Несмотря на все заявления об «исторической дружбе» немцев с прибалтами, политика оккупантов имела своей целью пропаганду германского «владычества» и «превосходства». Так, представитель А. Розенберга д-р Шпоо заявил в ноябре 1941 г., что «немцы всегда являлись проводниками культуры в Прибалтике»[658]. В Латвии широко использовался тезис «о немецких господах и ведомых латышах»[659] и о том, что «все… в Латвии… создано немцами»[660]. В Эстонии германская пропаганда, по признанию самих оккупационных властей, придавала преувеличенно большое значение влиянию немцев на культурное развитие этой страны[661].
Для предотвращения развития прибалтами политической деятельности 16 июля 1941 г. руководитель гестапо Г. Мюллер издал директиву, что стремление народов Прибалтики к независимости (которое ярко проявилось в Литве и Эстонии в июне – июле 1941 г.) «никоим образом не соответствует германским стремлениям», поэтому «подобный ход событий… должен… во что бы то ни стало пресекаться»[662]. Согласно инструкции А. Розенберга, изданной 24 июля 1941 г., необходимо было «препятствовать любым поползновениям на создание Эстонского, Латвийского и Литовского государств, независимых от Германии» и на формирование «независимых национальных армий»[663]. Рейхскомиссар «Остланда» Х. Лозе запретил проводить в «день независимости Латвии» 18 ноября 1941 г. «мероприятия, на которых особо подчеркивалась бы былая независимость… либо пробуждающие надежду на независимость в будущем»[664].
Несмотря на создание «самоуправления», германские власти в реальности не могли дать прибалтам независимость или какое-либо другое национальное будущее. 12 марта 1942 г. на совещании в Риге представители оккупационных властей отметили, что «латышам при нынешнем положении вещей нельзя сказать правду», так как «нет позитивных моментов, которые можно было бы предложить» (очевидно, в том числе имелся в виду вопрос о независимости Латвии). Поэтому было решено хотя бы улучшить обращение с латышами[665], чтобы внешне сгладить разочарование последних в германской власти. В Эстонии к июню 1942 г. с аналогичной целью были сокращены штаты германских властей, отозваны или заменены чиновники из числа прибалтийских немцев[666].
Германские власти развернули жесткую борьбу с опасными для них прибалтийскими национальными движениями[667], а также стремились сузить рамки национального бытия прибалтийских народов. Активно внедрялся немецкий язык в государственных учреждениях, школах, вузах и т. д.[668], подвергалось цензуре национальное искусство[669]. Очевидно, это шаги служили дальнейшей «германизации» Прибалтики.
В Крыму, несмотря на заигрывание с крымскими татарами, оккупанты не предполагали создания крымско-татарского государства, по причине чего Гитлер не утвердил соответствующее предложение «мусульманских комитетов»[670]. Истинное отношение к крымским татарам как к «временным попутчикам» было обусловлено планами будущей колонизации Крыма, о чем будет сказано ниже.
Истинное отношение оккупантов к немецкому населению СССР было отчасти снисходительным. Управление СС и полиции РК «Украина» отмечало, что немецкое население этого региона претерпело «истощение народных сил». Поэтому было решено, что «местные немцы нуждаются… в воспитании и направлении»[671].
Долгосрочная цель оккупантов на территории СССР оставалась прежней – германская колонизация. В октябре 1941 г. министр экономики рейха В. Функ заявил, что «с победой Германии открываются грандиозные возможности хозяйственного и политического преобразования Востока», в связи с чем будет «решаться вопрос о населении». Соответствующие указания были даны германской армии. 1 октября 1941 г. Генеральный штаб вермахта приказал всем военнослужащим знать о «будущей организации Великогерманской империи и ее жизненного пространства»[672]. 10 октября того же года генерал-фельдмаршал В. фон Рейхенау издал директиву «О поведении войск в Восточном пространстве»: «Основной целью похода против еврейско-большевистской системы является полный разгром государственной мощи и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру… Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения». Перед солдатом вермахта была поставлена задача «выполнить свою историческую миссию по освобождению навсегда германского народа от азиатско-еврейской опасности»[673], под которой понималась на самом деле «русская (российская) опасность».
Генеральный план «Ост» – программа колонизации «восточного пространства» – к началу 1942 г. предписывал, что в колонизацию будет вовлечено 10 млн переселенцев из Германии и других «арийских» стран, а также «фольксдойче». Территории, предназначавшиеся для колонизации, включали в себя Польшу, Прибалтику, Западную Украину, область вокруг Ленинграда (Ингерманландию), Крым и прилегающие области, а также излучину Днепра (район Днепропетровска). Из числа местного населения этих территорий планировалось выселить 31 млн чел. в Западную Сибирь, а остальные 14 млн чел. подлежали «германизации» либо трудовой эксплуатации. В рамках реализации этой программы уже в первый период войны были приняты практические меры. В июле 1942 г. Гитлер издал директиву об «эвакуации» русского населения Крыма (она не была исполнена из-за «неразберихи компетенций и военных событий»)[674]. На оккупированных территориях СССР строились лагеря для немецких переселенцев[675]. К осени 1942 г. в Литве было экспроприировано 6597 ферм, на которые были переселены 16 786 немцев, ранее (в 1939–1940 гг.) репатриированных в рейх[676]. Приказ Г. Гиммлера от 21 декабря 1942 г. еще раз недвусмысленно определил цель Германии: «Поселить наш народ в этих областях и устранить чуждые народы». Предполагалось не только физическое переселение немцев на захваченные земли, но и изменение внешнего облика этих территорий под «немецкие стандарты» для «укрепления германизма»[677].
Как уже говорилось, Третий рейх осуществлял оккупационные функции на захваченной территории Советского Союза не в одиночку. Финские оккупанты широко использовали в своей политике национальный фактор. Целью вступления Финляндии в войну против СССР маршал К.-Г. Маннергейм обозначил «крестовый поход» за «освобождение земель карелов»[678]. Финские власти проводили политику разобщения карельского и русского народов[679], в том числе осуществляя «финнизацию» карелов и репрессии в отношении русского населения[680]. Бóльшая его часть, включая депортированных из Ленинградской области (20 тыс. чел.), была помещена в концлагеря, а оставшиеся подверглись выселению[681]. Была инициирована также программа переселения финнов в Карелию. Национальный фактор широко использовался в финской пропаганде, направленной на военнослужащих Красной армии[682].
Румынская оккупационная администрация на юго-западе Украины проводила национальную политику, которая в корне отличалась от германской. Руководство Румынии было уверено, что победа Германии приведет к созданию независимой Украины, которая потребует себе оккупированную Румынией территорию. Поэтому румынские власти сделали ставку на поддержку русского населения. Русский язык в оккупированных регионах был признан официальным, наравне с румынским и немецким. В Одессе был открыт русский театр, издавалась русскоязычная пресса. Практически открыто действовали русские националистические группы, а любая украинская национальная деятельность, даже в культурной среде, подавлялась[683]. В то же время проводилась активная румынизация. Преимущества во всех сферах имели румыны и молдаване. Оккупационные власти стремились доказать румынскую историческую принадлежность оккупированных территорий, рассматривая русских как «узурпаторов, которые захватили эту исконно румынскую землю»[684].
Италия, Венгрия и другие сателлиты Германии не имели собственных зон оккупации и не проводили своей национальной политики на оккупированной территории СССР. Однако известно, что итальянские войска допускали грубое[685], а венгры – жестокое поведение в отношении местного населения[686].
Таким образом, национальная политика германских властей на оккупированной территории Советского Союза в первый период Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. – ноябрь 1942 г.) была весьма масштабной и служила одним из основных средств обеспечения экономической эксплуатации оккупированной территории, а также безопасности тыла вермахта и германской гражданской администрации.