослужащих, имевших самую трагическую судьбу, – военнопленных. Численный состав репатриантов, конечно, не отражает всего состава военнопленных, а лишь только тех, кому посчастливилось пережить войну и кто пожелал вернуться на родину или был возвращен принудительно. Освобождение военнопленных из нацистских концлагерей началось еще в период войны. Созданным 23 октября 1944 г. Управлением уполномоченного Совнаркома СССР по делам репатриации генерал-полковника Ф.И. Голикова количество репатриированных советских военнослужащих оценивалось в 1825 тыс. человек[1429] по состоянию на 1 марта 1946 г., когда главная волна репатриации была завершена.
Амбивалентность положения освобождаемых военнопленных заключалась в том обстоятельстве, что они одновременно оказывались и ценным мобилизационно-трудовым ресурсом, и лицами, подозреваемыми органами НКВД в измене родине и сотрудничестве с врагом. Как уже отмечалось выше, согласно руководящим документам, рядовой и сержантский состав, так же как и интернированное гражданское население военнообязанных возрастов, «не вызывавшие подозрений», направлялся на армейские сборно-пересыльные пункты, а затем – в армейские или фронтовые запасные части. Весь офицерский состав, а также военнопленные и гражданские лица, служившие в вермахте и в коллаборационистских формированиях, направлялись в спецлагеря НКВД[1430].
В большинстве случаев бывшие военнопленные красноармейцы восстанавливались на военной службе и пополняли действующие войска Красной армии. Так, по состоянию на 10 июля 1945 г. в распоряжение органа комплектования – Главупраформа КА – было передано 1086 тыс. репатриантов, а в распоряжение НКВД – только 211,8 тыс. человек. Еще 1267,4 тыс. человек (гражданских лиц и непризывных возрастов) были отправлены по месту жительства[1431]. Как правило, рядовой и сержантский состав направлялся в обычные воинские части, а офицеры лишались воинских званий и обращались на комплектование офицерских штрафных частей. После окончания войны освобождаемые офицеры направлялись на проверку в лагеря НКВД или в запасные части, после чего «ни в чем не замешанные направлялись в войска для дальнейшего прохождения службы или увольнялись в запас». Рядовой и сержантский состав возрастов, подлежавших демобилизации, увольнялись в запас, а остальных восстанавливали на военной службе, используя как в войсках, так и для укомплектования рабочих батальонов[1432]. Репатриированные представители этносов, репрессированных в Советском Союзе (немцы, калмыки, чеченцы, ингуши и др.), выделялись из общей массы и специальными эшелонами направлялись в места «вечного» поселения.
В ходе выявления и проверки военнопленных национальность обязательно вносилась в учетные карты, заводившиеся на всех репатриируемых советских граждан[1433]. Данные национального состава репатриированных военнослужащих Красной армии имеются на 1 569 572 человека.[1434]. Кроме того, до 20 марта 1945 г. в декадные сводки Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР вносились данные о происхождении репатриированных граждан по союзным республикам СССР. В дальнейшем форма отчетности была изменена и эти данные больше не отражались в сводках.
Таким образом, сохранившаяся отчетность позволяет определить национальный состав хотя бы части людских потерь Красной армии, которые в годы войны относили к безвозвратным. Правда, из современного расчета безвозвратных потерь (в официальных изданиях последние 30 лет озвучивается одна цифра – 8 668 400 человек[1435]) вся масса репатриантов-военнослужащих исключается.
В представленной ниже таблице 67 отражены абсолютные и относительные данные репатриированных бывших советских военнопленных по национальности. Для сравнения приведено процентное соотношение представительства военнослужащих по национальности перед началом войны (на 1 января 1941 г.), затем на 1 июля 1942 г. – на исходе самого тяжелого, первого года войны, отмеченного наивысшими потерями пленными, и в самом конце войны (на 1 января 1945 г.).
Достаточно даже беглого взгляда на таблицу, чтобы заметить существенный дисбаланс среди военнопленных трех восточнославянских национальностей в пользу украинцев и белорусов[1436]. К этому следует добавить, что, по данным Управления уполномоченного Сов наркома СССР по делам репатриации, из учтенных на 3 октября 1945 г. 1368,8 тыс. репатриированных советских военнопленных 49,2 % попали в плен в 1941 г., 32,8 % – в 1942 г., 11,7 % – в 1943 г., в то время как на 1944–1945 гг. приходится лишь 6,3 % военнопленных[1437]. Получается, что свыше 80 % учтенных по национальности репатриантов были пленены в первые полтора года войны.
Однако имеющаяся информация не дает оснований для выводов о масштабах пленения представителей тех или иных национальностей без учета общей численности советских военнопленных. В отношении последней консенсуса в литературе до сих пор нет (напротив, имеется крайне широкий разброс мнений – от 4059 тыс. человек[1438] до 5 млн человек[1439] и даже 6,3 млн человек[1440]). Кроме этого, следует принять в расчет данные о сверхвысокой смертности в лагерях, учесть дифференцированное отношение нацистов к военнопленным различных национальностей (освобождение из плена представителей ряда национальностей[1441]), численности и национального состава сотен тысяч «невозвращенцев»[1442] и военных коллаборационистов (власовцы, легионеры национальных частей вермахта и СС и др.) и другие факторы. Выявленную диспропорцию в национальном представительстве военнопленных можно предложить будущим исследователям в качестве нерешенной проблемы.
Таблица 67.Данные о национальном составе советских военнопленных, репатриированных на родину, по состоянию на 1 марта 1946 г.
Составлено по: Земсков В.Н. К вопросу о судьбе советских репатриантов в СССР (1944–1955) // Политическое просвещение. 2011. № 1. (https://www.politpros.com/journal/read/?ID=141&journal=68; дата обращения: 14.04.2020); ЦАМО. Ф. 7. Оп 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29–48; Д. 234. Л. 27–46; Д. 366. Л. 1–17.
Теперь обратимся к демобилизации и переходу огромной армии на штаты мирного времени. Этот сложный процесс не мог пройти одномоментно. Он занял более пяти лет и осуществлялся в несколько очередей. Послевоенная перестройка порядка комплектования Советской армии имела определенные национальные аспекты.